Как приручить дракона – 3 - Капба Евгений Адгурович - Страница 8

– А как сам вообще? Что там это… Общественная жизнь? Выборы эти наши, дерьмовые, когда уже, наконец?

– Я баллотируюсь, – признался вдруг Зборовский. А потом его прорвало: – Меня все задолбало, понимаешь? Я сижу в нашей дорогой редакции, принимаю звонки… «Дорогая редакция, подтопление!», «Дорогая редакция, сфоткайте – мусор четыре месяца не вывозят!», «Дорогая редакция, повлияйте как-то на них, вы же четвертая власть, сил нет уже, змеи в подвале, алкаши под окнами, бюрократы задушили, соседи заливают…» И что я могу сделать? Я могу взять – и позвонить, да. Позвонить в водоканал, в участок санитарной очистки, участковому или в управление благоустройства, но… Нет такого закона, который запрещал бы им послать нахрен журналиста. Мой единственный инструмент – это слова! «Хотите – сделаем было-стало, какие вы молодцы все исправили, или – будет критический материал…» Охренительный кнут и пряник, а? В большинстве случаев им пофиг! Да там даже звонить порой некому… Один спился, второй – повесился, третий делает вид, что на больничном!

Зборовский аж вскочил со ступеньки и теперь метался по лестничной клетке, как раненый лев.

– И меня задолбало! Задолбало, что я ною и переживаю, и думаю, что ни-че-го не могу сделать! – его жесты были очень экспрессивными, почти как у Адольфа Алоизовича. – А я не тот человек, который любит ныть. Я возьму – и баллотируюсь в земское собрание Вышемира, и меня выберут, от нашего округа, я тебе точно говорю! И я им, гадам, хвосты накручу, затошнит! Ты вот подпись поставишь за меня?

– Конечно, – не думая ответил я. – Давай, распечатай табличку для списка, завтра пройдемся по дому, сто подписей за полчаса насобираем! Тебя ж все знают, ты – мужик что надо. И плакаты с твоей мордой распечатаем, на каждой доске объявлений повесим, у подъездов. Я абсолютно уверен: наш райончик будет за тебя!

– И я уверен, – без ложной скромности сказал Женя. – Выберут. А потом я подниму на рога собрание и изберусь в управу – или председателем, или замом. Если предводителем – все, аллес капут, как говорит Шифер. Я их уничтожу. Но…

Тут он тягостно вздохнул и посмотрел в сторону двери своей квартиры. И я его прекрасно понял. Такой человек, как Зборовский – он неприступен. Его не на чем ловить, у него нет скелетов в шкафу. Он не сношает проституток, не берет взяток, не скрывает доходов, не употребляет наркотики. Хороший семьянин, честный гражданин, настоящий мужчина. Но… Жена, дети. Семья. Слабое место любого хорошего человека.

– Я убью любого, кто хоть пальцем попробует тронуть твоих, Жень, – проговорил я и внимательно глянул ему в глаза. – Не только твоих, кого угодно из нашего подъезда. Да и тем более… У тебя – дети.

– Дети… – он кивнул. – За детей, я так понял, ты бы и на дракона вышел, да? У тебя крыша в этом направлении поехала? Я типа за справедливость, ты – за детей. Каждый сходит с ума по-своему…

– И на дракона, да… – задумчиво протянул я.

– Э! – сказал дракон. – НА МЕНЯ-ТО ЗА ЧТО? Я ТОЖЕ, МОЖЕТ, ЭТО… К ДЕТЯМ КАК БЫ… НУ… ЗА ДЕТЕЙ, В ОБЩЕМ И ЦЕЛОМ. ЭТО ЖЕ – ДЕТИ! ПУСТЬ БУДУТ, ЭТО САМОЕ…

Кажется, я впервые чувствовал, что дракон – в замешательстве! Это что получается? Никогда до этого не слышал от чешуйчатого ничего подобного! Это что же – лёд тронулся? Он меняет меня, да, я чувствую это и боюсь этого… Но и я меняю его? Может быть – возможен какой-то межличностный компромисс? В конце концов, с Гошей мы его нашли и просто перестали заморачиваться, перемешав за время моего тут присутствия все воспоминания в один причудливый клубок, из которого при необходимости доставали одну нить за другой.

Там – мое детство и компьютерные клубы, и ловля рыбы в Ведриче на «телевизор», и республиканская олимпиада по истории, и айки-крав-мага, тут – его детство и игры в «диких уруков» за гаражами, и самопалы из водопроводных труб, и великокняжеская олимпиада по истории, и русский кулачный бой. Бери и пользуйся… Может, и с драконом так выйдет?

