Без кожи - Градова Ирина - Страница 2

Поначалу она значила для него не больше, чем любой другой пациент, но в какой-то момент совершенно неожиданно все изменилось. Мономаху вдруг стало не все равно, что Суркова думает о нем, вспоминает ли, когда они долго не видятся, и ходит ли на занятия в альпинистский клуб не только ради здоровья, но и для встреч с ним.

Означают ли все эти вопросы, что ему стоит начинать волноваться? Мономах так долго цеплялся за свою холостяцкую жизнь, что не заметил, как в нее вошла женщина, занявшая в его мыслях слишком много места! Это может стать проблемой, тем более что Суркова, похоже, довольна своей личной жизнью, найдя спутника в лице бывшего опера, а ныне частного сыщика Негойды.

– Чай или кофе?

Вопрос Сархата заставил Мономаха отвлечься от своих мыслей.

– Кофе, если не возражаешь, – ответил он после паузы.

– Вообще-то, дядя Вова, вам не стоит злоупотреблять кофеином: это вредно для здоровья!

– Ты вдруг стал моим личным терапевтом? Лучше скажи, почему у тебя до сих пор нет девушки.

– Что?

– Не «чтокай» мне тут! Тебе двадцать три года, на тебя вешается половина жительниц поселка, а ты готовишь мне омлеты и варишь кофе в перерывах между постройкой дачных домиков, не имея никакой личной жизни. Это, по-твоему, нормально?

– А вы бы предпочли, чтобы я «вешался» на половину жительниц поселка? – лихо парировал Сархат.

– Нет, я бы предпочел, чтобы ты завел постоянную подружку и занимался чем-то еще, помимо работы!

– Всему свое время, дядя Вова. Как только я встречу девушку, которую не стыдно вам показать, сразу же сообщу. А пока ешьте омлет и пейте свой кофе. – И Сархат поставил чашку перед Мономахом. – Приятного аппетита!

Несмотря на то что у Мономаха есть взрослый сын Артем, он давно начал относиться к Сархату как с собственному ребенку. Как и к Денису, который появился в его жизни недавно и над которым Мономах официально установил опеку, чтобы математически одаренный парень не попал в детский дом[2]. Лучший друг, зав патолого-анатомическим отделением Гурнов, даже начал шутя называть его многодетным отцом! Мономах не возражал, даже, пожалуй, гордился этим «званием», и поэтому ему было дело до того, как сложится дальнейшая судьба его подопечных. За Дениску он не слишком беспокоился, но боялся, что Сархат может со временем стать отшельником, преданно служащим «хозяину» и не имеющим собственной семьи.

– Как думаете, Сурковой можно есть плов? – неожиданно поинтересовался Сархат, усевшись напротив Мономаха и подперев голову рукой.

– Плов? – удивился тот.

– Ну, если я его приготовлю, допустим, она станет его есть?

– Ты хочешь, чтобы она пришла к нам поесть плова?

– Точно!

– Слушай, Ханума, может, хватит уже меня сватать?

– Кто такой Ханума?

– Ну, это… в общем, был такой старый советский телеспектакль, «Ханума». Там про грузинскую сваху, которая пыталась найти мужа для дочки одного богатого тифлисского «перца».

– Тифлисского? – озадаченно переспросил Сархат. – Это где?

– Если я правильно помню, так Тбилиси раньше назывался. Это в Грузии…

Зазвонил мобильный, и Мономах даже обрадовался, что их с Сархатом «географическая» беседа прервалась. Номер был незнакомый, но он все же решил ответить: мало ли кто звонит?

– Владимир Всеволодович, – раздался в трубке молодой мужской голос, – вы, наверное, меня не помните. Я Константин Теплов, сын вашей однокурсницы Марии…

– Костя? – перебил Мономах. – Конечно же, я тебя помню!

Когда-то Маша была его закадычной подружкой. Они вместе поступили в институт, учились в одной группе и вели довольно беспутную, но запоминающуюся и полную приключений студенческую жизнь. Одно время они встречались, но быстро поняли, что не подходят друг другу, и остались друзьями. Мономах присутствовал на Машиной свадьбе и даже встречал ее из роддома вместе с ее мужем, военнослужащим, но после этого их пути разошлись. Мария, проработав около десяти лет терапевтом в частном медицинском центре, занялась преподаванием. В последний раз они виделись лет пять назад на какой-то конференции, куда Мономаха без особой надобности буквально выпихнул главврач. Однако они регулярно поздравляли друг друга с праздниками по электронной почте или по телефону – как получится. А Костю Мономах помнил долговязым студентом Первого меда, мечтавшим стать светилом мировой медицины.

– Владимир Всеволодович, мне очень нужно с вами встретиться, – сказал Костя. – Вы сможете уделить мне полчасика?

– Что-то с мамой? – забеспокоился Мономах.

– Нет-нет, к маме моя проблема отношения не имеет… Кстати, я бы попросил не сообщать ей о моем звонке, если возможно.

– Разумеется, не буду, если ты не хочешь.

– Сегодня?

– Сможешь в обеденный перерыв, часа в два?

– Отлично, спасибо!

– Только ты звякни, когда будешь подъезжать, чтобы напомнить о встрече, лады?

Мономах сбросил парню адрес эсэмэской. Придется выкроить время для встречи, пожертвовав обедом.

– Вот, возьмете с собой! – словно прочтя его мысли, сказал Сархат, плюхая на стол пластиковый контейнер. – Нечего в столовке лопать всякую гадость: здесь котлеты и пюре из брокколи с картошкой.

– Что бы я без тебя делал! – пробормотал Мономах.

– С голоду бы померли, как пить дать… Ну, я пошел кормить Капитана!

Вытащив из холодильника миску, наполненную аппетитными кусочками фруктов, Сархат удалился в гостиную. Мономах дохлебал кофе и отправился одеваться.

Моросил мелкий, противный дождик – обычное дело для этого времени года. Алла бодро шлепала по лужам в новеньких резиновых сапогах, купленных в интернете: ценя дорогую кожаную обувь, она предпочитала не надевать ее в подобную погоду, хотя, прямо скажем, комфортом приходилось жертвовать. Ноги в резине потеют, да и фасон, честно говоря, оставляет желать лучшего, однако пару часов можно потерпеть.

– Недобрый день, Алла Гурьевна! – мрачно поздоровалась судмедэксперт Сурдина, крошечная, похожая на маленькую обезьянку женщина с железным характером. Как это часто бывает, в ее случае внешность обманчива: Сурдина являлась исключительным профессионалом в своей области, и Алла обрадовалась, увидев именно ее на месте преступления.

– Недобрый, – вздохнула она. – Что скажете, Анна Яковлевна?

– Женщина, на вид тридцать лет. На первый взгляд причина смерти – утопление, но, как обычно, нужно удостовериться. Почему вы здесь?

– В смысле?

– Ну, все-таки целый подполковник СК…

– У заместителя председателя Законодательного собрания пропала дочь, ее ищут.

– А-а, все ясно! Хотите проверить, не она ли это?

– Точно!

– Прошу!

Алла подошла ближе, Сурдина откинула непрозрачную пленку, которой уже успели прикрыть тело, – видимо, работа с ним была закончена. Вытащив сотовый, Алла вывела на экран снимок Екатерины Лосевой.

– Не она! – заглянув ей через плечо, констатировала Сурдина.

– Слава богу, – согласилась Алла, убирая телефон. – Иначе проблем не оберешься! А это что у нее на плече, как будто кусок кожи вырван?

– Да нет, не вырван, Алла Гурьевна, а аккуратно вырезан!

– Вырезан?

– Сами поглядите – края ровные… Между прочим, это уже второй такой труп!

– Второй? – встрепенулась Алла. – Что вы хотите этим сказать?

– Пару дней назад выезжала на похожую жертву.

– Тоже утопленница?

– Ага. И кусок кожи тоже вырезан, только не на плече, а на животе. Тело не закопали, а просто закидали ветками недалеко от железнодорожной станции.

– Неужели…

– Маньяк?

– Только этого не хватало! Значит, уже две жертвы? Если мы имеем дело с серией, могут быть и другие!

– Однозначно. Судя по всему, злодей не очень-то прячет тела: все они захоронены, если можно так сказать, наспех, словно он получил свое и потерял интерес.

– Изнасилование?

– Вы же понимаете…

– Я о той, первой девушке.