Падающая башня. Огнем на огонь - Корнилова Ксения - Страница 2

Вода была ледяной, и скоро пальцы перестали что-то чувствовать и двигаться. Отставив только что вымытую бутылку на специально приспособленную сушилку, Леони быстро обернулась, желая удостовериться, что Этьен полностью погружен в свое занятие, и прошмыгнула в коридор – ее манил недоеденный кусочек хлеба и заветренный паштет.

«Если повезет, в холодильнике осталась та банка варенья…»

Чуть забродившее варенье из кислых яблок как нельзя лучше подошло к сладковатой булке и слегка пересоленному паштету. Зажмурившись от удовольствия, Леони замычала, стараясь жевать медленно, чтобы насладиться минуткой блаженства.

– Пам-па-па-пам, – мурлыкая себе под нос, Леони помыла посуду и впервые за день посмотрела на часы – почти полдень.

У нее есть еще час или два, а потом нужно будет снова впихивать штанины в бело-синие гольфы и мчать на другой конец города, где она время от времени подрабатывала моделью, то позируя в новой коллекции одежды для каталога, то размазывая по лицу зубную пасту для рекламной акции. Некоторые говорили, что, живи она в большом городе, могла бы стать звездой: тощее, длинное, почти без внешних половых признаков тело вкупе с нестандартным наивно-детским лицом, покрытым веснушками, насмешливыми глазами разного цвета и забавно оттопыренными ушами могло приносить миллионы. Но Леони только улыбалась или – реже – смеялась над такими рассуждениями, полагая, что очередной фотограф просто хочет залезть к ней в трусы. Хотя реальных желающих находилось не так много, а потому девушка умудрилась остаться чуть ли не единственной в мире, кто даже не целовался в недавно стукнувшие восемнадцать лет. Ну не считать же за настоящий поцелуй жалкую попытку одного из одноклассников обслюнявить ей подбородок!

– Мсье Этьен! Я ушла!

Прошло уже больше двух часов, Леони опаздывала. Наспех запихав штанины в гольфы, она села на велосипед, в последний раз с сожалением взглянула на покрашенный темно-серой краской дом и резко крутанула педали, стараясь нагнать выжженное огнем время.

Яркий свет бил в глаза, но щуриться нельзя: иначе проторчишь здесь еще пару часов, только прежде выслушаешь от раздраженного фотографа, какая ты все-таки «бездарность».

В фотостудии было душно. Маленькое пространство с белыми стенами явно не предназначалось для такого количества народа и еще большего количества ламп. Переодеваться приходилось здесь же, под внимательными и жадными взглядами собравшихся поглазеть парней, мнящих себя профессионалами, а на деле – просто любителей обнаженных женских тел. Правда, увидев совершенно плоскую грудь и едва округлившиеся лишь для того, чтобы не спадали брюки, бедра Леони, многие теряли интерес.

На Леони было короткое узкое черное платье, усыпанное пайетками, и клетчатый пиджак размеров на десять больше – он доходил девушке почти до колен, раздувал узкие плечи и полностью скрывал рукавами кисти до кончиков пальцев. Босые ноги, тощие и длинные, выглядывали из-под него слегка чудаковато. Но сильнее всего, до неузнаваемости, менялось лицо: подведенные толстым черным карандашом глаза, густо намазанные ресницы, зачесанные на гель, казавшиеся угольными волосы, ярко-красная помада, от которой тонкие губы превратились в ниточки. В такой Леони с трудом можно было узнать ту девчонку, которая ловила насекомых в широкие штаны, рассекая поле высокой травы на стареньком велосипеде.

– Ты сегодня мертвая, Клео.

«Леони», – преисполненная равнодушием, машинально поправила девушка в своих мыслях.

– Что мне сделать? Налить тебе? Эй, Габби, налей этой…

Не сумев подобрать нужного слова, фотограф так эмоционально зажестикулировал, что чуть не запутался в собственных руках и даже вроде как удивился, увидев в них камеру.

Принесли пластиковый стаканчик с дешевой водкой. Чувствуя, что ее сейчас вырвет от одного запаха, и мысленно радуясь, что так ничего и не ела после того последнего кусочка хлеба с паштетом и кислым яблочным вареньем, Леони поморщилась, аккуратно взяла стакан за промявшиеся под пальцами бока, выдавила благодарную улыбку и отставила пойло в сторону.

