Коллектор - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 5

Я не могла дышать. Воздух был слишком густым, как будто я пыталась вдохнуть через воду.

Я заскочила в дорогой бутик. Просто чтобы спрятаться. Просто чтобы хоть немного прийти в себя.

Я спряталась за стойкой с одеждой, пытаясь унять дрожь в руках. Сердце билось так громко, что казалось, его слышали все вокруг.

Я знала, что он там. Он не ушёл. Он ждал.

Грудь сдавливало, словно кто-то поставил на неё камень. Две продавщицы стояли у кассы, переговариваясь. Их взгляды, острые, как лезвия, сразу нашли меня. Они посмотрели так, будто я была грязной тряпкой, случайно занесённой ветром с улицы. Их лица исказились лёгким, почти ленивым выражением отвращения.

– Девушка, тут нельзя стоять просто так, – произнесла одна из них. Её голос был ровным, но в нём звенел тот тип осуждения, который бьёт больнее слов.

Я попыталась что-то сказать. Слова застряли где-то в горле, как кость, которую невозможно ни проглотить, ни выплюнуть.

– Вы уходите или как? – добавила вторая, не менее холодно, но уже с оттенком нетерпения.

Я посмотрела на них, всё ещё пытаясь заговорить. Хотела объяснить. Хотела просто попросить разрешения постоять. Хотя бы минуту. Но по их лицам я уже всё поняла.

Для них я была лишней. Для них я не имела права быть здесь. Нищебродка…

Сердце кольнуло от унижения. Губы дрогнули, но я не стала больше ничего говорить. Я просто развернулась и вышла, чувствуя их взгляды на своей спине.

На улице кружился первый снег.

Маленькие белые хлопья падали мне на лицо, обжигали кожу своим ледяным прикосновением, а потом таяли, оставляя холодные капли. Это должно было быть красиво. Этот снег должен был быть началом чего-то нового. Чего-то чистого, светлого.

Но для меня он стал чем-то пугающим.

Казалось, что этот снег был сигналом. Сигналом того, что я теряю всё. Что я больше не могу укрыться ни от кого, ни от чего. Что этот мир становится для меня всё более чужим.

Я подняла глаза.

И снова увидела его.

Через дорогу. Тот же взгляд. Тот же силуэт. Неподвижный. Ожидающий.

Снег кружил вокруг него, ложился на капюшон и плечи, но он не двигался. Даже это белое безмолвие не могло сделать его менее пугающим.

Его взгляд впился в меня. Глубокий, тяжёлый, будто он не просто смотрел, а стягивал с меня все слои защиты.

Мир вокруг стал тише. Звук снега, шаги прохожих – всё растворилось. Остались только мы. Я и он.

Ожидание. Преследование. Холод, который пробирался внутрь меня, сильнее любого зимнего ветра.

Я вдруг почувствовала злость. Остатки моей гордости вспыхнули где-то глубоко внутри, как тлеющий уголёк, который я уже давно считала погасшим.

Этот уголёк начал разгораться. Сначала тихо, а потом с жаром, обжигая мне грудь. Злость смешалась с отчаянием, с бессилием, с болью. Я не могла больше бежать. Я не могла больше молчать.

Я шагнула прямо к нему.

Его фигура, массивная и неподвижная, была словно вырезана из ночи. Вокруг кружился снег, ложился на плечи его чёрной куртки, но он не шевелился. Он был как камень, как статуя, как неизменная точка в этом дрожащем мире.

– Не преследуйте меня! – выпалила я, подойдя ближе. Мой голос дрожал, как натянутая струна, готовая лопнуть. – Вот деньги!

Я вытащила из кармана мятые купюры и практически бросила их ему. Они выглядели жалко в моих руках.

– Это не всё… Тут третья часть. Я найду ещё. Просто перестаньте ходить за мной!

Он не взял деньги.

Он даже не посмотрел на них.

Его глаза – тёмные, тяжёлые, как грозовые облака – смотрели только на меня.

Этот взгляд не был злым. Не был яростным. Он был равнодушным и сильным одновременно. Лицо грубое, как будто высеченное из камня. С характерными чертами. Густые черные брови, черные глаза…большие как две бездны, нос с горбинкой и суровый рот спрятанный под черными усами и бородой…Страшный тип…Очень страшный.

– Не перестану, – произнёс он. Акцент совсем легкий. Он практически идеально говорит на русском языке.

