Телохранитель Генсека. Том 3 (СИ) - Алмазный Петр - Страница 22

А перед ограблением у Бугримовой случился конфликт с Галей Брежневой. Галина приревновала к ней Буряцу и едва не задушила несчастную женщину. Дочку Брежнева оттащили от жертвы в последний момент. Еще бы чуть-чуть, и Комитету Госбезопасности пришлось бы «отмазывать» Галю от тюрьмы.

И сейчас Джуна пыталась оценить именно ту брошь, и тот гарнитур. И цифры в ее голове были впечатляюще огромными.

Сейчас у нас пока еще семьдесят седьмой год. События уже сдвинулись по сравнению с тем будущим, что я знаю. То, что «теплую» компанию Буряцы и Гали Брежневой пополнила еще и Джуна, мне совсем не нравилось. «Бриллиантовое дело» может случиться гораздо раньше, чем это было в моем времени. И не придушит ли Галя «соперницу» уже сейчас, в этой ресторанной кабинке?

Я вздохнул, подошел к метрдотелю и, показав корочки, попросил присмотреть за компанией и сообщил куда звонить, в случае чего. Уже из служебной «Волги» позвонил с помощью «Алтая» генералу Рябенко и доложил ситуацию.

— Володя, спасибо! Как они оторвались от прикрепленного? Сейчас направлю дежурную группу. Ты там присмотри за ними, пока подъедут.

Мне пришлось вернуться в ресторан.

Сел за свободный столик неподалеку от кабинета, в котором шумно гуляла компания во главе с дочерью Генсека. Ждать пришлось недолго. Опера дежурной службы из Девятого управления приехали минут через десять после звонка.

Тем не менее, скандал в кабинете ресторана «Арагви» случился еще раньше. Я влетел в кабинку, услышав звук падения тела, звон бьющейся посуды и крики Галины Леонидовны.

— Мужиков тебе мало, так на моего позарилась, сучка! — вопила «кремлевская принцесса», оседлав распластавшуюся на полу дрессировщицу. — Я тебе покажу, как на чужих мужиков вешаться!

Она вцепилась в шею несчастной Бугримовой, навалившись всем своим немаленьким весом.

Лицо укротительницы тигров побагровело. Она отчаянно пыталась высвободиться, но хватка Галины была мертвой.

Я метнулся к обезумевшей от гнева и спиртного Галине. Сильно нажал на пару болевых точек на ее руках. Она взвыла, разжимая пальцы.

Рывком я стащил Галину на пол. Освобожденная укротительница отползла к стене. Я ей сочувствовал — с тиграми наверняка было легче управиться, чем с пьяной разъяренной Галей! Дрессировщица смотрела на меня и пыталась что-то сказать, но слова благодарности застряли в горле. Однако ее взгляд был очень красноречив.

Галина Брежнева, потеряв связь с реальностью, бесновалась в моих руках. Будь на ее месте любой другой человек, я бы просто вырубил его ударом в челюсть, плюнув на возможный перелом и сотрясение. Но это же дочь Генерального секретаря, чтоб ее! Поэтому просто прижимал дочку Брежнева к полу. Галина хрипела и брыкалась, но адреналин, видимо, схлынул, ее движения слабели и скоро она затихла.

Вбежали, наконец-то, опера Девятки. Передал им Галю с рук на руки и огляделся. Буряцы небыло — будто растворился. В пылу событий, я не заметил, когда он успел смыться. Хотя это неудивительно, учитывая, что предыдущая его встреча со мной закончилась на больничной койке. А вот Джуна, по прежнему трезвая и спокойная, сидела в кресле, и наблюдала за происходящим с видом театрального зрителя. Ее мысли по поводу Галины Брежневой были одновременно и презрительные, и сочувствующие. Но это было не сочувствие к подруге, а корыстная любовь к кошельку, к дойной корове, к спонсору.

Сотрудники увели более-менее успокоившуюся Галину в свою машину, а я из «Волги» снова позвонил Рябенко.

— Везите ее в Кремлевку. Проследи сам, чтобы все было в порядке, — приказал Рябенко, выслушав мой отчет и тут же поправился:

— Приказать я тебе, Володя, не могу, но считай это моей просьбой.

— Все будет в порядке, Александр Яковлевич.