– Я в порядке, Франсуа, – крикнула она в спину раздосадованному фотографу, уже закусывающему содержимое своего стакана шоколадной конфетой из неизвестно откуда появившейся здесь еще в прошлом месяце коробки.

– Давай, начали, – осипшим от водки голосом прокричал Франсуа и поднес камеру к лицу. – О, так-то лучше. Ты самое удивительное создание, которое я видел, малышка.

Хлопнула дверь, сквозняк принес в фотостудию желанный свежий воздух, и Леони прикрыла глаза и потянула носом, вытягиваясь вперед навстречу свободе.

– О! Замри! Не шевелись! На меня. Чуть-чуть поворот влево. Да, вот так. Отлично, на сегодня все.

Леони привычно ссутулила спину и липкими потными пальцами размяла уставшие от натянутой улыбки мышцы лица.

– Привет.

Робкий голос заставил вздрогнуть.

В дверях стоял Стивен – друг и сосед. Он, кажется, писал, что хочет зайти за ней на студию (исключительно потому, что будет проходить мимо именно в это время) и отвести в кино на очередной фильм про супергероев. «Или, хочешь, пошли на мелодраму».

Леони приветливо заулыбалась, помахала рукой и, подхватив так и нетронутый стакан водки, унеслась за увешанный одеждой стеллаж, чтобы переодеться в широкие, к вечеру становившиеся уже неприлично мятыми брюки и пропахшую потом рубашку. Не хотелось идти домой, а потому предложение купить по ледяному лимонаду и взять самое большое ведро сырного попкорна стало звучать очень заманчиво. И было все равно, супергерои будут на экране или сопливые страдания очередной дамы, объятой пламенем неразделенной любви.

Стивен что-то бормотал, пока катил ее велосипед к кинотеатру, а Леони пялилась по сторонам, увлеченная яркими нарядами девушек, спешивших на свидание или встречу с друзьями.

– Ты никогда не думал, что не принадлежишь этому миру?

Вопрос Леони застал врасплох даже ее саму.

– Что? – очнулся от полудремы Стивен.

Девушка посмотрела на него, словно видела впервые. Такой же высокий и худой, как она, с вечно взъерошенной копной волос. Стивен был, пожалуй, симпатичным, вот только она ничего не чувствовала к нему. Но сейчас подумала, что совсем его не знает, хотя они росли вместе и дружили лет с пяти после катастрофы, унесшей жизни его родителей.

– Ну смотри. Все такие красивые. Нарядные. Куда-то идут.

– Мы тоже куда-то идем, – возразил Стивен. – И ты… тоже красивая.

– Нет. Ты не понимаешь. – Она уже пожалела, что завела этот разговор. – Многим повезло родиться в нормальной семье, где есть… хотя бы понимание, что такое здоровые отношения. Им не страшно вот так бежать на свидание вслепую, например.

Леони остановилась и обвела взглядом небольшую площадь, на противоположной стороне которой как раз стояло обновленное только этой весной здание старого кинотеатра. Она разглядывала девчонок, но не тех, кто сбивался в стайки, и не тех, кто спокойно листал новостную ленту в телефоне. Ее притягивали те, кто высматривал в толпе более или менее симпатичного парня и провожал взглядом, полным надежды: «Опять не тот…»

– Смотри. Видишь? Они все. Они не знают, кого ждут. Видишь?

– Ну… – неуверенно пробормотал Стивен и посмотрел на часы. – Сеанс скоро начнется.

– Вот. А я бы… Мне кажется… Никогда бы… Не решилась. Понимаешь?

Молодой человек пожал плечами и толкнул велосипед дальше по выщербленному асфальту.

– Ничего ты не понимаешь, – спокойно констатировала факт Леони и поспешила за ним.

– Так вот. Думаю, получится скоро переехать. – Стивен как будто продолжил только что оставленную мысль, но для Леони ее начало осталось загадкой.

– А?

– Я говорю… Ты вообще меня слушаешь? – Он бросил на нее быстрый взгляд, но тут же стушевался под внимательным взором разноцветных глаз, кажущихся еще ярче на усыпанном веснушками лице: левый чистый, небесно-голубой, а правый – с широким, рваным, словно языки пламени, темно-золотым ободком вокруг зрачка. – Я говорю, на работу устроился. И вот. Переезжаю скоро на другую квартиру. Подальше от этого клоповника…