Тьма. Том 5 (СИ) - Сухов Лео - Страница 10

Малая даже приподнялась, помахивая руками, будто животное какое-то прогоняет, покрикивая: «Кыш отседова! Кыш!». Так что я еле удержался от того, чтобы не разулыбаться. Сделал виновато-испуганное лицо и быстро-быстро сбежал.

В комнате меня встретил расстроенный Тёма. Миска у него была почти пуста, и кот страдал от острого желания порвать пакет с кормом и наесться до отвала. Наложил ему с горкой, долил воды, а потом долго гладил чёрную шерсть, пока питомец с урчанием поглощал еду.

Вообще, надо было подумать о покупке чего-то повкуснее, чем этот сухой, наполненный всеми необходимыми минералами и витаминами, корм. Я подозревал, что Тёма не брезгует по ночам подъедать всякую мелкую живность, так что особой необходимости не было… Но хотелось отблагодарить пушистого за регулярную помощь.

В итоге, первым делом я полез в сеть, чтобы найти Тёме какое-нибудь лакомство. Ну а заодно решил почитать новости. Благо за день их накопилось столько, что ужас пробирал.

Опричники, закончив очистку дома культуры, нагрянули в дома богатых жителей Ишима. И так нагрянули, что грохот выстрелов разносился по всей округе. Если верить подсчётам осведомителей, сейчас в столице княжества было от тысячи до ста тысяч опричников всех видов и мастей.

Я подозревал, что последней цифры не наберётся на всю Русь. А первой цифры — достаточно. Но у страха глаза велики, как говорится. А опричников боялись. Они были страшной сказкой, которая существует где-то там, далеко, во Владимире — за Серыми землями, за бесконечными вёрстами.

И вот, пожалуйста — сказка катается по улицам города, хватая за грудки людей разных сословий и достатка, разных профессий и увлечений, которые, казалось бы, никак не связаны между собой.

Однако опричники эту невидимую связь видели. И бодрые вопли «Слово и дело!» сегодня не раз звучали в каменных джунглях Ишима.

За просмотром новостей меня и застал стук в дверь. Я прямо по стуку понял, что человек, который пришёл ко мне, очень спешит и очень взволнован. Поэтому решил не заставлять его ждать и открыл практически сразу.

На пороге стояла Покровская, которая сначала внимательно посмотрела мне в лицо, а потом спросила:

— Ты в порядке?

Я молча посторонился, освобождая ей проход, и девушка, к моему удивлению, отказываться не стала. А войдя, сходу уверенно отправилась на мою маленькую кухню.

— С тобой точно всё хорошо? — вновь спросила она, наливая себе чай.

Вообще-то по правилам вежливости она должна была дождаться, когда я сам предложу. Но для человека, который полжизни в четырёх стенах просидел, Авелина и так проявляла потрясающую социальную активность.

— Я поймал очередного убийцу, потом три раза получил по башке, затем стрелял по приказу опричника по богатеньким детишкам местного торгового сословия, а дальше по мне стрелял вертолёт, ракетами и из пулемёта… Я зачем-то вписался в сложности Евдокии Мраморной, залил алкоголем трещину в черепе и сотрясение… — всё это я говорил, пока возвращался к столу и забирал трубку с новостями, которой я и отсалютовал гостье, улыбнувшись. — В общем, как-то так в последнее время мои дни и проходят… А если коротко, всё хорошо!

Не знаю, если честно, зачем я выпендривался… Конечно, память Андрея и мой собственный опыт подсказывали, что я веду себя странно. И даже на контуженную башку это не свалить: проблема явно кроется значительно глубже.

Однако остановиться, не доведя выпендрёж до финальной точки, я не мог. Зато завершить рассказ о приключениях прошедшей ночи удалось почти адекватно:

— И я очень рад тебя видеть! Как твои дела?

— Не так увлекательно, как у тебя… — заметила Покровская, пытаясь вернуть на место взлетевшие брови. — Я… Я просто пытаюсь удержать себя от острого желания плеснуть тебе кипятком в лицо.

— За что⁈ — не на шутку удивился я.

— Потому что ты себя совсем не бережёшь!.. А что, кстати, за Евдокия Мраморная? Эта та пропавшая гуслярка?

— Ага, она ещё и внучка Бубна, которой тот отказался помогать. Не знаю, зачем я решил ей помочь… Чуйка, наверное… Мне вообще другими делами надо заниматься…

— И как, помог? — уточнила Покровская, повернувшись спиной и накладывая себе в чашку сахар.

— Отвёз её к Пьеру, они о чём-то договорились… — ответил я. — Не знаю, о чём… Я как раз в это время совсем себя не берёг. Так что мне не до того было…

— С мамой не говорил? — уточнила Покровская, снова повернувшись ко мне лицом.

— Сегодня вечером или завтра съезжу поговорю, — пообещал я.

О том, что сегодня я маму видел, потому что Дуню завозил к себе домой, я решил промолчать. Покровская и без того странно на меня смотрела, когда я упомянул, что помогаю Мраморной. Вдруг и в самом деле плеснёт кипятком… Это же ревность, да? Судя по памяти Андрея, именно она.

А мне не пофиг?..

И я с огромнейшим удивлением понял, что нет — не пофиг. Вот совсем не пофиг. Мне почему-то очень важно, что думает обо мне Покровская, потому что глубокая симпатия к этой девушке не позволяет расстраивать её по пустякам.

Нет, это ещё не любовь, наверно… Нет каких-то явных признаков сильной влюблённости. Но уважение к чувствам девушки уже появилось. И вообще… Зачем расстраивать человека, если можно не расстраивать?..

— А что с опричниками за история? — спросила Авелина, присаживаясь напротив меня за стол.

— Бубен был опричником. Ты его не знаешь… Ты только Кислого видела, — принялся я объяснять.

— Он с вами работал, да… — кивнула Авелина. — Слышала краем уха… Он опричник? Следил за тобой?

— М-м-м… — я задумался. — Вот знаешь, это правильный вопрос… А чего он со мной-то связался?

— Потому что ты — «неудержимый», — спокойно ответила Покровская и, заметив моё недоумение, широко распахнула глазищи. — Тебе что, никто не говорил?

— Я это название уже слышал, — кивнул я. — Но вот рассказывать, что оно значит, почему-то никто не спешит.

— Делать тайны на пустом месте — это в духе двусердых и дворян… — хмыкнув, согласилась Покровская.

— А ты знаешь, кто это такие? — уточнил я.

— Знаю, — кивнула она, прихлёбывая чай и глядя на меня.

— И кто? — переспросил я, чувствуя, что надо мной издеваются.

— Это тайна, — улыбнулась она.

Точно издевается! Вот прямо по глазам вижу: издевается!

И что там должен в таком случае делать девятнадцатилетний мальчик? Умолять раскрыть ему эту тайну?

Нет, использовать проторенные социальные сценарии я не собирался.

— Жаль… — вздохнул я. — Ещё и опричники сюда нагрянули непонятно почему. Они мне не рассказывали. Пишут, что их в городе не меньше тысячи. Ходят, проверяют причастных… В общем, происходит что-то важное. Бубен им, похоже, невзначай какие-то планы поломал…

Ни разу за две своих жизни, ни у одного человека я не видел такие два озера удивления, в какие превратились глаза Покровской. Кажется, новости она сегодня не читала, а о том, что со мной вообще что-то случилось, догадалась по отсутствию на занятиях.

Ну и, может, шепоткам, которые наверняка раздавались по углам.

— В общем, они теперь по всему городу шороху наводят, — я продемонстрировал Авелине экран трубки с новостями. — Людей хватают, пугают всех… Хотя это неважно… Пускай развлекаются. У меня своих дел хватает.

— Каких? — ошарашенно спросила девушка.

— Лак для ногтей! — ответил я совершенно серьёзно.

— Что?.. Какой лак? — не поняла Авелина, ещё не пришедшая в себя после прошлой порции новостей.

— Для ногтей, — повторил я терпеливо.

— Для твоих? — не поверила она.

— Для любых… Но не для моих, а для женских, — пояснил я.

— У меня есть лак… Тебе нужен? — озёра удивления превратились в моря.

— Мне надо открыть производство лака для ногтей! — пояснил я, с трудом удерживая серьёзное лицо. — А ещё придумать, как будет работать сеть распространения продукции. Всё же дома красоты вряд ли захотят сотрудничать до тех пор, пока не почувствуют в нас соперников.

— В нас? — не поняла Авелина.