Январский гром (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 12

— Вот эта его гениальность меня удивляет даже больше, чем товарища Дегтярева, — Молотов стал протирать платочком стекла очков, эти манипуляции он проводил невольно. Особенно когда волновался — тогда становилось заметно и небольшое заикание.

— Это практичность, а возможно знания из будущего времени, в такое трудно поверить, но подобное случалось, — Сталин продолжал говорить совершенно спокойно. — Было немало пророков и предвестников, встречались и те, кто даже побывал в будущем. Действительно, побывал — оставленные ими в далеком прошлом описания очень походят на то, что создается сейчас. Так что товарищ кулик меня нисколько не удивляет — если он знает что-то, чего мы не знаем, то понятна его сумасшедшая одержимость в работе. Но разве она идет нам во вред? Пока я вижу одну пользу, и будь Григорий на самом деле сумасшедшим, то я бы мог только пожелать иметь больше таких одержимых делом людей, приносящих реальную пользу. Покажите мне хотя бы на одно его предложение, которое можно было бы назвать вредным?

Молотов и Ворошилов переглянулись, отрицательно качнув головами. Они, как члены ГКО прекрасно знали о всех нововведениях, предложенных Куликом — и находили их целиком полезными.

— Вот потому Григория нужно воспринимать таковым, каким он есть. Вы прекрасно знаете, что от апоплексического удара порой стирается сама личность человека, его память, да и сам он выглядит скверным подобием самого себя. Но если такое идет сплошь, то почему тогда не быть противоположному, когда выздоровление не только полное, но и придает сил, и обостряет умственные способности. Такое может быть, когда человек неожиданно становится разумней самого себя?

Заданный Сталиным вопрос не имел ответа — Молотов только мотнул головой, Ворошилов кивнул, но с явным скепсисом. Климент Ефремович давно пытался разобраться с Куликом, но пока не находил ответа, хотя Иосифу Виссарионовичу в точности передал все их разговоры.

— Кулик одержим своими пушками — так пусть работает, как можем, мы тут должны всячески его поддерживать. А если в чем-то и ошибется, то поправить. А если болезнь снова скрутит маршала, то сделать все возможное для выздоровления. А вот что касается его речи и непонятных знаний, то может быть еще одно объяснение…

Сталин остановился, и принялся набивать трубку — так он всегда делал, когда размышлял над каким-нибудь важным вопросом. И после небольшой паузы, заговорил также спокойно и неторопливо:

— Объяснение случившегося может быть и другое — все эти годы под личиной Кулика был другой человек, очень на него внешне похожий. А настоящий Григорий погиб еще при царе на кадровой службе. Война может изменить облик, человек ведь стареет. А он все эти годы тщательно скрывал свои знания и уровень образования, достаточно высокий. Но скорее всего, кто-то из знающих офицеров артиллерии, что таким образом решил отказаться от своего прошлого. А сейчас перенесенный апоплексический удар сорвал с него «маску», вот и проявилась его настоящая натура. Может ведь быть такое, вспомните, что немало было тех, кто сражался, и хорошо бился за советскую власть, но оказывались совсем не теми, за кого себя выдавали.

— Такие встречались, Коба, и не так и редко. Один даже маршалом Советского Союза стал. А вот кто он такой был на самом деле, мы ведь так и не выяснили, узнали только после того как умер, — Ворошилов оживился, посмотрел н Вячеслава Михайловича, тот усмехнулся:

— Если был один маршал, то почему бы не появиться второму?

— Вот это я и имею в виду, Вяче. Тут можно было задать Григорию прямой вопрос, но не стоит — человек трудится на износ, апоплексические удары пережил, и если он честный коммунист, то от нашего вопроса помереть может некстати. А вот если ему есть что скрывать от партии из своего прошлого, то начнет врать. А так ведь и выходит — если мы не знаем о человеке правду от его рождения, значит, она такова, что ему есть что скрывать. А своей работой он просто старается отвести от себя подозрение? А для чего тогда он это делает — тут надо хорошо разбираться.

