Тьма. Том 5 (СИ) - Сухов Лео - Страница 2

— Полезное что-нибудь! — напомнил я, забивая патронами барабан. — Имена, явки, места захоронок!..

— Приказываю в голову бить! — не согласился Бубен. — Они у них пустые и вообще лишние!

— А царский указ ты своею волею отменил, что ли? — возмутился я, намекая на то, что вокруг одни обычные.

— Я тебя призвал на службу! И теперь ты опричник! Минут на десять!..

— Ага! А можно я пафосно проору: «Слово и дело!» перед тем, как стрелять? Всегда мечтал, как в книжках!.. — я вскинул револьвер, поворачиваясь в сторону выхода.

— Можно! Только убей, наконец, кого-нибудь! — оскалившись, милостиво согласился Бубен.

Выбор был невелик.

Три девушки, толкающиеся в дверях и топчущие тлеющие плащи…

Стонущие раненые на полу…

И один из загоревшихся, который всё ещё горит и воет.

Вот ему-то я пулю в голову и пустил, решив засчитать это за акт милосердия.

— Ну… Он и так бы отошёл! — оценил Бубен. — Хотя приказ ты, конечно, выполнил… Зачёт!

И тут же указал на последнюю девушку, которую оттолкнули товарки, выскочившие из зала. Бедняга пыталась встать с пола, но повизгивала от боли, то и дело попадая руками на тлеющую ткань. Видимо, Бубен хотел приказать мне и её хладнокровно порешить. Но в этот момент, спасая меня от ночных кошмаров об убийстве безоружных барышень, взяла слово Дуня:

— Деда, а у тебя водичка есть? Мне нехорошо что-то…

— А? — мы обернулись к девушке с одинаковым недоумением на лицах.

Но, к счастью, Дуня смотрела на Бубна.

— Это я деда? — возмутился он. — Ты ваще кто?

— Дед, ну я же Дуня Каменкова! Твоя троюродная внучка! Ты чего? — губы у девушки аж задрожали от обиды.

— Да ты, вроде, поменьше была… — нахмурился Бубен. — И лет тебе… Поменьше было… Я помню, мне фотку лет десять назад присылали!

— Десять лет назад мне тринадцать было! — надулась девушка. — Вообще-то люди взрослеют!..

— Ну… Надо было обновить изображение в личном деле! — скорчил недовольную мину Бубен.

— Да мать-перемать! Дед, ты издеваешься, что ли? — девушка так сильно возмутилась, что ей аж лучше стало, и она встала на ноги, сердито уперев руки в бока.

А я смотрел на певицу ртом и игрицу на электрических гуслях Евдокию, блин, Мраморную… И думал о том, что, вероятно, попал в дурдом.

Радовало меня только то, что последняя девушка из «зрителей» за это время сумела выползти в дверь, скрывшись где-то в недрах недостроя.

И да, я не боялся, что преступники разбегутся. Теневое зрение подсказывало, что выйти отсюда невозможно: всё здание было окружено плотным колпаком, который даже свет не полностью пропускал. Видимо, Бубен — очень сильный двусердый… Или же статус опричника даёт такие невероятные возможности…

Размышления прервал выскользнувший из тени Тёма, который, усевшись у моих ног, начал вылизывать заляпанную кровью лапу.

— Да не могу я всех дальних родственников помнить! — оправдывался Бубен перед троюродной внучкой.

— У тебя их осталось целых… Одна! — заявила Дуня. — Я! В рот тебе ноги! Последняя! Твоя! Родственница!

— А чего мало-то так? — удивился Бубен. — Братцы, вроде, плодились, как кролики…

— Да ты вообще следил, что у тебя с семьёй происходит? — расстроилась Дуня.

Постаравшись отрешиться от этого, несомненно, увлекательного диалога, я осмотрел поле боя. Всего на полу пребывало восемнадцать человек. И ещё какое-то неприличное количество разных частей тел.

Шесть человек подавали признаки жизни, а остальные — нет. Спустившись со сцены, я подошёл к одному из «зрителей», вглядываясь в перекошенное болью лицо.

— Слышь! Спаси меня! — прохрипел он. — Я Дворников! Отец за меня денег отвалит!

Предложение я проигнорировал, однако задумался о том, что Бубен, похоже, сильно проредил ряды местных купеческих наследников. Про Дворниковых я слышал. Занимались они, к слову, продажей косметики. Прямые конкуренты в моём будущем бизнесе.

