Кончай печалиться, и тебе мужика найдем! (СИ) - Юнина Наталья - Страница 18

– Ну, теперь хотя бы понятно, почему ты не меняешь свое имя. Так, все. Молчать. Чтобы ни звука не произнесла, поняла?

Вместо ответа киваю, смотря на то, как Костя набирает номер моей заведующей. В отличие от меня, он говорит максимально трезво и серьезно. И, о, Господи, я точно в стельку пьяная, ибо как объяснить то, что я кайфую от того, что он представился моим мужем и ловко отмазал «больную, потерявшую голос» жену.

Уж чего я точно вообще не хотела, вопреки расхожему мнению о женщинах, это выйти замуж. Отчего же сейчас так плющит?

– Тебе звонят, – насмешливый голос Кости выводит меня из раздумий. Он в курсе, что я на него пялилась. Непорядок.

Наощупь достаю телефон из сумочки. О, бабуля. Не мешкая отвечаю на звонок и ставлю громкую связь.

– Добрый день. Я не буду чесать твою пи.., – договорить я не успеваю, Костя отбирает у меня трубку.

– Здравствуйте, Изольда Тихоновна.

– Костя?

– Он самый.

– Ты не мог бы дать трубку моей охреневшей внучке?

– А я здесь, бабуля. Мы на громкой связи.

– Ты пьяная.

– Немножко. Мы празднуем нашу свадьбу.

Кажется, еще никогда я не слышала такого количества отборного, отрезвляющего мата от бабушки.

– Бабушка! Фу. Тебе не стыдно?

– Все взрослые люди и я в курсе, что ты материшься поболее меня, хотя живешь одна!

– Я не виновата, что лучший мой собеседник это я. С кем как не с собой разговаривать матом?

– Аля, закрой сейчас рот. Дай трубку Косте. Костя?

– Я здесь.

– Это правда? – переводит на меня взгляд. Ух ты какой. Спрашивает еще глазами. Киваю.

– Правда, Изольда. Мы решили пожениться без лишних глаз. Не волнуйтесь, ваша внучка в целости и сохранности. Мы скоро вернемся из нашего маленького свадебного путешествия и посидим в тихом семейном кругу, – один, два, три. Взрыв.

– Да как так?! Я столько гостей могла пригласить, которые закрыли бы Алину ипотеку одними подарками. А что теперь? Твой дед хоть что-нибудь подарит?

– Ну, у меня еще есть мать, Изольда Тихоновна. И куча родственников.

– Дорогой мой, Костя. Я навела о тебе справки. Твоя мать, как и Алина, кукушка, забила на тебя большой и толстый хер. А вся остальная родня – никчемные прихлебатели, надеющееся получить деньги от тебя и деда, – О, Боже, какой позор. – Так что там с последним, хоть что-нибудь подарит?

– Ну, разве что свои болячки, – спокойно отвечает Костя. – Расслабьтесь, Изольда. Я закрою ипотеку вашей внучки.

– А работа?

– Что работа?

– Из больницы, я надеюсь, она теперь уволится, имея мужа? Хватит ей и клиники, а не эти ночные дежурства. Женщина должна спать по ночам, а не работать в этой клоаке.

– Полностью согласен. Извините, нам пора. Аля завтра позвонит.

– Ты такой обаятельный звездобол, – смеясь произношу я, и отпиваю шампанское.

– Вставай, звездоболиха. Такси приехало.

– Цветочки не забудь.

Таксист, напоминающий бандюка из девяностых, бритоголовый носорог, посмотрел на нас крайне недоброжелательно. Оно и понятно: в стельку бухая леди с шампанским и пакетом печенья, которым, я наверняка накрошу на его сиденье.

– А сколько нам еще ехать?

– Минут двадцать. Закусывай, давай.

Закуска в виде печенья оказалась так себе, несмотря на мой голод.

– Муж?

– Что?

– Печенюшки по вкусу какие-то из дешевого маргарина.

– Ну прости, что было, то и взял.

– Да и вкус какой-то странный. Отдает чем-то, не могу понять чем. И непонятно зачем в соленое печенье пихать изюм.

– Изюм?

– Ага. Ну или шоколад. Что-то темненькое. Хотя вкус не сладкий.

Костя тут же подсвечивает телефоном мое печенье.

– Не хотел бы тебя расстраивать, но это не изюм. И даже не шоколад.

– А что? – отправляю очередной кусок печенья в рот.

