Январский гром (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 31

— Я вам предлагаю задействовать еще один корпус — 4-й, генерала Левашова, который пока может быть у вас в резерве. На Западном фронте от высадки десантов решено отказаться. Можете рассчитывать на прибытие полка ТБ-3, там три десятка самолетов. Отправим дополнительно ПС-84, в том числе с ГВФ — около сорока-пятидесяти машин, но не меньше, указание Ставкой дано. Больше не можем, у нас попросту нет транспортных самолетов, пытаемся заказать их у союзников. Но одно обещаю твердо — потери в самолетах будут восполняться, В течение двух недель к вам будет отправлено дополнительно еще три десятка машин. Товарищ Сталин лично будет следить за проведением вами воздушного десанта.

Кулик от этих слов моментально подобрался — он знал, что Ставка и Верховный главнокомандующий очень бы хотели увидеть успешный воздушный десант. Долго мучился, оценивая риски — но его буквально подталкивали к принятию этого неимоверно трудного и рискованного решения…

Тяжелые ТБ-3 в годы войны использовались как транспортные самолеты, способные перевезти и сбросить две дюжины парашютистов. Или на внешней подвеске доставить дивизионную пушку со снарядами, либо плавающий танк. Вот только из восьми сотен построенных самолетов этого типа в годы войны действовали крайне немногие — время их давно прошло…

Глава 35

— Лееб, я вам запрещаю отводить войска, категорически запрещаю. Приказываю держаться на Луге, ведь туда, как мне сказали, снаряды с кораблей и береговых батарей, которых вы так опасаетесь, не долетают.

В голосе Гитлера прорезалось ехидство солдата, пережившего в ту войну немало обстрелов на западном фронте. Фельдмаршал представил фюрера таковым, когда видел его волнующимся — Адольф тогда говорил быстро, глотая звуки, чувствовался австрийский акцент в его речи, человека простонародья, без хорошего образования и воспитания ставшего вождем нации и созданного им «Третьего Рейха».

— Мой фюрер — на одну мою потрепанную в походах и боях дивизию, которые давно не получали пополнения, большевики выставили по корпусу. Это так — я могу вам перечислить номера, и это только те, которые точно установлены по данным разведки и допросам пленных. На одну мою 8-ю танковую дивизию, в которой сейчас и полсотни танков не наберется, у большевиков 3-й и 8-й механизированные корпуса, в каждом не меньше трехсот танков, броневиков и самоходных установок. На два моих дивизиона штурмовых орудий русские имеют по дивизии тяжелых танков — а в каждой по сотне КВ, и еще сотня легких танков и самоходок с броневиками. Две дивизии КВ и шесть танковых бригад — разве этого мало, мой фюрер?

— В группе армий «Центр» ситуация еще хуже, фельдмаршал — у большевиков там танковые орды, но наши солдаты доблестно отбивают все атаки. Вы должны брать с них пример, с их героизма, благодаря которому они дали отпор азиатским полчищам…

Лееб едва сдержал негодование — он на самом деле хорошо знал, что происходит в группе армий фельдмаршала Федора фон Бока, с которым недавно говорил по телефону. Тот говорил, что приходится отступать под невероятным давлением противника, у которого появляется на фронте очень много свежих резервных пехотных дивизий и танковых бригад, причем счет идет на многие десятки. Во всех трех танковых армиях исправными осталось меньше семи сотен танков, по сорок-пятьдесят на панцер-дивизию в лучшем случае. В пехотных дивизиях если есть десять тысяч солдат, то такие считают отлично укомплектованными, все чаще от дивизий инфантерии на полях сражений остаются «камф-группен» — «боевые группы» с усиленный сводный полк. Восточный фронт представлял сшитое на «живую нитку» лоскутное ветхое одеяло, которое сразу же начинало трещать по швам, стоило за него ухватиться противнику покрепче.

