Последний герой. Том 1 - Дамиров Рафаэль - Страница 13

Но мне же лучше, потому что очередь с грустным вздохом вся утекла, дав зеленый свет. Хотя «красный» тоже был – в лице секретаря-делопроизводителя за стойкой, похожую на отельную.

– Вы куда? – опешила она от моей наглости, когда я открыл дверь в кабинет начальника.

– Мне срочно, – буркнул я и, переступив небольшой тамбур, открыл вторую дверь.

– Постойте! Туда нельзя!

А я прикрыл одну дверь и уже распахивал вторую. Всегда у наших боссов делали двойные двери, видимо, чтобы не подслушивал никто. Вот если бы и у начальника УГРО Палыча была тогда двойная дверь, Сёма бы тогда не услышал про делюгу с Валетом и не поперся бы со мной. А так теперь думай-гадай – кто же меня слил? Рыжий или кто-то другой?

В голове почему-то заиграла незатейливая песенка:

«Раньше был я рыжий, а теперь седой!»

– Тук-тук! – проговорил я, а сам не стучал. – Разрешите?

Уже вошел внутрь и плотно прикрыл за собой вторую, внутреннюю дверь, чтобы пресечь попытки секретаря меня преследовать, да и разговорчик у нас начался щекотливый и конфедициальный.

Мельком осмотрелся, подивился. Кабинет, что называется, «не по уставу» – а по понятиям, скорее. Махагоновый стол, кожаный диван, пальма у окна, тяжелые дорогие шторы в пол, кондей какой-то хитроумный и мини-холодильник в углу. На стене – не герб, а телевизор с комод размером.

Шкафчик за спиной начальника приоткрыт, видно: на полке – не кодексы, а парад бутылок с дорогим пойлом. Всё говорило не о службе, а о том, кто тут реально дела мутит-крутит.

– Яровой? – удивился Морда, с трудом оторвавшись от бумажек. – А-а… Заходи… Объяснение пришел подписать. Правильно, молодец, только теперь одним объяснением не отделаешься. Второе пиши, по поводу нарушения больничного режима в период прохождения службы и самовольного оставления стационара. Прогул тебе впаяю.

– Какой прогул, Семен Алексеевич? – проговорил невинно я, с еле заметной издевкой в голосе. – Вот он я… на работе. Не прогуливаю. Тружусь как папа Карло.

– Ты мне тут не зубоскаль. В общем, так, Яровой! Служебную проверку по факту нарушения служебной дисциплины проведем, прогул и взыскание тебе будет, обещаю, и за телевизор больничный из зарплаты высчитаем.

– Хм… А вы, товарищ полковник, лучше у Валькова телевизор попросите, он вам, наверняка, выделит. У лейтенанта и так зарплата маленькая, наверное.

– Чего?! – опешил начальник, а потом хлопнул по столу кулаком – Ты что несешь?! Ты как с руководителем разговариваешь? Щенок!

Морда затряс брылями. И почему его фейс мне до боли знаком? Именно из моей настоящей прошлой жизни. Будто он тоже оттуда. Интересно, а почему прозвище такое? Оно ему определенно, конечно, идет. Я бы даже еще слово добавил, «Лысая Морда».

Начальник поднял трубку, видимо, собираясь вызвать кого-то и оформить меня за несоблюдение субординации прямо здесь, но я подошел вплотную и положил руку поверх его кисти. Не дал оторвать трубку от телефона.

– Погодите, Семен Алексеевич, нужно все сначала наедине обсудить.

Шеф дернулся, налился краской, в первые секунды совсем офигел от моего напора, а я, не дав ему опомниться, проговорил:

– Пять компов, девять кофеварок, куртка замшевая. Щедрый у нас кандидат в мэры… Да? Семен Алексеевич? А вы мне говорили, что только один аппарат для отдела подогнал – да и тот, получается, хромый, вот меня чуть напрочь не убил. А где же, интересно, остальные? Нет, я человек любопытный, но не пакостливый. Просто переживаю… а ну как в ОСБ кто позвонит? Как быть тогда?

Полкан закашлялся, проморгался, засопел. Руку от телефона сразу убрал. Сидит, волком смотрит, но тон сбавил:

– Ты это… Тебе какое дело, Яровой? Ты у нас кто? Тыловик или штабист? Вот и не лезь не в свое дело…

– Договорились, Семен Алексеевич, я не лезу к спонсорской помощи, а вы с телеком вопрос как-то порешайте в больничке. Ну и прогул, конечно, отменяется и… вот еще что… я это… хочу перевестись в уголовный розыск. Подмахните рапорт.

