Ода Смятения (СИ) - Злобин Михаил - Страница 12

— Хуже не придумаешь, — честно признался я.

— Что ж, в таком случае, моя версия подтверждается. Поздравляю, Александр, сегодня мы с вами добились прогресса! Пусть и незначительного, ведь вы продолжаете запираться и рассказывать о себе в иносказательном ключе, оперируя понятиями вымышленного мира. Но это лучше, чем совсем ничего. На сегодня предлагаю закончить. Жду вас снова в четверг. Да, и вот ещё вам один совет…

Я почтительно замер, внимательно ловя каждое слово психиатра. После озвучивания его догадки, попавшей в десятку, во мне зародилась робкая надежда, что он знает, о чём говорит и действительно способен мне помочь.

— Постарайтесь наладить отношения с кем-нибудь на гражданке. Я часто слышу от ветеранов боевых действий о том, что им тут жизнь кажется ненастоящей. Дескать, только под обстрелами раскрывается человеческая душа. Только в братстве, скреплённом кровью, можно найти настоящую дружбу. Но поверьте, это всё ошибка восприятия…

— Только в братстве, скреплённом кровью… — тихо повторил я.

— Дослушайте, пожалуйста, Александр, — по-отечески мягко укорил меня психиатр. — Так вот, здесь живут такие же люди со своими достоинствами и недостатками. И чем быстрее вы это поймёте, тем проще пройдёт ваша адаптация. У вас есть друзья? Не из числа боевых товарищей.

— Скорее нет, чем да, — неохотно признался я.

И я не покривил душой. Ведь все мои старые приятели либо сидели по зонам, либо не пережили очередной авантюры, либо вовремя завязали, остепенились, завели семьи и избегали своего прошлого похлеще огня.

— Ц-ц-ц, это не очень хорошо, — поцокал врач. — Но, видимо, придётся ими обзаводиться. Пока можете попробовать наладить отношения с родителями. Я ведь правильно понял, что вы с ними давно не общаетесь?

— Да, всё так, — кивнул я, уже даже не удивляясь, по каким таким признакам он сделал столь точный вывод.

— Вот. Этот аспект нам тоже предстоит проработать. Буду честен, Александр, фронт деятельности у нас с вами очень обширный. Но, как любил говорить мой научный руководитель, царствие ему небесное: «Чем тяжелее кладь, тем прямее стать». Так что не нам бояться множества задач. В целом, я бы уже сейчас мог выписать рецепт на антидепрессанты, но пока не стану торопиться. Понаблюдаю за вашей динамикой и прогрессом без них. Всё-таки препараты подобного характера это не то, что можно назначать бездумно. Следите за своим состоянием, фиксируйте бессонницу и навязчивые мысли. Увидимся в четверг!

Покидал я доктора не то чтоб в приподнятом настроении, но явно преисполненный оптимизма. Мне хотелось верить, что этот человек поможет разрешить мои ментальные проблемы, нажитые в чужом теле. Но, разумеется, присутствовал и страх того, что я не смогу всю дорогу кормить его своими «аллегориями». Или, наоборот, смогу, но это негативно повлияет на успешность лечения.

Словно бы стараясь меня подбодрить, из-за облачка выглянуло небесное светило. И день сразу же расцвёл тысячами солнечных зайчиков, отбрасываемых стеклянными витринами магазинов и заведений. На душе стало значительно веселее, и я, глядя на безмятежное небо, даже позволил себе улыбку. И зачем мне унывать? Я дома. Я вернулся. Всё теперь будет хорошо…

Повинуясь импульсу, я полез в карман за телефоном и отыскал в списках контактов номер мамы. Если верить журналу вызовов, то мы созванивались последний раз аж на новый год. Надо бы исправить сию оплошность…

Несколько длинных гудков, и на том конце провода звучит усталое:

— Слушаю?

— Мам, привет! Это я…

— Я поняла, Саш. Что на этот раз у тебя случилось? Сразу говорю, у нас с Андреем лишних денег нет, а дачу мы продали.

Да-а… не очень хорошим, видимо, я был сыном, если первая реакция на мой звонок вот такая. Хотя чего удивляться? Мать меня с пятнадцати лет откуда только не вытаскивала. А я упорно стремился влипнуть в новые истории уже на следующий день. Особенно сильный разлад у нас случился вскоре после моего совершеннолетия, когда меня задержала милиция в одном очень нехорошем притоне. Мама как узнала, бросила всё и примчалась выручать. Уж не ведаю, каких сил это ей с отчимом стоило, но чихвостить она меня принялась люто. В какой-то момент, уже дома, даже пыталась приложить черпаком по темечку. Но мне ведь целых восемнадцать, я уже такой взрослый, а меня как шкета какого-то черпаком! Повёл я себя тогда, конечно, некрасиво. Орал, возмущался, вырвал импровизированное орудие из маминых рук, запустил им в отчима, хотя тот вообще не влезал в наши разборки. Довёл родительницу до слёз, а её мужа до гневной тряски. Одному Многоокому известно, чего ему стоило сдержаться и не заломать оборзевшего юнца прямо на кухне. Но дядя Андрей мировой мужик. Только процедил сквозь зубы, чтобы я выметался из квартиры, что я с превеликим удовольствием и сделал. Стыдно за себя до сих пор. И, пожалуй, именно тогда я впервые ощутил пролёгшую между нами пропасть, которая с годами только ширилась.

— Ну что ты… я просто хотел узнать, как у тебя дела… — заметно погрустнел мой голос.

— Нормально, — сухо прозвучало в ответ. — Ты извини, но я на работе, не могу говорить…

— Да, прости. Мам, можно тебе кое-что сказать?

— Не сейчас, Саш, я же объяснила, мне некогда…

— Я просто хотел попросить прощения за все те бессонные ночи и все твои пролитые слёзы, — поспешил вставить я. — Всю жизнь я вёл себя, как урод, а ты терпела это и тащила меня на своих плечах. Мне жаль, что…

В динамике телефона вдруг послышалась какая-то возня, а следом обрывок чей-то реплики. Кажется, мама с кем-то переговаривалась…

— … здесь… на рабочем месте. Это так срочно?

— Нет, Галина Романовна, извините, сын звонил. Мы уже закончили, — донёсся до меня приглушённый голос родительницы. — Саш, всё, кладу трубку. Пока.

И звонок сбросился. Я понял, что мама моих извинений так и не услышала. Огорчённый этим фактом, я побрёл, куда глаза глядят, не поднимая взора от тротуара. Настроение упало ниже плинтуса, и вновь стали закрадываться нехорошие мыслишки в голову. Так я слонялся до тех пор, пока меня не вывел из прострации пронзительный автомобильный гудок, гундосо крякнувший практически над самым ухом.

Я встрепенулся и отвёл руку назад, готовясь к схватке. Проекции боевых плетений закружились над кончиками пальцев, а вживлённый в ладонь кровавый алмаз уколол кожу, будто слабым разрядом тока. Но оказалось, что на меня никто не нападал…

— Саш, ты чего такой зашуганный? — хохотнула Дарья Плисова, призывно помахивая мне из рубиново-красного Мерседеса с откидной крышей. — Запрыгивай, покатаемся!

Дорогой автомобиль стоял совсем рядом, урча мощным двигателем. Делать вид, что я это не я — совсем глупо. Но, признаться честно, первейшим моим порывом было отказаться от предложения певицы. И я даже успел отрицательно помотать головой. Но потом в сознании всплыл совет психиатра налаживать социальные связи и заводить друзей. Поэтому я немного помешкал, но всё же подошёл ближе.

— Привет, Даш. Ты какими судьбами здесь?

— Да никакими! Просто по магазинам катаюсь, одной как-то скучно. Хочешь со мной? — жизнерадостно подмигнула певица.

— Если ты настаиваешь, — расплылся я в улыбке.

— Ещё как настаиваю!

Я приземлился на сиденье из мягкой кожи и поприветствовал Дарью дежурным поцелуем в щеку. Не знаю, показалось ли мне, но она будто бы ответила на него гораздо теплее, если не сказать жарче. Я буквально ощутил, тот слой яркой помады, который остался на моей коже. В последний раз, когда я встретил Плисову в гримёрке «Мятного ликёра» она вела себя значительно сдержанней.

— Ой, какой ты колючий, братец ёжик! — шутливо поморщилась девушка. — Бриться не пробовал?

— Пробовал, оно снова отрастает, — беспомощно развёл я руками.

— Хах, ну ты юморист, Горюнов! Ладно, поехали что ли? Пристегнись, я люблю погонять.

И кабриолет, визжа покрышками, тронулся, разминувшись с припаркованным впереди автомобилем на жалкие сантиметры. Водила Дарья действительно агрессивно и опасно. Честно, я за такую езду прав лишал бы прямо на месте! А тут она и музыку включила, выкрутив громкость на полную катушку, умудряясь ещё подпевать. Голосище, кстати, у Плисовой был моё почтение. Я её отчетливо слышал даже сквозь ор динамиков. Слава всем богам и Многоокому Создателю, что минут через пятнадцать Дарье это надоело, и она выключила магнитолу.