Но страшней всего было то, что зимнего обмундирования катастрофически не хватало, у местного населения отбирали теплые вещи, раздевали пленных и убитых. Под шинели порой просто вставляли газеты, чтобы хоть как-то уберечь тепло от пронизывающего ветра. Сшитые по меркам сапоги причиняли невыносимые страдания, стоило надеть теплые гольфы и носки — нога в них не влезала. А как быть тем солдатам и офицерам у кого ноги от обморожений распухали — приходилось распарывать сапоги или снимать их с убитых камераден, если у тех размер был больше. В противном случае приходилось распарывать кожу, чтобы надеть сапог, а потом сверху обвязывать его веревками, чтобы с ноги не слетел. Трофейные русские полушубки и валенки почитались за величайшую ценность, вот только их было ничтожно мало — «иваны» наступали, и поле боя намного чаще оставалось за ними.

— Мой фюрер, моих солдат терзают морозы не меньше, чем войска группы армий «Центр». Дивизия, которую нам отправили из Испании, просто не выдержала жутких условий для себя, и наступление русских застигло их в небоеспособном состоянии. Именно потому русским удалось прорвать наш фронт на Волхове — под угрозой окружения генерал пехоты Куно фон Бот приказал отходить — с двумя оставшимися дивизиями он не мог оборонять столь протяженный фронт, когда за спиной его солдат оказались русские егеря, набранные из жителей Сибири, привыкших к лютым морозам.

Фельдмаршал решился указать на одну причину отхода от Ленинграда, напрямую связанную с обморожением солдат. А заодно «перебросить» часть вины за отступление на союзников, настолько расхристанных, что таковых не жалко. Да и к чему о них скорбеть — дерутся хорошо, но никакой дисциплинированности, к тому же свою роль они отыграли — дивизия просто сгинула в снегах, но все же задержала наступление русских.

— Франко отправил на восточный фронт всякий сброд, а не одну из своих лучших дивизий. Он ведет себя как еврей, каковым и является. Вот она черная неблагодарность, без нашей помощи и «Легиона Кондор» он бы никогда не победил коммунистов.

Гитлер взорвался разразивший тирадой, но не забыл, что командующий группой армий «Север» сказал ему.

— В фатерланде объявлена «Зимняя помощь» — миллионы немцев несут теплые вещи. К вам отправлено два эшелона, скоро они прибудут и все солдаты будут хорошо защищены от морозов. Да и дух наших храбрых воинов должен растопить жестокий лед русских морозов!

У Лееба сложилось впечатление, что Гитлер говорит с ним в присутствии у него в кабинете посторонних людей, перед которыми он произносит тирады. Так ведут себя актеры, работая на публику.

— Мой фюрер, мы остановим русских на Луге, — фон Лееб на самом деле на это рассчитывал, понимая, что если не удержит столь выгодный рубеж, то потом его солдаты не смогут задержать наступающих «большевиков» на промежуточных позициях, и придется отступать до Нарвы и даже Пскова. А это чревато катастрофой — тылы 16-й армии будут открыты. Но решил сказать о «наболевшем», ситуация с войсками генерал-полковника Эрнста фон Буша изрядно нервировала, целому армейскому корпусу угрожала участь оказаться в «котле», его уже обложили с трех сторон.

— Но меня беспокоит ситуация под Демянском. Лучше отвести войска к Ловати, и занять по левому берегу оборонительные позиции…

— Глупости, фельдмаршал! Я говорил по телефону с графом Бокдорфом — он меня клятвенно заверил, что удержит Демянск, превратив весь район в крепость. И дождется деблокирующего удара, когда мы соберемся с силами, запасы у него есть, а Геринг меня заверил, что люфтваффе обеспечат окруженным войскам поставку всего необходимого. Вот так надо воевать, ни отступая, ни на шаг, это не Гудериан, который поспешно удрал от Тулы, которой так и не овладел. Я еще раз предупреждаю вас — держите позиции по Луге, от Ямбурга до Шимска. Отход категорически запрещаю!

— Яволь, майн фюрер, — пришлось подчиниться, хотя фон Лееба стали терзать смутные сомнения — удастся ли это вообще сделать. Ведь одно дело держать в осаде город, опираясь на укрепленные позиции, и совсем другое вести войну в поле, хотя условия местности помогали обороняющимся. Но чтобы оборона была плотной, необходимо усилить каждый из имеющихся корпусов пехотной дивизией. И он об этом решился сказать: