Двойник короля 16 (СИ) - Скабер Артемий - Страница 9

Почему-то сомневался до последнего, рассказывать или нет. Я видел это колебание в его глазах, в том, как нервно дёргался уголок рта.

Мы разошлись. Уже двинулся к месту нашего сбора с ребятами, прокручивая в голове полученную информацию и встраивая её в свой план. Казимир… Теперь у меня есть козырь, которого он не ожидает.

Остановился, прислушался. Тишина переулка казалась обманчивой. Ощущал чьё-то присутствие так же отчётливо, как запах свежей выпечки из соседней пекарни.

Мгновение. Из пространственного кармана достал иголку правды, сверкнувшую в лучах солнца.

Теневой шаг, ещё один. Мир размылся вокруг меня, звуки затихли, и я преодолел десять метров за долю секунды. Толкнул кулаком, вкладывая в удар ровно столько силы, чтобы обездвижить, но не покалечить. Рука упёрлась в мягкую, но крайне маленькую грудь Рудневой.

— Ах! — вздохнула девушка, когда ударилась головой о стену переулка. Её тело прижалось к холодным камням, а глаза расширились от неожиданности.

Иголка тут же воткнулась ей в шею, следом вторая и третья. А Катенька-то подросла в ранге. Я чувствовал, как магическое сопротивление пыталось бороться с ядом — безуспешно, но сам факт говорил о прогрессе.

Она замерла, как статуя, только глаза лихорадочно бегали, выражая всё то, что девушка не могла сказать. Яд уже начал распространяться, блокируя способность сопротивляться, но оставляя сознание кристально чистым. Катя не двигалась и только смотрела на меня. В её взгляде читалась смесь страха, уважения и злости.

— На кого работаешь? — спросил прямо.

— На военных, как и всегда, — тут же выпалила, слова сорвались с её губ прежде, чем она смогла их остановить.

Глаза расширились ещё больше. Руднева явно не собиралась так легко сдаваться.

— СБИ? Разведка? — задал уточняющие вопросы.

— Нет, на великого князя Ростовского, — удивила меня «хозяином». — Он забрал к себе и послал наблюдать за Енисейском и твоими землями. Кто же знал, что тут такое будет.

Ростовский? Интересный поворот. Не СБИ, не разведка, а генерал. Уже соскучился? Это многое объясняет, но и ставит новые вопросы.

— Для каких целей? — продолжил допрос.

— Я… — её затрясло, словно невидимые силы разрывали изнутри. Кровь тут же брызнула из носа, тонкой струйкой стекая по губам и подбородку. Глаза закатились, показывая белки.

— Отмена! — произнёс я немедленно.

Судороги прекратились, но Руднева осталась парализованной. Эффект иголок всё ещё действовал.

Под клятвой молчания? Как мило. Значит, князь перестраховался, наложив на своего агента магические ограничения. Умно, но для меня это тоже информация.

— Хорошо, — кивнул, аккуратно вытирая кровь с её лица платком. — Можешь наблюдать. Я в целом никогда тебе это не запрещал, начиная с офицерской школы.

Сколько же возмущения было в глазах Рудневой. Её зрачки сузились, ноздри раздулись, а тело напряглось, хотя она по-прежнему не могла двигаться.

Понимаю, как это задевает. Так старается скрыться, следить, шпионить, но увидит лишь то, что я захочу. Профессиональная гордость — страшная вещь, особенно когда она ранена.

— Костёв? — задал следующий вопрос, зная, что Катя не сможет соврать. — У вас?..

— Я люблю этого дурака, — слёзы потекли из её глаз, смешиваясь с кровью на щеках. — Ещё не призналась, жду, когда предложение сделает, а он, валенок, всё о тебе да о тебе. Семью свою привёз с тобой знакомиться, родные уже в городе. Хочет служить твоему роду.

Её голос дрожал, выдавая глубину чувств, которые она так тщательно скрывала. Руднева — жёсткая, почти мужеподобная девушка, привыкшая скрывать свою женственность за военной формой, — оказалась способной на такую искреннюю любовь. Интересно.

Не стал ей объяснять, что у меня с Николаем клятва крови и он уже давно член моего рода, пусть и неофициально. Эта информация ещё пригодится в будущем, держать в неведении противника всегда полезно.

