Внутренний компас. Найти ориентиры, чтобы обрести стойкость в эпоху неопределенности и перемен - Холлис Джеймс - Страница 3

Основываясь на наших историях, мы подгоняем новые обстоятельства под старые ожидания. Мы даже как будто выискиваем людей определенного типа, с которыми можно было бы воспроизвести события из прошлого. Подчиняясь знакомым сценариям, мы упускаем новые возможности. Затем, к своему удивлению и ужасу, мы обнаруживаем, что вернулись туда же, откуда пытались уйти.

Психологи уже давно заметили, что наша склонность к воспроизведению сценариев подкреплена мощными функциональными механизмами, которые служат нам инструментами, позволяющими осмыслить совершенно уникальный, чужой для нас мир. Эти механизмы контролируют нас каждый раз, когда мы делаем очередной выбор. Они называются проекцией и переносом.

Проекция возникает, когда на нашу психику действует некий раздражитель. Например, всякий раз, когда мы встречаем нового человека, активизируется целый набор наших историй. Какие именно это будут истории, зависит от ситуации, внешнего вида человека и наших ожиданий, связанных с ним. Эти истории мы бессознательно проецируем на нового человека, вкладываем в него то, что сконструировали сами. Поскольку это происходит безотчетно, мы не в состоянии узнать, как именно мы исказили суть другого человека. И хотя то представление о реальности, которое хранит наша история, возможно, помогло нам однажды, сейчас это уже лишь предрассудок. Он искажает сегодняшнюю реальность и приводит к тому, что все остается по-старому.

За проекцией следует перенос. Перенос заставляет нас реагировать на нового человека таким же образом, как мы реагировали на кого-то в прошлом. Раньше такая реакция казалась нам продуктивной, помогала и приводила к желаемым результатам. Почему же, казалось бы, не воспроизвести ее и теперь? Перенос указывает на нашу склонность использовать старые уловки из прошлых историй. Проекция и перенос, с одной стороны, помогают нам опираться на наш опыт, приносят в нашу жизнь целостность и последовательность. С другой стороны, они ограничивают нас во взаимоотношениях с другими людьми. Можно сказать, что они архитекторы наших паттернов, повторяющихся реакций, которые когда-то, возможно, и помогали, но сегодня только приковывают нас к прошлому, в котором было меньше возможностей.

Итак, мы спрашиваем себя, какие истории мы привносим в наши отношения, какие паттерны воспроизводим снова и снова? Но ответы на эти вопросы дать очень сложно, поскольку зачастую эти истории сформировались давно, когда мы еще не могли взглянуть на себя со стороны и объективно оценить тот выбор, который мы делаем, те решения, которые мы принимаем. Нас формирует не единственная история из прошлого – их множество. В меняющихся обстоятельствах, сталкиваясь с разными вызовами, мы будем обращаться к разным паттернам – осознанно или нет. Причем самые устойчивые из паттернов (они же зачастую причиняют нам больше всего вреда) – это такие, о которых мы и не подозреваем, поскольку это укрепляет их автономию.

Все наши истории придуманы, чтобы защититься от двух основополагающих экзистенциальных угроз: столкновения с миром, по сравнению с которым человек – песчинка, и боязни одиночества. Со временем паттерны, приобретенные в годы нашего становления, часто закрепляются в виде рефлексивных реакций. Каждый из таких паттернов потенциально может стать образом жизни. Вероятно, вы можете увидеть, как они работают в вашей жизни. Паттерны будут варьироваться в зависимости от возраста, степени вашей зрелости и ситуации, но все они были созданы как средство адаптации к миру, самозащиты и максимального удовлетворения потребностей с помощью ограниченных возможностей.

Чем мы младше, тем чаще сталкиваемся с проблемами, которые кажутся нам неразрешимыми. Все мы в какой-то момент чувствовали себя беспомощными в этом подавляющем нас мире.