Сталин перестал расхаживать по ковру, наклонился над столом, и принялся выбивать пепел из трубки. Именно в такой момент Иосиф Виссарионович обычно и принимал важное для себя решение…

В истории ВКП (б) немало «темных пятен» и самых «мутных» личностей, что выдавали себя за «товарищей», которые были совсем не «товарищами». Да что там военные, даже после 1945 года «бдительные органы» разоблачили одного «самозванца» с большой звездой на погонах. Даже один из партийных деятелей, ухватившись за «кормило», имел совсем другую фамилию и отнюдь не пролетарское происхождение. И это при том, что среди собравшихся на этом съезде видных большевиков, мало кто из них пережил идущую «пятилетку»…

Глава 14

— Вот это и есть русский «охотник», мы опередили немцев с их «хетцером». Теперь даже длинноствольная «сорокапятка» не нужна, «гадюка» ее намного лучше. Серией гнать до конца войны можно…

Григорий Иванович обошел самоходку еще раз — машина на его взгляд получилась с первого раза. Шасси использовано от Т-50 из тех пяти недоделанных, покатый лобовой лист получился даже толще — поставили от КВ 60 мм плиту. Вся остальная броня в полтора раза тоньше, как на танках — 37 мм. Последние тоже стояли, три штуки, изготовлены уже заново — весь ноябрь лихорадочно доделывали увезенный из Ленинграда, но доставленный обратно задел, и при этом сделали все возможное, чтобы развернуть производство новых машин. И вот первые три штуки стоят, практически неотличимые от прежних. Но лобовую броню и маску пушки довели до параметров «тридцатьчетверки», в сорок пять миллиметров, а командирская башенка стала чуть больше и на ней сделали откидную крышку люк — раньше была «глухая». И к тому же изначально предусмотрели установку длинноствольной 45 мм пушки, которые должны появиться летом. И сам корпус сильно упростили — для удешевления производства.

Однако танки Т-50 вряд ли будут выпускаться дальше, когда есть русский «хетцер» — вон он, даже поездил на «саушке» сегодня и пострелял из орудия. Кулик прищурился — «гадюка» без дульного тормоза выглядела очень убедительно. А ведь эта пушка, хотя «пантеру» в лоб не берет, только если в упор, а «тигр» только с короткой дистанции, для остальных германских танков смертный приговор, отстроченный только на прицеливание. Ни одна «нашлепка» не спасет от «длинного» бронебойного снаряда, даже будь она с корпусом общей толщиной 80 мм. Про борта и башню говорить не приходится, там всего от 50 до 30 мм, да «фартуки» толщиной в 10 мм будут — это не преграда, запросто проломит.

— Самоходку на вооружение принимать нужно, Андрей Александрович — она в таком виде сейчас для любого вражеского танка опасна, и те, что есть, и даже для тех, кого еще нет.

Намек Жданов понял моментально, только кивнул в ответ. САУ было изготовлено ровно полдесятка, по числу имевшихся корпусов. Так что две отправят в столицу, на официальные испытания, которые будут простой формальностью. И пушку, и сам танк уже много раз испытывали, а тут как говорится, «два в одном». Так что «маленький клим» будет делаться теперь до конца войны, только в совершенно ином виде. И не сразу — до марта придется поторопиться с изготовлением почти двух сотен легких танков, если только в ГКО не примут решение в пользу САУ — «истребителя танков», которые намного больше нужны на фронте. Но тут дело в другом — в зимнем наступлении, а оно начнется через три недели, нужны танки, много-много танков, тут даже лишняя сотня «полтинников» может неимоверную пользу принести. А вот к лету уже на САУ перенастроить производство.

— А вот «похудевший» КВ, Андрей Александрович, — на людях Кулик со Ждановым демонстрировали исключительно официальные отношения. Но допускались шутки — все должны видеть в них близких товарищей, единомышленников, командующего фронтом и члена Военного Совета.