— Федь, да пристрели ты его! Чего он хрипит? — и вправду, рявкнул Бубен.

— Денег обещает! — ответил я, наводя на парня револьвер. — За спасение своей жизни.

— Какие деньги⁈ Идиота кусок! — Бубен даже расхохотался. — Сказнят у него теперь всё дочиста! Прибей этого нищего неудачника, чтобы остальные молчали!

Я посмотрел в расширенные от ужаса глаза Дворникова и, прицелившись в сердце, сообщил:

— А если бы молчал, лежал бы себе и дальше с парой порезов!

Конечно, убрать будущего конкурента меня так и подмывало. Но я ещё с прошлой жизни не сторонник жёсткой борьбы на рынке. Иначе и к тебе может бумерангом вернуться. Хотя, конечно, в этом мире бумерангов никто не знает из-за Тьмы, поглотившей Австралию…

Медленно, чтобы парень осознал, что происходит, я перевёл револьвер на его руку и выразительно приподнял брови. Сначала тот просто с ужасом смотрел на меня, а затем его голова всё-таки начала работать. А потом он догадался, сжал зубы и закрыл глаза. Если сумеет промолчать после попадания — возможно, даже выживет.

Выстрел в зале грохнул, как гром, ударив по ушам. Пуля пробила мягкие ткани руки, а парень весьма натурально дёрнул ногами и затих, старательно изображая труп. Беда в том, что Бубен, похоже, не собирался никого оставлять в живых! Всех найдёт и всех прибьёт…

Я вышел из зала, где на сцене продолжались семейные разборки, и оказался в просторном фойе. Или, как здесь называли, приёмной палате. Не путать с приёмным покоем — это в лекарнях.

Одна стена этой палаты должна была стать стеклянной, но дом культуры так и не достроили. В результате вместо стеклянной стены высились леса, отгороженные от улицы тканевыми стенками. В прорехи ткани тянуло холодом, и видна была местность вокруг.

Правда, установленная Бубном пелена всё делала мутным, однако это не помешало мне увидеть влетающие на строительную площадку автомобили городовых и кареты скорой. У самой пелены защиты, изнутри, рыдала одна из «зрительниц», сжимая в руках дорогую трубку и умоляя неизвестного собеседника её вытащить.

— Скрылась бы ты, дура!.. — прикрикнул я на неё.

Из зала позади всё ещё неслись звуки семейной ссоры, так что я не волновался, что Бубен услышит мои слова.

Девушка вздрогнула, затравленно посмотрела на меня, и кинулась куда-то в недра дома культуры.

Бред… Всё было бредом! Молодые детишки ишимских богатеев решили поиграть в заговор, напялили тёмные плащи и пришли на сборище в недостроенном здании.

Ещё и собирались убивать двусердых ритуальным ножом, в котором не было ни капли теньки.

Что вообще происходит⁈ Как я в это влез⁈ И — главное — зачем мне дальше участвовать в истреблении поголовья богатой молодёжи Ишима? Пусть лучше на каторге свои долги перед царём и Отчеством отрабатывают.

— Федя!!! — из зала выскочил Бубен, которого по пятам преследовала Дуня, а за ней, с достоинством и презрением на морде, вышагивал Тёма. — Федя! Надо найти маленьких сволочей и перебить! Всех перебить!.. До единого!.. Иначе же выживут!..

— Дед, не смотри на меня, как на пустое место! — дёргая его за рукав, требовала либо очень смелая, либо очень глупая Дуня. — Ты обещал, между прочим!

— Я твоему деду обещал! — огрызнулся Бубен, пытаясь вырвать рукав из девичьих пальчиков. — А тебе я ничего никогда не обещал!

— Ты обещал деду присмотреть за всем родом! — возмутилась Каменкова.

— А я и присматривал! Пока меня сюда не сослали! — нашёл оправдание Бубен и тут же повернулся ко мне. — Федя, пошли искать оставшихся тараканов! Давай уже очистим это место от вредителей!

— Да не кричите вы! — морщась, искренне попросил я. — Башка раскалывается…

— Это потому что тебя по ней больно били! — со знанием дела сообщил Бубен.

Я посмотрел на него и пожалел, что никто в этом мире не придумал Капитана Очевидность. Было бы, что сейчас ответить.

— Это поганцы разбежались и прячутся! — не выдержав долгой паузы, снова завёлся опричник. — Я накрыл всё куполом защиты, ни войти, ни выйти… Но сил он, сука, жрёт, столько…