Воронцов. Перезагрузка. Книга 2 (СИ) - Тарасов Ник - Страница 2

Как раз подошёл Степан с ведром дёгтя и широкой кистью.

Почесав затылок, спросил:

— Барин, а зачем это надо?

— Надо, Стёпа, надо, — ответил, не вдаваясь в подробности. — Ты как будешь дёгтем красить, изнутри кожу чем-то прижми, может, какие скобы возьми, не знаю, гвозди там… Вон в сарае их видел целый ящик, но так, чтобы плотно держалось. Дёгтем хорошенько перемажь, так, чтобы он склеил намертво, чтоб вода не протекала сквозь дырку из-под кожи. Сможешь?

Тот задумался ненадолго, явно прикидывая объём работы, и ответил с привычной деревенской неторопливостью:

— Что ж не смочь-то? Дело нехитрое, — хмыкнул он и принялся за работу.

Через буквально час, пока я неспешно ужинал чёрным хлебом с солёным салом, в дверь постучался Степан. Вошёл довольный, как кот после сметаны, руки чёрные по локоть, но на лице — довольная улыбка мастера, справившегося с поставленной задачей.

— Готово, барин! — объявил он торжественно. — Бочка чёрная, как ночь осенняя, кожу намертво приклеил, дёготь воняет, конечно, но за ночь подсохнет и будет держать крепко-накрепко. Ни капли не протечёт!

— Молодец, — кивнул я с одобрением. — Утром поставишь её на ту конструкцию, что вчера за сараем делал. И водой наполни доверху. Проверим, как держит.

Тот кивнул с готовностью и лишь сказал:

— Да, сделаю, барин, сделаю, как скажете. С первыми петухами примусь.

Вернулся в избу уже с первыми робкими звёздами, когда сумерки окончательно сгустились. Машка сидела на краю деревянной скамьи и клевала носом от усталости, но меня терпеливо ждала, как верная жена прям. Услышав, что я вхожу и снимаю с себя дневную одежду, тут же подскочила, подбежала ко мне на босых ногах. Обнял её крепко, вдохнул знакомый запах её волос — травы, дыма от печи и чего-то родного, домашнего.

— Как же хорошо-то с тобой, — прошептал ей в ухо.

Раздевшись до рубашки, едва коснувшись головой мягкой пуховой подушки, провалился в глубокий сон. Снилось мне, как мы все с мужиками строим мельницу на речке, а водяное колесо, зараза, всё норовило укатиться прямиком в Быстрянку. Ловили его впятером, а оно, словно живое, из рук ускользало.

Утром, подхватив краюху чёрного хлеба с кислым квасом, позвал Фому. Он явился быстро, деловито потирая бороду и поправляя поясок на штанах. Было такое впечатление, что готов выполнить любую команду, какую ни дай.

— Фома, — начал я, откусывая хлеб, — в общем, собирайся в дорогу, в Тулу. Пойдём вон с Петькой, обсудим толком, что нужно брать и в каком количестве.

Тот как раз заходил во двор, неся в руках свежеизготовленную деревянную деталь — видать, всю ночь в мастерской провозился.

Он кивнул понимающе, и мы начали обстоятельное обсуждение списка необходимого.

— Металл нужен, — загибал я пальцы, — железо полосовое, разной ширины. Гвозди кованые, но не абы какие, а крепкие. Напильники нужны обязательно — возьми с десяток разной зернистости, от грубых до тонких.

Ещё я поднял указательный палец, подчёркивая важность следующего момента:

— Закажи в кузнице пять полотен металлических. Толщиной в… — я запнулся, понимая, что сантиметры тут не в моде, — в полпальца мизинца твоего, понял? И длиной каждое… — прикинул на глаз, — локтя в три с половиной будет достаточно. Но чтоб все одинаковые были. И еще скажи пусть сразу один конец, ай, ладно, — махнул я рукой и вернулся в дом за куском парусины, где нарисовал эскиз пилы, так, чтоб зубья было видно хорошо. А еще по концам с выемками для крепления, чтоб самим тут не мучаться — кузнецу то сподручно будет все сделать. Передал зарисовку Фоме, сказал:

— Отдашь кузнецу — ему понятнее будет, чем с твоего рассказа.

Далее подробно рассказал, какими именно должны быть эти полотна — ровными, без изъянов, с одинаковой толщиной по всей длине — чтоб хорошо все это проверил.

— Но, конечно, лучше, чтобы полотно уже было в наличии — это быстрее будет и дешевле выйдет. Но если не будет подходящего, смело заплати кузнецу, чтобы сделал быстро. За срочность доплати, не жалей денег.

