Кобчик (СИ) - "Alchy" - Страница 33

С сельским хозяйством тоже не стал мелочиться: засадил маком и коноплей с изрядным запасом распаханную целину, как и хотел, пшеницей, рожью и овсом остальное. Посадкой картошки руководил лично, в Соколовку выделив лишь ведро Прошке (уже активно освоившего деревянный протез), со строгим наказом следить за этой культурой в оба глаза. Ну и в каждый свой приезд — лично проверял, в каком состоянии находится грядка со «вторым хлебом». И не переставал благодарить провидение за знакомство с Левонтием, садовником Лугинина, который несмотря на заботу о вверенном его попечению саду и оранжерее — находил время и силы помочь, где советом, а где и семенами. Так мы в Уржумке обзавелись тыквой, двадцать плетей росло, обещая порадовать к осени. А то репа и редька несколько приедаются…

Производственный комплекс, он же научный — строить начали основательней, чем покинутый уже к началу лета сарай при госпитале. Мыловаренный и стеариновый цех работали бесперебойно, а Дитрих, с тремя отобранными помощниками — корпел над другими проектами. И довольно успешно: к середине лета таки добившись получения соды из соли и известняка, отработав методику промышленного производства. И с печами для обжига древесного угля всё получилось как нельзя лучше, не сразу, конечно, но уже к осени Ларион Иванович распорядился строить такие повсеместно, заменив доселе существовавшие кустарные способы жжения в кучах и кабанах.

Несмотря на неоднократно вдалбливаемые правила техники безопасности (причем в прямом смысле, телесные наказания здесь не редкость) — не обошлось без типичного русского разгильдяйства. Ладно бы кто, так ведь сам Дитрих отличился, всё-таки жизнь в России перепрошила ему менталитет — это же надо додуматься, совместить опыты по обжигу угля и создание тестирования пароварки (она же автоклав для медицины) в одной печи⁈ Ещё и на обед ушли, казалось бы, что могло пойти не так?

К чести Дитриха, скрывать происшествие он не стал и доложил всё как есть. Правда, после того, как я поинтересовался: на кой-ляд они сушат древесный уголь на печи. С сомнением изучил их попытки реанимировать уголь, даже на зуб попробовал:

— Что-то сомневаюсь я, по ходу — запороли вы его, братцы! Тьфу, какая хрень, как аптечный… Так, стоять, Дитрих! Сушите дальше и и проверяйте, как этот уголь очищает жидкости! Только по правилам, с ведением лабораторного журнала и фиксированием всех результатов! Вы, кажется, активированный уголь изобрели!

Вот всегда подозревал, что немало эпохальных открытий был совершенно в результате нелепых, а порой и трагических случайностей, а сейчас и сам в этом убедился. Вроде мелочь, а и Антон Сергеевич будет доволен, и в производстве он востребован, а уж как с похмелья он помогает, в качестве адсорбента! И от сивушных масел чистит ректификат не в пример качественней, а я то всё голову ломаю, чего у нас с производством спирта такой затык, вернее — с его очисткой…

Демьян, как управляющий нашим разрастающимся научно-производственным комплексом меня полностью устраивал (ещё и лекарю нашему успевал помогать, благо живем в паре часов езды на лошади), но вот его административно-командные методы в отношении крестьян — не очень. Особенно в глаза бросалось разница между переселенцами живущими в Соколовке, под управлением Прохора, и нашими на Уржумке, которыми командовал Демьян. Наши даже маршировали нет-нет, и пороли их с завидной периодичностью, пришлось вникать в это и разбираться, после чего вмешиваться.