– Чего?! Куда?! Ты?.. – Морда поперхнулся, даже чуть не рассмеялся, если бы не был так зол на зеленого летеху, которые ставит ему условия в его же кабинете.

– Интересно… – как бы раздумывая, проговорил тогда я. – Что скажет этот… Вальков, когда узнает, что его подгон для сотрудников так и не выставили в отделе. Он, значит, для людей старался, для милиц… полицейских. На благо борьбы с преступностью пожертвовал дорогую технику, а тут такой конфуз вышел. До борцов с преступностью дошла одна кофеварка, и та бракованная.

– Ты это… Ты… – Морда достал носовой платок, но делать с ним ничего не стал, но так сжал в кулаке – аж затрещало.

Вот почему они пытались исключить из несчастного случая с моим предшественником эту злополучную кофемашину. Не потому что по репутации кандидата ударит, а потому что у самих рыльце в пушку. Возможно, даже и кофеварка эта вовсе на баланс не была поставлена. Так, выставили ее в штаб для отвода глаз, а теперь поди-ка – объясняй проверке, откуда она взялась. А по документам прихода там еще девять аппаратов таких должно быть и пять компьютеров. Расщедрился Валет, задабривает ментов, видимо, сильно в кресло мэра хочет. Позабыл свои гнилые принципы, ведь всегда прежде считал, что с ментом даже базарить западло.

– В розыск хочу, – как ни в чем ни бывало продолжил я. – Зря, что ли, академию заканчивал.

– Ха! В розыск… – призадумался шеф. – Кобра, э-э… То есть Оксана Геннадьевна тебя всё равно не возьмет.

Я кивнул.

– С ней порешаю вопрос.

Семен Алексеевич шумно выдохнул, но протестовать уже не стал.

– Наглый ты, Яровой, ни за что бы не подумал. Сидел же тихоней, мышью серогорбой – и на тебе! Вылез, права качаешь…

– Не я такой, товарищ полковник, жизнь такая. Как головой ударился – все на место и встало.

– Ладно… – почесал лысину Морда. – Как с Оксаной Геннадьевной договоришься, если добро даст, приходи. Подпишу рапорт на перевод.

И тут мой взгляд зацепился за одну из грамот от главка, что красовались на стене у шефа.

«За добросовестное исполнение служебных обязанностей награждается…»

Твою дивизию!

Мордюков Семен Алексеевич.

МОРДЮКОВ!

А раньше такой дрыщ был… Где же твои волосы, родной? Растерял. Потому-то я тебя и не узнал сразу.

Я сделал вид, что эмоции не шкалят. Получилось.

– Приду, с рапортом, – заверил я, – а потом еле слышно добавил: – Это тебе не за коленку кадровичку лапать, Сёма…

Проговорил это тихо, холодно, голос понизил, даже попытался тембр изобразить, интонацию того моего голоса из прошлой жизни.

Полковник резко побледнел.

– Что… что ты сказал? – заикался Мордюков.

Проняло. Но я в эту игру играть не буду.

– Что? – невозмутимо пожал я плечами. – Ничего…

– Про… про-о… коленку что-то…

– Да не заморачивайтесь, товарищ полковник, я как головой ударился бормочу, бывает, невпопад всякое. Пройдет… Разрешите идти?

– Иди, – выдохнул шеф и стал утирать капли пота на лбу да пялиться на настенный календарь. Там красной передвижной рамкой было отмечено сегодняшнее число: первое июня.

Помнит дату Морда… рыжая. Уже выходя из кабинета, я услышал его бормотание:

– Будто Лютого услышал… привидится же…

Вернулся с работы домой, а в квартире висит сизый дым и пахнет горелым.

– Маха! Ты где? У нас пожар?

– Я картошку жарила, не получилось, – раздался недовольный голосок из ее комнаты.

Жива матрёшка, но сгорела картошка.

Зашел к ней, а девчонка в шортиках в обтяжку и в тоненькой маечке с просвечивающими сосками на коврике, похожем на туристический каремат, загнулась в интересной позе.

– Ты чего? Спину прихватило? Так это. Надо поплевать и растереть.

– Дурак! – без злобы отозвалась следачка, не меняя позиции. – Это «собака».

– Чего?

– «Собака мордой вниз», йогой занимаюсь.

Интересный ракурс. Хорошо, что я не пёс, а так бы пристроился.

– А-а… – понимающе протянул я. – На гвоздях стоишь? А где гвозди-то?