Кобчик (СИ) - "Alchy" - Страница 26

Народ с опаской расселся по лежанкам, не зная чего от меня ожидать, а я разразился короткой, но проникновенной речью в духе корпоративной этики. Золотых гор не обещал, но перспективы постарался нарисовать, для мотивации. Фронт работ пообещал необъятный — одной только варкой мыла не ограничимся. Особый упор сделал на овладении грамотой, раз уж школа при заводе была только для детей работников — будем своими силами выходить из положения. Ответственным за обучение грамоте и счету поставил Демьяна, ну и сам буду помогать ему, не каждый день. Особый упор сделал на то, чтоб учились все, а не только дети, в это время Аксинья с Прохором что-то порывались сказать — пришлось шикнуть, чтоб не перебивали. Подсластил пилюлю, объявив что к грамотным и отношение другое будет, и других новых работников им под начало определим и заработок, соответственно — побольше, чем у неграмотных.

— Ну чего вам? — Это Аксинье с Прошкой, ерзавшим от нетерпения.

— Я разумею грамоту, барин! — С гордостью выпалила Аксинья.

— И я сподобился! — Не менее гордо добавил Прохор.

— Так какого!!! — Покосился на внимательно слушающих детей и сбавил обороты. — Буду экзаменовать в таком случае, а раз все грамотные — то и со всех спрос, особенно с Прохора! Вот и нашлось тебе занятие! Демьян, приобретешь всё, что надобно для учебы!

Сегодня у меня весь день, получается, на производстве, ну и хорошо, своими глазами посмотрю, что тут происходит. Собрал тех, кто не при деле, в сарае и на примере происходящего на печи стал объяснять, что мы делаем и зачем. Чтоб имели представление, а не просто механически повторяли увиденное. Дети слушали с интересом, а освоившись — и вопросы начали задавать. Пару лет — и своих молодых специалистов воспитаем, а Дарья вообще далеко пойдет, с её бойкостью и любознательностью…

Ближе к обеду нагрянул батюшка с безмолвным сопровождающим, видать служка какой-то, без предупреждения начав с порога укоризненно выговаривать:

— Ну как же так, херр Герман, новое предприятие и без освящения⁈

— Да какое там предприятие, сами видите — сарай стоит! До предприятие далеко ещё! — Включил я дурачка.

— А между тем толки о мыле вашей выделки уже по всему заводу идут, херр Фальке! — Не поддался на мою уловку Никанор и нахмурился. — Али не желаете освящать начинание⁈

— Желаем, батюшка, желаем! Давайте в любое удобное для вас время сие таинство проведем!

— Всё с собой, сын мой! Коли согласен, сейчас и освятим!

— Госпиталь мы о том году освятили, батюшка, как построили! — Почтительно, но твердо завил Демьян, когда священник сунулся было к избе, после чего тот с недовольством развернулся к мыловарне.

Естественно, все тут же побросали дела и сбежались на представление. Служка разложил причиндалы на лавке, батюшка изобразил четыре креста на стенах елеем, поставленным басом пропел:

— Благословен Бог наш…

И уже без особого огонька и старания отбарабанил псалом, напоследок благословив всех из присутствующих. Заметив, что Никодим и уйти порывается, и мнется, словно чего-то ждет — догадался и подозвал Демьяна:

— Рассчитайся, пожалуйста!

Они отошли в сторону, а отвернулся, чтоб скрыть усмешку, вызванную тем, как яростно принялся торговаться Демьян. Вот что обещанный пай с прибыли, как личная материальна заинтересованность творит! Куда только подевалась недавняя почтительность к институту церкви и представителю её интересов!

— Бу-бу-бу… — неразборчиво доносился голос попа, убеждающий Демьяна не скупиться.

— Сирот приняли на иждивение, батюшка! — Приводил контраргументы мой управляющий. — Обули, одели, жрут каждый день, нет у нас столько!

Всё таки сговорились, но батюшка всё так же продолжал топтаться во дворе, никак на обед ещё напрашивается? Видя, что я сам не догадываюсь — Никодим зашел издалека:

— А вот мыло ваше, херр Фальке, можно любопытство удовлетворить?

— Конечно! — Догадался я. — Демьян, два куска выдели святому отцу, на благо! Да в холстину заверни!

Батюшка на этот раз и святого отца проглотил без возражений, дождался принесенного свертка и развернул, принюхиваясь, после чего с возмущением выдал:

— Но это же не то, что я у Татьяны Терентьевны видел! То и пахнет приятственей, и цвет лепше!

— То для жинок ведь, батюшка! — Принялся увещевать. — А вы же мужчина!

— У меня попадья и поповны!

— Простите, батюшка! — Повинился. — Привык у себя в Неметчине, что наши святые отцы без жен живут, содомиты через одного! Сразу же как ещё такое мыло сварим, вас не обделим! Пока кончилось всё, увы…

Никодим вручил холстину с отжатым у нас мылом служке, отправил его восвояси, а мне предложил:

— Проводите меня немного, херр Герман!

Да что ему от меня надо⁈ Надо сказать Демьяну, чтоб не торговался с ним больше, а то и мертвого задолбает! Не показывая раздражения — вышел с ним за ворота и едва отдалились от госпиталя, как Никанор елейным голосом начал меня охмурять по новой, почему-то инструктируя: как мне подобает подготовиться перед принятием таинства крещения. Пришлось в очередной раз обозначить свою позицию:

— Батюшка, я ведь вам упоминал о своих обстоятельствах! Ни о каком переходе в православие пока речи быть не может!

— Но как⁈ — Растерялся Никанор. — Церковь не одобрит брака Александры Максимовны с иноверцем!

Больших трудов стоило сдержаться, сделал несколько вдохов и выдохов и уже спокойным тоном пояснил, что брак с Александрой Максимовной — вилами на воде писан! После чего закруглил разговор и оставив растерявшегося попа одного — вернулся в госпиталь, в самом мрачном расположении духа. А за обедом поел без аппетита, с одной мыслью в голове: «Обложили, демоны! Хер вам, а не брак по расчету! Хотя, надо ещё посмотреть, что за Александра…»

Потом приехал Дитрих, принес работающий прототип поршневого насоса, по моему мнению: слепленный из говна и палок, что и заявил товарищу. Тот не обиделся, признав что так оно и есть, дай бог чтоб одно испытание выдержал, а больше от него ничего не требуется. Приладили его к большой печи, кликнули парней, чтоб помогали (вручную ведь его придется приводить в движение и это помимо того, что необходимо обжигаемый клинкер ворошить постоянно) и приступили к испытаниям. Дитрих ещё замерил количество угля, которое засыпали в разожженную печь, записал всё в тетрадку, да напоследок сунул принесенный с собой железный пруток в самую середку разгорающегося угля. На мой вопрос зачем это — пояснил:

— Определить жар!

Ну а потом началась потеха — по очереди качали рычаг не плотно прилегающих к устью печи мехов, так же сменяясь — перемешивали запекаемый клинкер. Искры во все стороны, Демьян негодует, что у нас сажа и пепел во все стороны летят, пацаны в полном восторге. И вымазались все как кочегары.

В этот раз уже что-то более похожее на цемент появилось, едва остывшый клинкер тут же вместе с Дитрихом и при помощи пацанов всё так же вручную размалывали на улице. А печка после нашего последнего эксперимента пришла в полнейшую негодность, к вящей радости Демьяна (уже вслух планировавшего, как тут поставим новую печь с уже заказанными на заводе котлами), с неодобрением посматривающего на все, что не было связанно с варкой мыла и вместо прибытка — ввергало в расходы. Всё таки обычный кирпич не рассчитан на такие температуры, какую мы устроили. Дитрих тоже был доволен, но по другой причине: