Женщины - Ханна Кристин - Страница 27

— Морг. — Сержант махнул влево.

Фрэнки увидела, как усталый санитар толкает каталку с телом, упакованным в мешок. Двойные двери распахнулись, и санитар зашел внутрь. Фрэнки успела заметить мешки с телами, они лежали везде: на столах, каталках и даже на полу.

— Знаю, по сравнению с Тридцать шестым выглядит так себе, — сказал сержант. — И сезон дождей тут длится целых девять месяцев, но есть и свои плюсы.

Он показал место, которое назвал «Парком», — заросли гниющих банановых деревьев, чьи огромные потемневшие листья никли к земле. Рядом был самый настоящий бассейн с бурой водой и плавающими листьями. В стороне располагался тики-бар с факелами и надписью «Территория хулу». Сбоку находилось убежище, обложенное мешками с песком. С десяток складных стульев сиротливо ждали следующей вечеринки.

— Офицеры устраивают в Парке улетные вечеринки, мэм. Здесь почти всегда кто-то есть, вам всегда подставят плечо или стакан, если вы злитесь или грустите. У нас в Рокет-Сити эти эмоции шагают рука об руку.

Сержант указал на фургоны, в которых жили старшие офицеры, и пошел вдоль ряда невзрачных деревянных хижин. Впереди были туалеты и душевые.

— К пятнадцати ноль-ноль вода становится почти теплой, — сказал Алварес. У последней хижины, обложенной мешками с песком, он остановился и повернулся к девушкам: — Дом, милый дом. Располагайтесь. Как-то тихо сегодня. Но это ненадолго. На этой неделе в Дакто ведутся ожесточенные бои. Ваш багаж скоро принесут. Смены начинаются в семь и заканчиваются тоже в семь, работаем шесть дней в неделю, но если рук не хватает… а их всегда не хватает… мы работаем до последнего раненого.

Он открыл дверь.

Почувствовав запах, Фрэнки чуть не зажала нос. Плесень и гниль.

В маленькой вонючей комнатушке мельтешили насекомые, стояли две койки, на каждой — шерстяное одеяло и подушка, которой (как уже поняла Фрэнки) они вряд ли воспользуются, при кроватях — по кособокой тумбочке. Все, даже потолок, покрывал слой красной пыли. Фрэнки с нежностью вспомнила свой барак в Тридцать шестом.

Она повернулась, чтобы сказать спасибо, но сержант уже ушел.

Вместе с Барб они переступили порог и остановились, боясь отлепиться друг от друга.

— Мою маму хватил бы удар, — наконец сказала Фрэнки.

— Белая избалованная девчонка, — отозвалась Барб.

Фрэнки бросила маленькую сумку и дорожный мешок на пустую койку. Раздался противный металлический скрип, и надежда на хороший сон умерла, не успев родиться. Фрэнки чувствовала, как насекомые уже пируют на ее руках и ногах. Хлопнув себя по бедру, она достала кое-какие вещи, аккуратно расставила на тумбочке семейные фотографии. Затем прикрепила к стене снимок Джейми: с банкой пива в руке он прислонился к столбу, на лице всепобеждающая улыбка. Фрэнки смотрела на него дольше, чем собиралась, на глазах выступили слезы, и она отвернулась.

Барб достала плакаты и повесила на стену трио своих кумиров: Мартина Лютера Кинга-младшего, Малколма Икса и Мухаммеда Али, который отказался от армии со словами «Я не ссорился с этими вьетконговцами» — это и было напечатано на плакате.

Фрэнки выдвинула скрипучий ящик тумбочки и увидела россыпь крысиного помета.

— Вот дерьмо! И я не фигурально. У меня тут дерьмо.

Они рассмеялись, и тут послышался гул приближающегося вертолета.

Фрэнки снова шлепнула себя по бедру, по ладони размазалась кровь.

— Я уж подумала, мы успеем пропустить по стаканчику, — сказала Барб.

— Или сделать маникюр, — ответила Фрэнки, снимая шорты.

Она натянула форму и собрала все необходимое: зажигалку, бинты, ножницы, маленький фонарик, жвачку и фломастер. Через петлю на ремне продела дренажную трубку — на случай, если нужно будет поставить капельницу, — и прицепила зажим Келли к поясной сумке. Все инструменты лучше держать при себе, такая подготовка может спасти чью-то жизнь.

Снаружи гудели вертолетные двигатели.