Его голос был низким, ровным, но каждая буква впивалась в меня, как осколок.

– Почему?! – мой голос сорвался почти в истерику. Это был крик, пропитанный всем, что накопилось внутри меня: страхом, усталостью, злобой, которую я пыталась подавить.

Он чуть наклонил голову. Его губы тронула едва заметная усмешка, такая, от которой внутри всё похолодело.

– Я так хочу.

Эти три слова. Они были как удар. Не кулаком. Нет. Это был удар невидимой силы, от которого ты не можешь уклониться, от которого тебя сносит с ног. Прямо под ребра.

Он не объяснял.

Ему не нужно было объяснять.

Он просто решил. И этого было достаточно.

Я стояла перед ним, дрожа от холода, от злости, от бессилия. Снег ложился мне на волосы, таял на щеках, смешивался со слезами, которые я не могла больше сдерживать.

А он просто смотрел. Его взгляд был тяжёлым, как груз, который я уже не могла нести. Я знала: он не отступит.

Я развернулась и побежала. Ноги едва слушались, будто с каждым шагом становились тяжелее, как будто в каждую пятку вбили по железному грузу. В груди горело от слишком быстрого дыхания, воздух резал лёгкие, как осколки льда. Но я не могла остановиться.

Я увидела автобус. Он стал моей единственной надеждой, моим единственным спасением в этот момент. Я буквально прыгнула в открывшуюся дверь, хватаясь за поручень так, словно он мог вытащить меня из этой тёмной бездны, в которую я падала.

Секунды растянулись. Двери захлопнулись с мягким шипением, и автобус тронулся. Я забралась на ближайшее свободное место и уставилась в окно.

Мои руки всё ещё дрожали, пальцы сжимали край сиденья, как будто я могла выжать из него хоть немного спокойствия. Но его не было.

Я посмотрела в окно, и он всё ещё был там.

Стоял на остановке, неподвижный, с таким же равнодушным, ледяным взглядом. Я уже начинала думать, что всё позади, что он останется на той остановке, в тени фонаря, под кружевом падающего снега.

Но потом я увидела, как он направился к машине.

Чёрный джип с тонированными окнами стоял чуть в стороне. Большой, громоздкий, словно сама машина была продолжением его фигуры. Он сел внутрь, и свет фар вспыхнул, как предупреждение.

Автобус тронулся быстрее, и я увидела, как джип тоже начал движение.

Он ехал за автобусом. Не спеша, не торопясь. Просто ехал. Я смотрела, как его машина двигалась в том же направлении, что и автобус. Моё дыхание стало рваным, как будто кто-то сжал мои лёгкие ледяной хваткой.

Он не оставит меня. Он не остановится.

Вокруг были люди. Целый автобус людей. За окном мелькал город – фонари, магазины, прохожие. Но никто из них не мог защитить меня. Никто не мог спасти меня от его взгляда, от его уверенности, что я принадлежу ему, что он может следовать за мной сколько угодно.

Теперь я знала это наверняка.

Глава 7

Я родился там, где горы кажутся бесконечными. Где ты видишь небо ближе, чем людей. Где воздух такой холодный и чистый, что режет горло, но ты пьёшь его, как воду. Там, где снег лежит на вершинах круглый год, а земля пахнет так, что ты этот запах потом всю жизнь носишь с собой, даже когда уходишь далеко.

Наш аул… Маленький, на склоне горы, всего десяток домов. Каменные, с крышей из шифера, который зимой рвало ветром. Дороги у нас не было. Тропка, такая узкая, что когда идёшь с козами, боишься, что сорвёшься вместе с ними. А внизу – пропасть.

Отец… Строгий, жёсткий, как горный камень. Не ломался никогда. Если что-то сказал – так и будет. Слово отца – это закон. Для всех. Он не учил нас любить, он учил нас жить. Учил держать спину прямо, говорить правду, даже если эта правда делает больно. "Мужчина должен быть как скала," – говорил он. "Тебя могут бить, могут грызть, но ты не имеешь права рухнуть."

Мать… Мягкая. Сильная. Самая сильная из всех. Она никогда не жаловалась, даже когда на руках оставались трое маленьких детей, а у отца работа в поле. Вкалывала, как могла, и всегда улыбалась. Её руки пахли тестом, её волосы пахли травой, а голос… Когда она пела нам перед сном – я клянусь, в этом голосе были и горы, и ветер, и вся наша земля.