Фау-2 (ЛП) - Харрис Роберт - Страница 3

Ударная волна отбросила её к стене. Она лежала на боку, едва в сознании, сбитая с дыхания, но удивительно спокойная. Она сразу поняла, что произошло. Так вот как это бывает, подумала она. Теперь главная угроза — подземная ударная волна. Если фундамент расшатало, здание может рухнуть. Комната была тёмной от пыли. Вскоре она ощутила сквозняк и что-то хлопающее рядом. Нащупала ковёр, но под пальцами оказалось стекло — дёрнулась. Окно выбило. Шторы колыхались. Снаружи кто-то кричал. Каждые несколько секунд сыпалась кладка. Пахло газом — приторно-сладко, смертельно.

— Майк?

Молчание. Она повторила громче:

— Майк?

Попыталась сесть. В комнате был полумрак. Пыль кирпича и штукатурки закручивалась в бледном луче света. Предметы — туалетный столик, стулья, картины — казались чужими, перекошенными. От пола до потолка, над спинкой кровати, шла трещина. Она глубоко вдохнула — и наглоталась пыли. Закашлявшись, схватилась за штору, встала и пробралась сквозь завалы. Стальная балка лежала на краю матраса. Глыбы штукатурки, рейки и конский волос покрывали одеяло. Она отбросила всё руками, открывая верх тела. Голова была отвернута. Одеяло было залито чем-то алым, и сначала она подумала, что это кровь, но оказалось — кирпичная пыль.

— Майк?

Она нащупала пульс, и тут же — словно он только ждал — он повернулся к ней. Лицо бледное, глаза широко раскрыты. Она поцеловала его, погладила по щеке.

— Ты ранен? Двигаешься?

— Кажется, нет. А ты?

— В порядке. Попробуй, милый. Там утечка газа. Надо выбираться.

Она подсунула руки под его плечи, потянула. Он попытался пошевелиться, лицо исказилось от боли.

— Что-то на ногах.

Она обхватила балку в ногах кровати, потянула — он застонал.

— Оставь, ради Бога!

— Прости…

— Уходи, Кэй. Скажи, что тут газ.

В голосе была паника. Он рассказывал ей однажды: худшее, что он видел как пилот, — не бой, а как человек сгорел заживо после крушения самолёта. Ноги зажаты, не достать. «Лучше бы я тогда застрелил его», — сказал он тогда.

Где-то зазвонил пожарный колокол.

— Я приведу помощь. Но не брошу тебя, обещаю.

Она обулась, вышла в коридор. Пахло газом сильнее — утечка, вероятно, в кухне. Пол накренился. Сквозь стену шла трещина, в которую легко помещалась ладонь. Она отперла дверь, потянула — не открывается. Пришлось вырвать её из коробки. За дверью — пустота. Второй этаж и внешняя стена дома исчезли. Напротив — остов разрушенного здания. На улице — лавина кирпичей, обломков мебели, детская кукла. Курилось от множества мелких пожаров.

Подъехала пожарная машина, экипаж стал выгружать лестницы, разматывать шланги посреди того, что выглядело как последствия сражения: окровавленные, покрытые пылью пострадавшие лежали в полный рост; другие сидели, ошеломлённые, с опущенными головами; среди них двигались сотрудники гражданской обороны в касках; два тела уже были отложены в сторону и накрыты; зеваки глазели на происходящее. Кэй вцепилась в дверную раму, высунулась так далеко, как осмелилась, и закричала, зовя на помощь.

По записям Лондонского совета, «ракета Уорик Корт» убила шестерых и ранила ещё 292 человек, в основном от осколков на Чансери-Лейн. Среди погибших были медсестра Вики Фрейзер, 30 лет; секретарь Ирэн Берти, 19 лет; инженер Фрэнк Бэрроуз, 65 лет. Немногочисленные фото, разрешённые цензурой, показывают лестницы, уходящие в руины, и странного, худого мужчину в чёрном пальто и шляпе. Это был доктор, проходивший мимо и вызвавшийся подняться. Именно он — спустя пять минут после её крика — поднялся по лестнице вместе со спасателями.

Войдя в спальню, он вежливо снял шляпу, будто пришёл на визит, и с лёгким шотландским акцентом спросил:

— Как его зовут?

— Майк, — ответила она. — Майк Темплтон. — И добавила, чтобы его уважали: — коммодор авиации Темплтон.

Доктор подошёл:

— Сэр, чувствуете ноги?