— Хорошо, — вытащил иголки одну за другой, аккуратно, чтобы не повредить кожу больше необходимого.

Катя резко вдохнула, словно вынырнула из-под воды, и начала падать, её колени подогнулись. Подхватил под руки, не давая упасть на грязную мостовую.

— Тише! Платье испачкаешь. А оно красивое, — произнёс с лёгкой усмешкой, поддерживая девушку, пока она приходила в себя. — Не то что видел тебя только в мужской форме и голой.

Руднева смутилась. Отвела взгляд и чуть покраснела — необычная реакция для той, кто держит себя в руках в любой ситуации. Её щёки порозовели, а губы сжались в тонкую линию, словно она пыталась подавить какую-то эмоцию — стыд, злость или что-то ещё.

— И… — шмыгнул носом, позволяя ей восстановить равновесие. — Когда будешь следить, делай это как-то профессионально. А то Коля тебя заметит, и много вопросов возникнет.

Отпустил девушку, удостоверившись, что она может стоять самостоятельно, и направился к столику. Катя осталась в переулке, провожая меня взглядом, в котором читалась сложная смесь эмоций — уважение, страх, возмущение и что-то ещё, чему я не мог дать определение.

Вернувшись в кафе, обнаружил, что атмосфера за столом стала ещё более оживлённой. Кто-то уже успел опрокинуть пару стаканчиков местного самогона, кто-то вытащил колоду карт, а Костёв, раскрасневшийся и возбуждённый, продолжал что-то рассказывать, активно жестикулируя.

Мы просидели, наверное, часа три. Хозяин кафе лично следил за тем, чтобы наши тарелки не пустели, а стаканы не осушались. Я ел и общался с ребятами, слушая их истории, делясь своими, ощущая то редкое чувство товарищества, которое возникает между людьми, прошедшими через бой вместе.

У этого перекуса было много целей. Я правда соскучился по ребятам — простым, честным, готовым пойти за мной в огонь и воду. Они были частью моего плана, но со временем стали чем-то большим — людьми, которых я действительно ценил.

Народ Енисейска видел своего спасителя среди обычных людей — это тоже было важно. Не надменный аристократ в недоступном особняке, а человек, который сидит в той же кафешке, что и они, ест ту же еду, смеётся над теми же шутками. Ко мне постоянно подходили жители города. То кланялись, то жали руку, то просто стояли рядом, не решаясь заговорить, но желая быть поближе к «герою». Поэтому так долго и вышло. Каждый хотел выразить благодарность, каждый хотел хоть на мгновение почувствовать себя причастным к чему-то большему.

Я следил за тем, как мои люди покупали всё, что нам нужно, когда выходил подышать. Всё идёт по плану.

Потом решил воспользоваться моментом. Наклонился к Костёву и произнёс тихо:

— Приведи своих родителей.

Парень вздрогнул, словно его ударило током. Широко распахнутые глаза, приоткрытый от удивления рот. Давно не видел его таким обескураженным. Даже жевать перестал, держа кусок мяса на вилке на полпути ко рту.

— Родителей? — переспросил он, не веря своим ушам. — Сейчас?

— Да, сейчас, — кивнул я, отхлёбывая из кружки местный сбитень — горячий, сладкий, с пряностями, идеальный после такого насыщенного дня. — Они же в городе, верно? Хочу познакомиться.

Коля оставил вилку, медленно вытер губы салфеткой, словно оттягивая момент ответа. Я видел, как в его глазах мелькнуло что-то похожее на страх, смешанный с надеждой.

— Павел Александрович, они… — парень запнулся, подбирая слова. — Они простые люди, деревенские. Неграмотные почти…

— И что? — поднял бровь, глядя на него с непониманием. — Я думал, ты гордишься своей семьёй.

Эти слова попали в цель. Костёв выпрямился, щёки его покраснели от стыда.

— Конечно, горжусь! — воскликнул он с жаром. — Отец всю жизнь спину гнул, чтобы нас прокормить, а мать… Лучше матери не найти.

— Так в чём проблема? — спросил я, продолжая наблюдать за его реакцией.

Коля молчал несколько секунд, переводя взгляд с меня на остальных за столом и обратно. Наконец, решившись, он кивнул:

— Я… Я приведу их, — встал из-за стола, отодвинув стул с таким грохотом, что несколько посетителей обернулись. — Скоро буду.