Фома слушал внимательно, изредка кивая и что-то бормоча себе под нос — видать, запоминал список.

— Со Степаном сам по зерну договоришься. Рожь, овёс — всё, что нужно докупишь, так чтобы зимой не голодать и на сейчас было из чего готовить — чтоб не экономить.

Фома хлопал аж глазами, как сова на солнце.

— Барин, это ж сколько денег-то нужно!

Ничего не ответив, я зашёл в дом и достал оттуда горшок, который в своё время выкапывал Игнат в огороде. Взял оттуда один золотой да горсть серебра звонкого. И меди немного прихватил на мелкие расходы. Подошёл к Фоме, сыпанул ему монеты в ладони.

— Вот. Чтоб всё по списку взял. Перед отъездом ещё у крестьян спроси, что нужно: соль обязательно, перец. — И я перешёл на шёпот: — Машке безделушек купи обязательно — сарафан красивый, платок, чтоб был самый красивый. На всю округу. И это еще… мыло возьми. Пару кусков.

Фома ухмыльнулся понимающе, мол, барин влюблён по уши.

— А я добавил: — Знаешь ещё что, Фома? Купи картошки. Мешка три-четыре, желательно мелкую семенную, но если не будет, то хоть какую будет, потом порежем.

Фома поднял на меня взгляд недоумевающий, но кивнул.

— Да, слышал, ещё при Петре Первом её завезли заморскую. Знаю, у кого спросить, всё возьму, как велите. Только вот вопрос у меня, барин. Как я всё это на Зорьке увезу? Лошадь-то старая, а груза получается поболе воза.

— Так в чём проблема? — удивился я. — Купи ещё одну лошадь молодую. Как раз в деревне лишней не будет для хозяйства, да телегу к ней обязательно новую. И пока будешь всё собирать по городу, старую телегу отдай, чтоб колёсных дел мастер перебрал — а то скрипит на всю округу, вот-вот развалится по дороге.

Фома кивал, прикидывая в уме расходы.

— И да, — добавил я, — когда будешь назад возвращаться из города, в дружине кого-то пару человек найми в охрану надёжную, чтоб до Уваровки целым добрался. Дорога неспокойная, разбойники шалят.

— Сделаю, барин, — кивнул он, пряча монеты за пазуху. — Всё будет, как велели.

Раздав все указания и наставления, уже перед самым уходом к Быстрянке заглянул к Машке. Та возилась у печи, хлопотала с обедом, вся раскраснелась от жара, как яблоко спелое по осени.

— Солнце моё, — сказал я, обнимая её и прижимая к себе, — как освободишься, в теплице кожу убери и полей рассаду. Вон она уже всходит зелёными стрелочками. Только не заливай, а то утопим мой стартап. Потом обратно накрой.

Она кивнула, улыбнувшись:

— Управлюсь, не переживай. Всё сделаю.

А я, подмигнув игриво, прижав её к себе покрепче, поцеловал в губы сладкие, и мы с мужиками двинулись к Быстрянке.

Когда пришли на место, оставили Прохора с Митяем доски колоть.

— Заняться есть чем, работы хватает до вечера, — говорю им. — Как управитесь с досками, сплетите мне из лозы гибкой четыре квадрата вот таких.

И, отмерив шагами на песке речном, нарисовал палкой острой, какие они должны быть размером.

— Вот так вот нужно четыре полотна плотных. Чтоб без щелей было, разве что совсем мелкими. Так что, Митяй, покажешь свой талант плетельщика!

Митяй заулыбался довольно, а Прохор кивнул понимающе.

— Сделаем, барин. Ивняка тут полно растёт, ступайте.

И мы с Петькой двинулись к тому месту, где он древнюю ладью нашёл когда-то в позапрошлом году. Шли часа полтора, наверное, никуда не спеша. По лесу густому, где пахло хвоей сосновой и прелыми листьями, и птицы орали испуганно, спугнутые нами, как на шумном митинге.

Судя по времени, ещё и обеда не было, как мы добрались до места, где Петя сказал:

— Вот здесь вот! — указывая на тихую заводь, окружённую густыми зарослями камыша.

Подойдя к ней, мы принялись раздеваться. По дороге я уже представлял себе, какой будет эта вода — наверняка ледяная, как там, где мы собирались колесо ставить. Но когда я опустил руку и попробовал воду, она оказалась тёплая, хорошо прогретая солнцем, как чай, о котором я только и мечтал последние дни, всё руки не доходили придумать из чего да заварить нормально.