Январский гром (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 28

Кулик усмехнулся, и Андрей Александрович прекрасно понимал ситуацию. Ему уже передали, что генерал-полковник Еременко бахвалился остановить «подлеца Гудериана», причем дважды. Первый раз пропустил, и результатом стало окружение Юго-Западного фронта, второй раз расплатился потерей двух армий уже своего Брянского фронта, отчего в сердцах Сталин его «брехуном» назвал. И вот сейчас получил «ударную» 27-ю армию, большую, из девяти дивизий, но вместо корпусов сформировал невнятные «группы», тасовал соединения, пытался всеми управлять единовременно. В общем, повторял свои прежние ошибки, хорошо только, что против него действовал всего один-единственный германский армейский корпус.

— Скажу честно, Андрей — мы пока обозначили сильную фланговую угрозу, только обозначили — сил взять в окружение вся 18-ю германскую армию, у нас нет. Ты прекрасно знаешь, что мы планировали нанести ряд локальных ударов с окружениями нескольких соединений противника на разных участках фронта. Нельзя оставлять в собственном тылу сильные вражеские группировки, их надо немедленно уничтожать. С одной, даже парой окруженных дивизий вполне можно справиться, сдавить в «тисках» и вульгарно задолбить артиллерией. Без подвоза боеприпасов и продовольствия, без присылки подкреплений и вывоза раненых, ни одна дивизия не сможет долго сопротивляться, это не корпус, и тем более не армия.

Маршал тяжело вздохнул, посмотрел на Жданова покрасневшими глазами — он не спал несколько дней, тем не менее, был как всегда энергичен. Андрей Андреевич сам удивлялся такой поразительной работоспособности. Да и здоровьем вроде лучше стал после приезда молодой жены — за сердце не хватался и ноги не приволакивал уже. Хотя с супругой виделся урывками — все время безжалостно отбирала война. Но то, что Ольга Яковлевна на Григория Ивановича благотворно подействовала, было очевидно. К тому же девушка была энергичной и желала учиться на врача — он ее и устроил в отделение кардиологии ВМА, как раз к тем докторам, что присматривали за маршалом. Так оно спокойнее, когда жена знать будет причины болезней мужа, и в случае непредвиденного, сумеет оказать помощь. А маршал Жданову был очень нужен, он теперь понимал, где просчитался…

— Но если окружим под Демянском группировку, то вряд ли ее сможем уничтожить, зато добьемся главного.

— Ты так спокойно говоришь о таком, Григорий? А зачем же тогда старательно пытаешься немцев там окружить и Маркиана подгоняешь?

— Все просто — имея окруженную группировку, противник станет предсказуем, это раз — он будет ее стараться деблокировать. Местность для танков неприятная, а потому туда можно и нужно стянуть артиллерию — пусть долбятся, «спасатели». В позиционной войне они понесут серьезные потери, это война на истощение, в которой у нас преимущество.

— А что тогда «два»? Или есть еще и «три»?

— Имеется, как же без этого. Окруженную группировку нужно снабжать по воздуху транспортными самолетами, а это дорого, очень дорого — авиационный бензин сам из скважины не бьет. А мы побольше истребительных полков стянем и начнем изматывающую войну в воздухе — пусть наши «соколы» воевать учатся, охотниками себя почувствуют.

Кулик замолчал, снова поглядел на карту и тяжело вздохнул. Видно, что какая-то мысль терзала маршала, он не мог сосредоточиться. Странно, но Григорий Иванович неожиданно закончил:

— Если у нас пойдет «мясорубка», то Гитлеру станет не до Кавказа. Вот это и есть «три» — не пустим мы его к Сталинграду, нам увозить оттуда на восток заводы совсем ни к чему, производство танков и пушек неуклонно растет. И это уже играет свою значимую роль. Посуди сам — не случилось эвакуации столицы, и вот польза — радиостанции исправно поступают, да самолеты. Заработали предприятия Ленинграда — наш фронт обеспечен не так как другие, намного лучше по полковым пушкам и минометам. Пулеметы и автоматы начали поступать, и не десятками в день, уже три сотни разных стволов выходит. Опять же — только у нас столько КВ, две дивизии «сколотили», и они себя хорошо показали. И самолеты начали выпускать, и «полтинники» в день уже парами делать будем, а не по одному. «Облегченные» КВ пошли серией, производство «гадюк» восстановили. Так что отбросим немцев к Пскову — о таком успехе я не мечтаю, буду радоваться, если к Лужскому рубежу фашистов отожмем, оттесним. Но хочется мечтать о большем, к тому же есть силы, чтобы помыслы в жизнь претворить.