Демьян от прямого управления крестьян был отстранен, среди них был выбран староста, с которого теперь спрашивали за исполнение работ и соблюдение порядка, крестьяне с радостью вздохнули, избавленные от строевой подготовки, но телесные наказания полностью себя не изжили. Я в чужой монастырь со своим уставом не лез, тут это в порядке вещей: и Прохор своих провинившихся наказывает, и на заводе применяют, и даже Сашеньку Лугинину иногда порют…

При мысли, что Александру наказывают — посетило двоякое чувство, с одной стороны удовлетворение от того, что хоть кто-то её на место ставит, а с другой — совсем неподобающее волнение. Надо действительно как-то решить вопрос со сбросом накапливающегося напряжения, неизбежного в подростковом и не только возрасте, а то подсознание при мысли о наказании этой малолетней задаваки рисует какие-то возбуждающие картинки в стили лайтового БДСМ…

Аксинья занималась своим хозяйством, получив карт-бланш на работу с травами: коры белой ивы, содержащей ацетилсалициловую кислоту, наготовили с запасом, всё лето собирали и сушили другую траву всевозможную, известную ей. Надо улучить время и поинтересоваться, как у неё дела, может — чего и сам вспомню, поверхностно с фитотерапией знаком. Хотя они там и без меня с Антоном Сергеевичем активно работали, по крайней мере — скооперировались. Претензий со стороны церкви к ней не было, а лекарь вовсю пользовал пациентов их совместными наработками, сам с собой возил баночку крема из мёда, живицы и каких-то трав их изготовления…

С Ларионом, средним внуком купца — за весну и лето сдружились крепко, нормальным парнем оказался, без гнильцы. И возраст у нас биологический одинаковый, и дед его всячески наше общение поддерживал. А мы и тренировались почти каждый день совместно, и Ларион меня сопровождал в поездках, поощряемый дедом, считавшим что внуку общение со мной на пользу идет. Так и повелось, я в Соколовку — а он со мной, ему Ларион старший непременно какое-нибудь задание в Саткинском заводе придумает. Да и просто тянулся ко мне Ларя, на подсознательном уровне, у меня всё-таки жизненный опыт за плечами, а пацан шестой год без отца растет, а деду — некогда им особо заниматься…

Ларион Иванович, скрепя сердце — вложился в расширение Саткинского завода, там с осени планировал начать производство мясорубок и скороварок. Первые экземпляры, как и подобает опытным образцам — вышли хоть и дорогими в изготовлении, но удачными. По нраву пришлись всем, учли все ошибки и недоработки, изготовив ещё несколько прототипов и купец решился на их производство, но это с осени — нет пока тут непрерывного цикла производства.

Разговаривали с ним по этому поводу в самом конце августа, я как раз приехал из Соколовки, проездом через Троице-Саткинский завод. Опять напомнил, что высокотехнологичное производство рентабельней, на что Ларион Иванович с раздражением ответил, что всё понимает, но вот незапланированные траты… И в очередной раз принялся жаловаться на свою нелегкую жизнь, на старшего внука, девятнадцатилетнего Ивана, который в Петербурге остался, отговариваясь службой в Преображенском полку. А вместо службы — пользовался отсутствием родительского контроля по полной, пустившись во все тяжкие.

— А за Александру я любой завод отдам, лишь бы муж был рачительный, навроде тебя… — Словно бы размышляя вслух, скосив на меня хитрый взгляд, выдал Лугинин. — Прахом ведь всё пойдет, прокутят всё, наследнички…

— А два завода дадите, Ларион Иванович⁈ — Подначил его я, вот обещал же, что не будет ко мне с этим приставать, полгода не прошло, как началось!

— Это какие же⁈ — Раненным зверем взревел купец.

— Саткинский и Миасский я бы взял… — Пришла и моя пора помечтать.

— Один только могу, Герман! — Развел руками Ларион Иванович. — Три внука же, а Сашка вообще девка, за неё и одного завода много! Токмо ради тебя готов любой завод на выбор дать!

— Да пошутил я, Ларион Ивванович! — Поспешил его успокоить. — Мы с вашей Александрой на дух друг друга не переносим! Хотя она и очень даже ничего…

— И двести тысяч десятин земли в Куваканской волости отдам! — Решился Лугинин. — Стерпится-слюбится, вожжами всыпешь ей ума-разума после свадьбы!