При столкновении с подобными сверхтрудными, неподъемными для нас ситуациями возможны три стратегии, которые позволят нам справиться с ними, адаптироваться, словом, сделать все, что в наших силах. Эти стратегии – очень логичный ответ на столкновение с миром, который подавляет нас своей силой. Первая – это избежать прямого столкновения. Вторая – найти в себе силу дать отпор. Третья – дать то, что, как нам кажется, от нас хотят.

У стратегии избегания есть разные формы. Непосредственно избегание – это когда мы просто не пытаемся решить проблему и уходим от трудных, конфликтных ситуаций. Далее. Прокрастинация – мы намеренно откладываем неприятное дело, воображая, что в будущем обязательно все каким-то образом разрешится, – однако этого может и не произойти. Фрейд указывал еще на одну форму избегания – вытеснение: чтобы защититься, психика рефлекторно вытесняет проблемы в область бессознательного. Так мы иногда попадаем в ловушку проекций на других людей и из-за этого можем чувствовать себя беспомощно. Притупление чувств – от изматывания себя до алкоголя и наркотиков – это тоже избегание. Мы живем в мире, в котором можно легко отвлечься от того, что нас беспокоит. Мы можем даже прибегнуть к диссоциации, то есть отделить себя от мира и жить в иллюзии, которая защитит нас от невыносимого давления со стороны реальности. Все эти формы – логичный ответ на взаимодействие (или ожидание от взаимодействия) с огромным неподконтрольным нам миром.

Вторая стратегия – это зациклиться на поиске силы или власти. Сила сама по себе нейтральна. Это энергия, необходимая для решения жизненных задач. Но, когда мы оказываемся в ловушке старой истории (комплексе), история может начать жить своей собственной жизнью, обрести автономию. Так возникают проблемные паттерны. Комплекс силы часто заключается в поиске явной власти над другими. В отношениях это может выражаться в грубой силе, контроле, манипуляциях, пассивно-агрессивном поведении. Продуктивная сторона такого комплекса – это потребность в обучении и росте, а также в более эффективном управлении собственной жизнью. Вот почему мы читаем книги, подобные этой, – в попытке лучше понять нашу жизнь и научиться ей управлять.

Третья стратегия адаптации в до боли огромном мире – это, в сущности, отдать миру то, что он просит. Чтобы не было хуже. Большинство из нас в детстве учили быть послушными, хорошими детьми, что означало умение приспосабливаться и сотрудничать. Конечно, общество в определенной степени зависит от взаимных уступок, и мы все это знаем. Но довольно неприятно вдруг осознать, что мы постоянно поступаемся собственными ценностями ради безопасности, комфорта, чтобы вписаться в общество. Людей, которые неосознанно передают власть другим и постоянно уступают (даже если они при этом сетуют на свое подчиненное положение), мы называем созависимыми. Из-за своего повторяющегося выбора – раз за разом подтвердить свое бессилие – им рано или поздно становится горько и досадно. Но они остаются в плену этой своей истории, которая когда-то защищала их, а позже стала мешать.

Другая экзистенциальная угроза – это быть покинутым. Мы не можем удовлетворить наши архаичные потребности, сколько бы средств ни тратили на это. Наши потребности бесконечны, а возможности наших родителей и всего мира ограниченны. Между ними всегда есть разрыв. Но, если этот разрыв огромен и превращается в пропасть, человек с детства может определять себя через эти незакрытые потребности, и впоследствии это приведет к значительным проблемам с самооценкой. Другими словами, каждый ребенок склонен думать: я – это то, что со мной произошло, или я – это мое окружение, или я – это то, какие послания от мира я получаю.

На детей в величайшей степени влияет динамика в семье и среда: бедность, расизм, сексизм и так далее. Все это находится за пределами их сознания, но дети думают, что это про них, что это их определяет. Эти травмирующие самооценку установки – а они есть у всех нас – могут проявляться в разных формах. Это и самосаботаж, и избегание реального выбора в жизни. Это постоянная борьба с миром за свои желания. Это самоограничение и саморазрушение. Это и гиперкомпенсация: «Посмотрите, как я богат. Посмотрите, каких успехов достигли мои дети». Все это компенсирует внутреннее чувство неполноценности.