Пожарный сказал:

— Мисс, вам лучше уйти. Дальше мы сами.

— А газ?

— Главный вентиль перекрыт.

— Я хочу остаться.

— Извините, нельзя. Вы уже своё сделали.

Другой взял её за руку:

— Пойдём, родная. Не спорь. Дом может рухнуть.

— Всё хорошо, Кэй. Послушай их, — крикнул Майк.

Доктор повернулся:

— Я прослежу, чтобы с ним было всё в порядке, миссис Темплтон.

Миссис Темплтон!

Она забыла, что ей не следовало здесь быть.

— Конечно. Простите. Я понимаю.

Она уже была у двери, когда Майк окликнул:

— Возьми свой чемодан.

Она и забыла. Чемодан стоял у изножья, в пыли — немой свидетель измены. Видно, он всё это время переживал. Она отряхнула его, закрыла застёжки и пошла к выходу. Пожарный уже стоял на лестнице, взял чемодан и бросил вниз, затем подал ей руки.

Лестница гнулась под весом. Она закрыла глаза. Его руки крепко держали её за талию:

— Давай, родная, ты справишься.

Шаг за шагом они спускались. На последней ступеньке она потеряла сознание.

Очнулась оттого, что медсестра мазала йодом её висок и держала за подбородок.

— Всё хорошо, милая. Потерпи. Почти закончила.

Что-то впивалось в спину. Когда она смогла повернуть голову, увидела, что прислонена к заднему колесу пожарной машины. Ещё две лестницы тянулись в руины. Наверху стояли трое в касках — принимали носилки, которые аккуратно спускали шестеро пожарных.

Медсестра спросила:

— Ваш?

— Похоже.

— Тогда пошли.

Она помогла Кэй встать. Обняла её. Они стояли у подножия.

Носилки спускались медленно. Кэй узнала его по вьющимся волосам. Он был в одеяле. Когда его опустили, он посмотрел на неё. Лицо искажено болью, но он как-то нашёл в себе силы вынуть руку из-под одеяла и показать слабый "палец вверх". Она схватила его за руку обеими своими.

— Это была Фау-2?

Она кивнула.

Он еле улыбнулся:

— Вот чёрт. Забавно.

Кэй обернулась к медсестре:

— Куда его везут?

— В Бартс. Можешь поехать с ним, если хочешь.

— Хочу.

Он отнял руку. Его взгляд стал отстранённым, как будто она чужая. Он посмотрел в небо.

— Лучше не надо, — сказал он.

3

Они стояли под мокрой елью: Граф курил сигарету, Бивак делал записи в блокноте. Граф хотел сразу после запуска вернуться в Схевенинген, но Бивак настоял на том, чтобы посмотреть, как работает полк. Они наблюдали, как шестеро членов стартовой команды приводили площадку в порядок: сворачивали кабели, складывали мачту. Стартовая платформа — низкая круглая конструкция из толстого металла, не больше кофейного столика, диаметром в точности с Фау-2, на гидравлических опорах, с пирамидальным отражателем пламени посередине.

— Сколько весит?

— Полторы тонны, примерно.

Команда подтащила двухколёсный прицеп и подогнала его под платформу. Работали быстро и молча, чтобы как можно меньше времени находиться под открытым небом — вдруг налетит авиация. Где-то в лесу загудел танковый двигатель, вырывая клубы буро-серого дыма, и из-за кустов медленно выбрался полугусеничный броневик.

— Что это?

— Машина управления запуском. На время старта она была заглублена в землю.

Броневик протиснулся через заросли и остановился, пока платформу прикрепляли к сцепке. Затем солдаты забрались на крылья и вцепились в броню. Мотор взревел, машина тронулась. Через минуту от них не осталось и следа. Только лёгкий запах сгоревшего топлива да пара обугленных веток напоминали, что отсюда стартовала ракета.

Бивак был поражён не меньше, чем при самом запуске:

— И всё? Боже, да ведь её и правда можно запускать откуда угодно!

— Да, если площадка ровная и твёрдая. Подойдёт школьный двор или стоянка.

Ещё год назад Граф не мог представить, что запуск ракеты станет настолько простым делом. Но тогда он и не верил, что Фау-2 начнут массово выпускать тысячами. Ужасающее мастерство всего проекта постоянно его изумляло.

— Должно быть, для вас это невероятное чувство, — заметил Бивак, — видеть, как то, над чем вы работали с шестнадцати лет, стало оружием для защиты Отечества.