Январский гром (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 21

— Зришь в корень, Андрей. Понимаешь, своих бронетранспортеров американцы поставят немного, и гнать будут позже, через год. Нам сейчас момент поймать нужно, и есть одна хитрость — по ленд-лизу после победы технику возвращать придется, а тут мы брали только шасси и двигатель, а все остальное вроде как наше. Дешевле будет бронетранспортеров самим наделать — завод загрузим по полной программе, и как раз в тот момент начнем, когда немцев за Лугу отгоним. И скажу еще одно…

Маршал вытащил из коробки папиросу — курил он много, весь из себя сгусток нервов, забывает даже поесть нормально — вот и сегодня к выпечке совсем не притронулся, только глаза горят на изможденном лице.

— Мы ведь их автомобили реинкарнировали под другим «обличьем», и два типа БТР после войны выпускали в достаточно больших количествах. А тут начнем намного раньше, и это будет уже наше собственное производство. Для начала «шевроле» используем — как раз подходит для нашей затеи. Американцы кроме «длинных» могут поставить «короткие» и даже «сверхкороткие» шасси. На Кировском заводе конических башен от «бэтушек» и «двадцать шестых» уйма, да в Москве их много, там ведь тоже устаревшие танки в САУ переделывают. Корпус чуть иначе сварим, как на ЛБ-62, что в серию так и не пошел, листы брони под рациональными углами наклона поставим, особенно в лобовой проекции. Да и борта тоже — при ведении разведки обстрел может быть со всех сторон.

Маршал развязал тесемки на папке, и достал из нее несколько листков. Разложил их на столе, и секретарь ЦК принялся их рассматривать. Все три машины ему понравились — имели пусть угловатые, но хищные силуэты, почти такие же, как германские бронеавтомобили, захваченные трофеями.

— Видишь ли, Андрей — мы весной начнем БА-64 на ГАЗе делать, но этот двухтонный броневик мал и откровенно слаб, и экипаж всего из двоих членов. А тут вполне по весу подходящий будет бронеавтомобиль, «пятитонный», и с усиленным вооружением — «сорокапятка» и пара пулеметов многого больше стоят, чем один ДП, даже ДПМ. Для поддержки малых БА в разведке большие пушечные броневики нужны. Да и чего добру пропадать — я про башни тебе толкую, их с тысячу наберется, а там и побольше будет. «Цилиндрические» башни в крепостные районы пойдут в качестве огневых точек, а пушечные броневики в танковые бригады и мехкорпуса. Сам посчитай надобность — по четыре на каждую бригаду выдать нужно, да по две роты дать корпусному разведбату и мотоциклетному батальону, да пару машин в управление. Итого три десятка получится, и корпусов тридцать — девятьсот штук надобно, никак не меньше для полной «комплектации». Да еще столько же для восполнения потерь, даже больше — две тысячи броневиков необходимо. Но это не танки, гораздо проще по конструкции и производству, все комплектующие имеются, и с запасом.

— Согласен, — мотнул головой Жданов. И поймал хитрый взгляд маршала. Моментально все понял, усмехнулся:

— Поди, уже Гинзбурга озадачил работенкой?

— И не его одного, там целый коллектив давно собрали — нельзя, чтобы «творческая мысль» простаивала. Бронетранспортеры за полгода нормальные можно сделать, без всякой спешки — характеристики ничем не хуже «сороковки» или «сто пятьдесят второго» будут. Дело тут верное — стоит рискнуть. Тем более образцы, что янки в Мурманск доставили, я уже «отжал» на нужды фронта. Я вот и чертежи набросал на «коленке», благо не только видел эти штуки на бумаге. На них даже ездил, это ведь БТР-40 и БТР-152, но последний делать большой серией не стоит — слишком нужны нам «студебекеры», как тягачи для дивизионной и корпусной артиллерии они выше всяких похвал будут. К тому же большие они, на перевозку двух отделений рассчитаны. Но нужны — у них хорошая проходимость, ведь на все три колесные пары привод. Хотя весом по восемь тонн выйдут, но это не критично.

Жданов взял в руки листки бумаги, которые появились из папки в очередной, бог знает какой раз. Андрей Александрович только головой покачал, удивляясь невероятной работоспособности маршала. Тот просто жил войной, дышал ее, если такое словосочетание вообще возможно. Под глазами синева, весь высох — куда-то делся прежний кряжистый человек с небольшой полнотой — начальник ГАУ все же, заместитель наркома по артиллерии. А тут командующий не просто фронтом, самым большим по протяженности, но и направлением, то есть в подчинении еще Северо-Западный фронт и оба флота — Северный и Балтийский. А еще многое другое на него взвалено — от производства танков с пушками, все же непосредственно курирует генералов Федоренко и Воронова, но и двух наркомов, не считая третьего, что отвечает за выпуск боеприпасов. И хотя врачи за ним наблюдали, но вырвать Григория Ивановича из такого сумасшедшего режима необходимо.

— Езжай домой немедленно отдыхать на целые сутки…

Предупреждая возражения, Андрей Александрович поднял ладонь. Маршалу выделили небольшой особняк — на этот счет товарищ Сталин распорядился. К тому же сегодня приехала его супруга, стала обустраивать «обиталище», о приезде своей «второй половинки» Кулик еще не знал, по войскам мотался, так что будет ему сюрприз.

— Тебе сутки отдыха, под присмотром врачей, и не только, — Жданов постарался спрятать улыбку. — Дом тебе выделен, так что изволь Григорий Иванович выполнять приказ Верховного главнокомандующего… Броневые огневые точки (или БОТ) использовались в Красной армии до войны не столь и широко, как можно было бы предположить — все же упор делался на производстве танков. Но от излишков башен старых или сломавшихся танков БТ или Т-26, а также Т-28 в мартенах не избавлялись — все шло в дело, от установки на катера до вот таких укреплений…

Глава 24

— Не понял — это кто так меня растерзал, весь в полосках как тигр…

Вопрос прозвучал без всякого недоумения, отнюдь. То, что произошло ночью, оглушило Григория Ивановича похлеще прямого попадания авиабомбы, когда чудом остаешься жив. Все он прекрасно помнил — как зашел в особняк, предоставленный ему по приказу Сталина (до этого дневал и ночевал в штабе фронта или в Смольном), и с нескрываемым удивлением, да что там — с полным охренением, ощутил висящую на собственной шее молодую девушку, очень красивую, осыпающую его пылкими поцелуями. Чтобы вот так с порога оказаться в объятиях, да еще с массой всевозможных ласк и «горячих» слов с признаниями в любви — такого в жизни не было ни разу. Но сообразил, хватило ума, что это есть одноклассница «дочери», на которой Кулик женился в прошлом году, причем на свадьбу пришел Сталин, а своеобразным подарком от него стало присвоение высокого, выше просто некуда, звания маршала Советского Союза.

А еще от всего происходящего прямо на пороге у него «крышу сорвало», да что там — напрочь «башню снесло». Ведь он все эти месяцы пребывания в новом для себя теле не имел интимных встреч — сил никаких не оставалось с постоянными ночными бдениями или урывочным сном в дороге. Даже желания не появлялось, словно атрофировался предназначенный для продолжения рода один орган. Да и долгое время пребывания в «безногом и одноруком варианте» произвело чудовищное воздействие на его психику — Григорий Иванович это отчетливо осознавал. Как и те боли, что он тогда испытывал, а теперь подсознательно опасался их возвращения, когда ему кололи сильнейшее обезболивающее, превращая потихоньку в «наркомана». Так что мысли о женщинах и в голову не приходили, умирал тогда медленно, а оказавшись в теле реципиента не до того было — апоплексический удар случился при «переносе» матрицы. А потом «тряхнуло» по-новому, когда само «вживление» произошло. И тут ничего не поделаешь, он тут сам как чужеродный донорский орган оказался, пусть и не в материальном плане, а в таких случаях «отторжение» процесс вполне естественный.

— Это что-то с чем-то… И с чего бы это…