— Мне бы и самому хотелось, — Жданов сглотнул, голос осел, — все лето нас били, били, надо же и реванш взять… Красная армия наступала всю зиму 1941–1942 гг., стараясь прорвать блокаду Ленинграда. И добилась немалого, казалось, еще немного и будет долгожданный успех, придут победы. Но все оказалось тщетно по одной причине — Ленинград, изможденный голодом. бездействовал. Ошибки, допущенные командованием в августе 1941 года напрямую сказались на долгом периоде в девятьсот дней и ночей…

Глава 32

— Маршал, вы встали на неправильную сторону истории, и этого не следовало делать ни вам, ни вашей стране, которой мы сочувствуем. И то, что вы прислушались к нашим словам, и отвели свои войска к старой границе, позволяют нам надеяться, что когда наступит мир, то большевики продиктуют вашей стране, как побежденным, более мягкие условия мира, и вы не разделите печальную судьбу Германии.

Маннергейм внимательно слушал невзрачного господина, прибывшего к нему из Стокгольма с письмом от президента США Франклина Рузвельта, которое было своего рода верительной грамотой. А три дня тому назад с ним имел беседу английский посол в Хельсинки, объяснивший, почему Великобритания и ее доминионы пока не объявили войну Финляндии, но могут это легко сделать, если президент и правительство Суоми не прислушаются к доводам премьер-министра Уинстона Черчилля.

— И что же ждет страну после вашей победы?

В голосе маршала сарказма не прозвучало, ни малейшей ноты — он был военный, причем окончил Николаевскую академию Генерального штаба, и какую роль экономика играет в «войне моторов» прекрасно понимал. Как и то, что Германия войну точно проиграет — воевать с коалицией сразу трех государств, одно из которых имеет многомиллионную армию, а две первые в мире флоты, которые намного сильнее флотов всех стран мира вместе взятых, а также развитую промышленность и огромные территории, является безумием. А если учесть, что США с Британией начинают вооружать Советский Союз, и зная природную стойкость русских солдат, конечный исход похода вермахта на восток уже ясен. Повторяется история с Наполеоном — мороз все расставил по своим местам.

— Президент полагает, что объединенная Германия всегда будет нести угрозу миру. Ее нужно раздробить на множество мелких государств и обязать немцев выплачивать репарации целое столетие. А для контроля союзные войска должны оккупировать эти земли.

Посланник говорил совершенно спокойно, его совершенно не трогала участь людей. А одно это говорило о том, что страна с самой мощной европейской экономикой, второй в мире обречена — конкурент не нужен. А в такой ситуации оставаться на стороне рейха чревато ужасающими последствиями для самого существования Финляндии.

— А что касается вашей страны, то вы сделали необычайную глупость, решив воевать на стороне Гитлера. Если бы проявили немного выдержки, то без всякой войны уже бы стояли на старых границах, а возможно еще присоединив те территории, которые вам предлагал Сталин в обмен на часть Карельского перешейка. И это была бы хорошая плата за ваш нейтралитет, а потери бы компенсированы за счет проигравшей стороны.

Маннергейм сохранил «каменное лицо» — эта мысль не раз приходила ему в голову, но почти все финские политики с пеной у рта требовали именно военного реванша, настолько верили в могущество Германии. Но теперь многие из них, после жестокого урока, полученного в Приладожской Карелии, начали осознавать, что слишком преждевременно стали «делить шкуру неубитого медведя». Русские наглядно показали, на что они способны, и теперь сами переняли у финнов тактику, что принесла успех — пользуясь пространством, которое невозможно прикрыть, они ввели в сражения собственных егерей, выучка которых была не хуже, но в количественном отношении перевес в силах у них многократный. А теперь стало еще хуже — грохот русских пушек хорошо слышали солдаты, что вышли на старую границу на перешейке. И судя по всему, маршал Кулик перешел в решительное наступление — он артиллерист, и хорошо умеет управлять орудиями, мастерски концентрируя огонь, что показал прорыв оборонительной линии в «зимнюю войну». А сейчас его мастерство опробовали на себе и немцы.