Фрэнки и Барб побежали к вертолетной площадке, где раненых грузили в машины «скорой помощи». Люди в крови и грязи работали сообща, перекрикивая грохот лопастей. В воздухе кружил целый рой вертолетов, все ждали очереди на посадку.

В приемном покое седой чернокожий медбрат определял тяжесть ранений и очередность пострадавших. Кругом стояли каталки. За ширмой в дальнем углу лежали тяжелораненые.

— Лейтенант Джонсон и лейтенант Макграт, — сказала Барб. — Только что прибыли из Тридцать шестого. Операционные медсестры.

Он посмотрел на их форму — вся в красных подтеках, а значит, успели набраться опыта.

— Слава богу, — громко сказал он, перекрикивая вопли пациентов и гул вертолетов. Он указал на ангар: — Там первое операционное отделение. Доложите о прибытии Гэпу. Если помощь ему не нужна, идите в предоперационную.

Фрэнки и Барб были почти на месте, как вдруг завопила сирена красной тревоги. Через секунду недалеко от них взорвался снаряд. Казалось, на ангар кто-то высыпал мешок с гравием. Запахло дымом и чем-то очень едким.

Над головой Фрэнки что-то просвистело и с шумом рухнуло на землю. Она распахнула дверь первой операционной.

Внутри яркий свет. На хирургическом столе лежит пациент.

Они с Барб вымыли руки и нацепили халаты, маски, перчатки и медицинские шапочки, а затем увидели Гарри «Гэпа» Дикерсона, подполковника, который без ассистента проводил сложную операцию на брюшной полости.

— Лейтенанты Макграт и Джонсон прибыли на службу, сэр.

— Слава богу. Вот инструменты, — сказал Гэп, глянув на Фрэнки, потом на Барб. — Джонсон, вон там капитан Уинстед. Помогите ему.

— Да, сэр. — Барб побежала к другому врачу.

Еще один взрыв, ангар содрогнулся. Свет замигал и погас.

— Черт! Генераторы! — выкрикнул Гэп.

Фрэнки достала фонарик и направила узкий желтый луч на рану человека, лежащего на столе.

Через пару секунду свет зажегся, загудели резервные генераторы.

Снаряды продолжали сыпаться на лагерь. Бах! Бабах! Взрывы были так близко, что у Фрэнки стучали зубы.

Грохот стоял невыносимый, Фрэнки все сильнее убеждалась, что они попали в настоящий ад. Вертолеты садились и взлетали, взрыв следовал за взрывом, рядом гудел электроотсос, жужжал генератор, от перепадов электричества мигали лампы, не переставая свистели аппараты ИВЛ.

— Гэп! Это Реддик. Ему нужна помощь, — прокричал какой-то парень.

— Сможешь зашить? — спросил Гэп.

— Да, — сказала Фрэнки. Руки у нее подрагивали. Она давно наловчилась накладывать швы, но сейчас, без присмотра врача или другой медсестры, под взрывы и почти без света, это казалось чем-то невозможным.

Она закрыла глаза, вспоминая Джейми, а потом Этель. Она чувствовала их присутствие рядом.

Не бойся, Макграт.

В голове звучал голос Джейми.

Ничего сложного, Макграт. Разве в школах для девочек не учат кройке и шитью?

Фрэнки попыталась отстраниться от творящегося хаоса. Полностью успокоившись, быстро зашила брюшину и передала пациента санитару, затем вымыла руки, сняла перчатки и подошла к столу, за которым работал Гэп.

— Привет, красотка, — пробормотал раненый моряк. Веки у него тяжелели, начинала действовать анестезия. — Хочешь посмотреть, как я играю?

Она взглянула на его жетон.

— Привет, рядовой Уэйт.

Она смотрела ему в глаза, стараясь не опускать взгляд на ноги, от которых осталось лишь по половине бедра. Из груди у него торчали тонкие желтые трубки, они откачивали кровь в аспиратор, стоящий внизу, у забрызганных кровью ботинок Гэпа.

Разорвался еще один снаряд. Совсем близко.

— Они целятся в нас! — закричал кто-то. — Срочное затемнение на три… два… один.

Свет погас.

— Ложись!

— Опустите стол, — сказал Гэп.

— Я смогу, тренер, — бормотал рядовой Уэйт. — Пустите меня на поле.

Фрэнки и Гэп опустили операционный стол, насколько это было возможно. Медсестра-анестезиолог лежала на полу и светила фонариком на приборы, следя за показателями.

Фрэнки встала коленями прямо в лужу крови, вытащила фонарик, зажала его зубами.