Кобчик (СИ) - "Alchy" - Страница 39

— Выпорют, ох и выпорют!

— Тише будь! Сейчас разберёмся…

Ларивон Иванович сидевший поодаль — никого пороть не собирался и пребывал в весьма благодушном настроении:

— Да хоть бы у него всё сгорело, утроба ненасытная! Выдумал закон какой-то, что обряд обручения без венчания теперь нельзя проводить! Пожертвование взял, а обручить отдельно — ни в какую!

— Да пусть венчают! — Согласился. — А сарай я ему возмещу, сено вон у казаков куплю, они с запасом готовят на продажу…

После этого начался сущий кошмар — Татьяна Терентьевна перекрестилась и присела на скамейку, со словами:

— Сподобились, Господи!

Лугинин тут же с Антоном Сергеевичем велели подать вина и принялись обсуждать детали предстоящей церемонии, отрешившись от воцарившейся в саду суматохи. Александра тоже решила поучаствовать в общем веселье, изобразив обморок. Ладно хоть осела плавно, всё-таки не ковры, а лужайка, да и похолодало под вечер.

— Кудабля, придатки застудишь!

На этом наше общение и закончилось, Татьяна Терентьевна словно наседка подхватила Александру и увела в дом, причитая на ходу, что мол расти-растили и вот, улетает из родного гнезда. А мне объяснила:

— Всё, Герман, нельзя до свадьбы с невестой видеться!

Плюнул на всё и поехал домой, решив по дороге заехать к попу — договориться всё-таки о возмещении ущерба и заодно провентилировать вопрос о моем переходе в православие, как это сделать без лишних хлопот. Судя по настрою купца и хозяйки, а так же учитывая его скорейший отъезд — недолго осталось ходить не окольцованным…

Догорающий сарай собрал округ себя, по самым скромным прикидкам — половину поселка и большую часть сезонных работников. Тут же и казаки наши крутились, отгоняя то ли любопытных, то ли мародеров стихийных. А забор и впрямь растащили и опасаться, что огонь перекинется на другие строения — не стоило.

— Здравия желаю, ваше благородие! — О, и Степан тут, десятник. Мы с ним, помимо тренировок, неоднократно пересекались по делам хозяйственным, здорово казаки помогли весной, пока переселенцы не прибыли. — А вы чего опять на ночь глядя в одиночку разъезжаете, сейчас такой голытьбы понаехало! Ваша работа? — Показал головой на пышущие жаром остатки сарая.

— Наша, — не стал запираться. — но без умысла. А вы тут надолго? Пошли в трактир, Степан, сейчас только с батюшкой переговорю, размер и форму сатисфакции обсудим. Я угощаю, в связи с предстоящей свадьбой и вообще, всё сегодня навалилось: первый учебный день, пожар и венчание скорое…

— Это мы завсегда! — Оживился Степан. — Двоих-троих оставлю, чтоб присмотрели! А опосля и проводим вас честь по чести, кабы чего не вышло…

Никодим, узрев меня — искренне обрадовался, потирая руки. В курсе значит уже, не буду и я ходить округ да около с реверансами:

— Вам как, батюшка, деньгами лучше или материалами с работниками, чтоб новый сарай поставили?

— Деньгами, херр Герман, деньгами, не стоит утруждать себя лишними хлопотами!

А уж когда обрадовал Никодима известием о венчании скором — того словно благостью озарило, принялся наставлять на путь истинный, перечисляя, какие молитвы мне стоит выучить и через что пройти. Одних только таинств предстояло три принять: крещения, покаяния и миропомазания. Ну или он жути нагонял, набивая цену — разбаловал я его, вот и вошел во вкус…

Скорчил елейную рожу и посетовал, что с переходом в православие уже не смогу помогать церкви так, как раньше. А уж с надеждой на получение наследства от богатых родственников и вовсе придется расстаться. Батюшка сразу утратил всё свое благообразие и занервничал, вопросив в недоумении:

— Как же так, вы же сирота, опекунство со стороны Антона Сергеевича тогда зачем⁈

— Сирота сиротой, — покладисто согласился. — но и родственники зажиточные в Померании никуда не делись. А Антон Сергеевич — для спокойствия, сироту каждый обидеть может…

— Неужто с приданным Илларион Иванович поскупился⁈

— Нет, но будущая невеста уже высказала пожелание обновить гардероб после свадьбы, посещать балы в будущем, а то и на воды выезжать, так что придется расходы все поумерить…

При упоминании Александры поп помрачнел ещё больше и даже на пару минут впал в уныние, теребя рясу. Затем снова просветлел лицом:

— Указ Синода о шведских пленных от двадцать первого года, херр Фальке, и вы как раз лютеранин! К вашему случаю применим в полной мере!

— Что за указ? — Надо уже заводить знакомство с местными юристами, то бишь стряпчими, в тот же уездный Троицк съездить самому, а то подобно слепому щенку себя чувствую. — От меня что требуется⁈

— Токмо письменное обязательство с вас придется взять, что не будете совращать жену к переходу в иную веру! И расписку, что согласно законам Империи будете крестить и воспитывать детей в православной вере!

— Слава тебе Господи! — С таким облегчением перекрестился, что батюшка опять насупился, пришлось подсластить пилюлю. — Всенепременно отблагодарю за совет и участие!

С казаками на этот раз посидели скромней: и нас было меньше, и они обещались меня до дома проводить, а это считай — почти семь верст по горам и через тайгу до Уржумки. Перед казаками проставился (не уверен, уместно ли их будет на свадьбу пригласить, Ларион Иванович грозился всех знакомых заводчиков на торжество пригласить — поэтому так пока) и заодно присматривался к самому заведению. В раздумьях: такой формат трактира мне совсем не нравился, следует поднимать культуру, в том числе и пития; так что или свой кабак открывать, либо привлекать нынешнего хозяина, с тем чтоб он перекроил забегаловку по моим хотелкам.

Плюнул, понимая что не разорваться, оставив это на потом. Казаки, видя что к спиртному не притрагиваюсь — тоже не особо усердствовали, и уже до полуночи я оказался дома. Где ещё часа полтора проворочался в постели, не в силах заснуть — столько всего навалилось, тут ещё это венчание и свадьба, к которым столько вопросов возникло, ответа на которых не знал. Надо завтра к Аксинье с Демьяном зайти, они уже привычные, что барин во многом ни в зуб ногой, надеюсь что просветят немца…

С утра же же безбожно проспал, разбудила приходящая хозяйка, из переселенцев, Олёна, которая пока заведовала моим домом при помощи мужа, на его попечении был двор и тяжелые работы, а она прибиралась, готовила и прочее. Думаю, что после свадьбы, как мне кажется — придется пересматривать состав прислуги, в сторону увеличения, ну а пока меня одного и существующее положение устраивает. Наскоро перекусил, а узнав, что дети уже всем гуртом под предводительством Аксиньиных приемышей уже вышли в школу — и чай не стал допивать, наскоро сорвался и привычным легким бегом припустил по уже наезженной с весны дороге.

Догнал, попенял себе на то, что они одни вот так ходят. Ладно сейчас осень, а скоро зима, зверья в округе хватает, так что как минимум два-три мужика нужно в сопровождение каждый день — провожать в школу и обратно. И желательно оружных, а то и до греха недалеко. Полюбовался приемышами, что за лето окрепли, приоделись и смотрелись на фоне крестьянских отпрысков словно купеческие дети.

— Чего плетемся? А ну за мной и не отставать! Кто последний, тот сифа!