– ХРЕНА С ДВА, – сказал дракон. – ТЫ – МОЙ.

– Да уж, есть, о чем задуматься, – растолковал по-своему мое молчание Зборовский. – Но раз прикроешь – то я не боюсь. Я-то видел, как ты тут подъезд драил в тот раз от кровищи… И вот этих – разогнал. Как ты сказал? Банду четырех? Там один Кацура чего стоит, сиамец этот. Я видел, как он лягается – страшное дело! Ты крутой мужик, да? В Поисковом служил…

– Да я там больше с лопатой, чем с автоматом, что вы все с этим Поисковым… – отмахнулся я.

– Знаю я, что вы с лопатами там вытворяете! Это же кошмар! Слушай, а ты в мою команду не хочешь? Помощником депутата или вообще – баллотироваться вместе? Ты ж сто подписей влет соберешь! Учителя, родители детей, да кто угодно! За тебя проголосуют! Да что там – если ты будешь баллотироваться, то мне как бы и не нужно тогда, я за тебя – всеми руками и ногами!

– ДАВАЙ! СОГЛАШАЙСЯ! – заревел дракон. – ЭТО НАШ ГОРОД ПО ПРАВУ КРОВИ И СИЛЫ! ВЕРНЕМ ЕГО!

– Не-а, – покачал головой я. – Я без амбиций в этом плане. Слишком хорошо знаю, во что превращусь, если решу двигаться в эту сторону. «Велика моя жалость к малым мира сего, и великая сила нужна мне, чтобы творить добро…»

– Это цитата? Митрандир? Ты цитируешь Митрандира? – удивился Зборовский. – Я и не думал, что кто-то кроме меня тут увлекается такими вещами… Илуватаризм и всё такое… В нашем богохранимом отечестве?

Я аж крякнул от удивления. Поди ж ты, илуватаризм! Все-таки другой мир – это другой мир. Теорию-то я знал, начитался уже, но привыкнуть, что одной из мировых религий тут является вера в Эру Илуватара, валар и майар – было очень непросто. И Митрандир – по-русски Гэндальф, играл там роль некоего своеобразного Заратустры или – Лао-Цзы, если угодно.

– Лаэгрим же вроде сторонники гелуг эстель, и тоже Эру молятся, так что и в богохранимом отечестве это вроде как вполне допустимо… – почесал затылок я, и сосед закатил глаза.

– О, Боже, я же говорю с историком, зачем я вообще рот свой открыл? – он тут же поднял вверх руки, признавая поражение в так и не начавшейся дискуссии. – Короче, мне самому придется, да? Ч-черт, я ведь не в том плане, чтобы личная власть и тому подобное, я людям хочу помочь, а другого варианта, кроме как возглавить весь этот бардак – не вижу. Хотя не представляю себе, как мне – журналисту – разогнать всю эту камарилью и навести порядок. Но – представлю, разберусь, разгоню. Дайте только срок!

– Никогда бы не заподозрил тебя во властолюбии. Твой вариант – это эффективный альтруизм. Мол, если не я – то кто? И если не так – то как? И я тебя уверяю – были журналисты, которым вполне это удавалось, – внутренне холодея от аналогий, произнес я. – Главное – не пучь глаза, не носи черную рубашку и не размахивай сильно руками…

– А? Что? Опять какие-то твои исторические приколы?

– О, да… Просто обхохочешься. Журналисты – полбеды, главное художников в политику не двигать. Вот тогда самая дичь начинается обычно… – я зевнул. – Ладно, Евгений, с тобой тут хорошо, но и сон сам себя не увидит, пора мне уже на боковую…

– И что – просто вот так пойдешь спать? Ну, ты железный человек… – покачал головой Зборовский.

– НЕТ, – откликнулся дракон. – МЫ – ХЛАДНОКРОВНАЯ ТВАРЬ.

– Спокойной ночи, – сказал я, поднимаясь по лестнице. – Не засиживайся тут, нам нужны бодрые и выспавшиеся предводители!

Иногда я думал, что разбогатеть стоит для того, чтобы заиметь себе нормальную ванную. Метра два в длину и метр двадцать – в ширину. При моих габаритах для того, чтобы опустить голову в воду, лежа в стандартной ванной, приходилось задирать ноги на стену. Только в этом случае уши были погружены полностью, а волосы и борода расплывались по поверхности воды, аки львиная грива. А мокрые ноги – мерзли. Издержки долговязой конституции!

Гудение мобильника достало меня в этот самый момент, так что я едва не утоп, от неожиданности булькнув в воду вместе с лицом, носом и всем остальным, а потом, отплевываясь и отфыркиваясь, мокрой рукой ухватил телефон. Звонил Холод!