До больницы доехали мигом. Проследив за тем, как устроили Галю, я отпустил оперов и минут пять сидел рядом с ней. Галина открыла глаза, посмотрела мутным взглядом сначала на капельницу, потом на меня. Несколько раз дернулась, но руки были прочно зафиксированы ремнями. Она обессиленно опустила голову на подушку и простонала:

— Опять дурка… сволочи…

— Выздоравливайте, Галина Леонидовна, — я встал со стула и вышел из палаты.

Шел по территории больницы к проходной и думал о дочери Брежнева. Можно было бы попробовать внушение, но пьяному человеку внушать что-либо бесполезно. А трезвой я дочь Леонида Ильича за все время пребывания здесь, в семидесятых годах, не видел ни разу.

Всю дорогу до дома размышлял. К каким сюрпризам мне еще готовиться? В том, что они будут, я не сомневался.

И еще меня беспокоила Джуна. Хищная алчность, с которой она подсчитывала стоимость драгоценностей, меня поразила. И цинизм, с каким она думала о Галине Брежневой, был просто омерзителен. Я не знаю наверняка, какую роль в политической жизни она сыграла в моей реальности, но здесь я ей не дам никакого шанса. По крайней мере, приложу к этому максимальные усилия.

Домой вернулся как раз к ужину. Заглянул в ванную комнату, встал под душ, будто хотел смыть с себя не пыль и пот, а негатив длинного дня.

На кухне Светлана и девочки уже накрыли стол. Белая скатерть, фарфоровые тарелки, серебряные приборы. По центру стола хрустальная ваза с цветами. Кухня, залитая мягким светом люстры, показалась мне островком уюта и спокойствия в этом суровом и совсем не добром мире. Аромат жареной картошки смешивался с запахом свежих овощей и зелени, нарезанных в салат. Света поправляла салфетки, стараясь, чтобы стол выглядел идеально.

Я поинтересовался, как дела в школе. Девочки наперебой начали рассказывать о новых друзьях. Но Леночка вдруг замолчала, тяжко вздохнула и пожаловалась:

— Сережки из параллельного класса не хватает…

— Ты что, влюбилась в него что ли? — фыркнула Таня.

За такое Леночка уже была готова ринуться в драку, но я остановил наметившийся конфликт, поспешно сменив тему. Потом еще много о чем говорили. Например, о жадности.

— Папа, а чем жадность отличается от скупости? — спросила Таня.

— Понимаешь, Танечка, жадный жалеет для других, а скупой — даже для себя.

— А тогда что такое алчность? Я знаю, что это что-то плохое, но хотелось бы точное определение получить.

— Алчность — это когда люди хотят иметь деньги не для чего-то нужного или полезного, а просто ради самих денег, — ответил дочери, подумав, что Танины вопросы как нельзя лучше иллюстрируют обоих неприятных мне людей — Джуну и Буряца.

Разговоры плавно перетекли к обсуждению планов на выходные. Девочки предложили сходить в цирк. Еще им очень хотелось в кино, на детский сеанс. Я попытался вспомнить, когда выйдет фильм «Усатый нянь», и не смог. В семьдесят седьмом году, это точно, но вот в каком месяце? Когда увидим афиши, надо будет сходить с семьей обязательно. Нельзя думать только о работе и жить только идеей.

Но ужин подошел к концу, и я невольно погрузился в мысли о завтрашнем дне. Завтра надо обязательно быть на пленуме.

И встретиться с Яшей Ювелиром. С утра к нему заглянуть или после пленума?

Пленум, пожалуй, будет важнее. Ожидаются перестановки.

Долгих из кандидатов будет переведен в члены Политбюро, так же как Соломенцев и Пономарев. Еще будет рассмотрен вопрос омоложения кадров накануне принятия конституции. Пока три кандидатуры — Лигачев будет переведен из Томска в Москву, секретарем ЦК. Рыжков обязательно будет в Москве. А вот по третьему кандидату пока сомнения: Горбачев или Машеров из Белоруссии.

Опять Горбачев нарисовался, и ведь не сотрешь! Представил себе его елейную физиономию и поймал на желании раздавить гада, как насекомое.

Глава 11

С самого утра я отправился в Заречье. Леонида Ильича застал бодрым и в хорошем настроении.

— Ну что, Володя, скучаешь? — спросил он.

— Конечно, Леонид Ильич! — ответил я, не кривя душой. Действительно не хватало разговоров с Брежневым, совместных просмотров фильмов и его замечаний во время этих просмотров.