Смотрю на напряженную морду новоиспечённого супруга и, не дождавшись от него ответа, до моего пропитавшегося алкоголем мозга вдруг доходит. Моментально сплевываю содержимое рта, которое тут же оказывается на лысой голове водилы. Ну и не только на ней…

***

А говорил, осталось двадцать минут. Да мы уже идем минут двадцать, а впереди никаких домов, лишь лес вокруг.

– Костя?

– Если ты сейчас же не прекратишь ныть, я оставлю тебя в лесу.

– Я не ною.

– А что ты делаешь последние десять минут?

– Переживаю о том, что съеденный таракан или еще какая-нибудь живность отложит во мне личинки.

– Таких как ты живность не любит, так что не приживется. Алкоголь все нейтрализует.

– Но ты запретил мне больше пить.

– Можешь сделать глоток шампанского, чтобы убить вкус насекомых.

Что, собственно, я и делаю. Правда, много выпить Костя мне не дает.

– Костя?

– Не ной, Христа ради. Это из-за тебя нас высадили из такси. Так что обижайся на себя за то, что мы идем пешком.

– Ты даже не выслушал.

– Я весь внимание.

– Ты говорил, что нам ехать минут двадцать. А сколько осталось идти?

– Я дойду через минут десять. Ты к утру.

– Как так?

– А вот так, если продолжишь на каждом шагу сплевывать уже покинувших тебя возможных насекомых.

– Ладно. Только не бросай меня.

– Мы в ответе за тех, кого напоили. Правда, в твоем случае напоила ты себя сама. Держись за меня крепче.

– Ага. Отвлеки меня, пожалуйста, от съеденного печенья.

– Хорошо. Давай поиграем в «крокодил». Я найду список вопросов, ты на них отвечаешь.

– Давай, – радостно соглашаюсь я.

– Что есть у каждой практичной женщины после тридцати?

– Лишний вес?

– Это практично?

– Конечно. Если мы попадём на необитаемый остров, ты умрешь быстрее меня, потому что у меня есть запас жира. А у тебя-то тут кубики.

– Малыш, ты умрешь первая от своего языка. Так что держись за мои кубики. Давай ещё ответ.

– Целулул…целли…целлюлит, блин.

– А здесь в чем практичность?

– Я сэкономлю любителям апельсинов деньги. Они, когда увидят апельсиновую корочку на бедрах, так и апельсины перехочется. П – практичность и экономия.

– Такой логики я еще не видал.

– Да, я такая, – заплетающимся языком произношу я, спотыкаясь на дороге. Благо, мой новоиспеченный супруг не дает мне упасть.

– Так, слушай еще раз вопрос с подсказкой. Что есть у каждой практичной женщины после тридцати? Они складывают это друг в друга.

– Пакеты. Пакет в пакете!

– Бинго, – улыбаясь произносит Костя, смотря в смартфон. – Давай дальше. Так говорят про женщин, у которых крутая тачка.

– Тупые овцы?

– Нет. Говорят одним словом в виде глагола, как правило, мужики.

– Насосала!

– Да, Мальвеночек.

– А я нет.

– Я в курсе. Оттого ты без машины и с ипотекой.

– Как-то звучит не очень.

– Напротив. Очень даже очень. Меня все устраивает. Давай дальше. Что против нас очередной раз ввела Европа?

– Эээ... Херню, на которую нам похрен, а они думают, что нам не по хрен?

– Почти. А литературно?

– Санкции.

– Чуть другим выражением.

– Пакет санкций. Нет, не так. Пакет санкций, который мы привычно зафигачим пакет в пакет.

– Умничка. Следующий вопрос. Какая твоя любимая еда?

– Жареная картошка с салатиком из помидоров и огурцов со сметаной, пюре с котлетами, жареные пельмени. Мясо по-французски, в котором нет ничего от лягушатников. Макароны с сыром. Сосиски, колбаса.

– Верно. Следующий вопрос. Какой твой любимый фильм?

Не раздумывая называю три фильма и снова оказывается верно. И так, кажется, еще десяток, если не больше, вопросов.

– Я так еще никогда быстро и много не угадывала в крокодиле. Класс.

– Да, ты умничка. Тебе надо куда-то на конкурс поехать.

– Ну нет, там вопросы сложные. Не то, что твои последние.

– Раз, два, три, четыре, пять, шесть…, – перевожу взгляд на Костю, остановившегося у чьего-то дома. Стоит и улыбается, сверля меня пронзительным взглядом. А затем снова продолжает. – Семь, восемь, девять, десять.