Миллионщик (СИ) - Шимохин Дмитрий - Страница 14

— Сударыня, на самом деле мы говорим не просто о прииске, — произнес я медленно, осознавая весь масштаб открывающихся перспектив. — Мы говорим о будущем всей Восточной Сибири.

Аглая Степановна улыбнулась. Впервые за все утро это была искренняя улыбка человека, нашедшего союзника.

— Именно так, господин Тарановский. Именно так.

— А раз так, позвольте предложить вам кое-что получше, — произнес я, пытаясь найти на карте очертания одной речушки. — Аглая Степановна, то, что предлагаете вы — это борьба за одну-единственную палубу на моем, еще не построенном, суденышке. Я же предлагаю вам вместе заложить целую верфь.

Верещагина буквально впилась в мое лицо встревоженным взглядом.

— Говорите яснее, господин Тарановский. Я не люблю загадок.

— Ваш бизнес — чай. Он под угрозой. Вы хотите снизить риски и вложиться в золото. Это разумно. Но зачем вкладываться в один-единственный, пусть и богатый прииск, который уже работает, вокруг которого уже есть люди, сложились свои отношения? Я предлагаю вам большее — гораздо большее! Мы можем создать новое, совместное предприятие. С нуля. На абсолютно равных паях. И займемся разработкой не одного ручья, а целого нового золотоносного района.

— Нового района? — она скептически приподняла бровь. — В Забайкалье все более-менее известные места уже поделены.

— А кто говорит про Забайкалье?

Глава 7

Глава 7

Я наклонился над картой. Мой палец проследовал на север, за Байкал, в бассейн великой Лены.

Крупнейший из наших конкурентов работал тогда на небольшом притоке Лены, под названием… Бодайбо. Да, точно, Бодайбо! Клондайк Сибири, то самое место, где произошел знаменитый Ленский расстрел…Места, где в конце XIX века начнется настоящая золотая лихорадка, где будут ворочать миллионами, строить дворцы и железные дороги. Места, которые в этом, 1861 году, были еще дикой, почти неисследованной тайгой. Золото, которого еще никто не нашел.

— Я говорю про эти места. Тут есть… одна интересная речка. Я слышал от разных людей, бродяг, тунгусов, что там есть признаки большого золота. Очень большого. Но места дикие, никто еще всерьез не брался за их разведку. На сегодняшний день это terra incognita. И тот, кто придет туда первым, сорвет огромный куш! Мы могли бы стать этими первыми. Построить там не артель, а целый промысел. Заложить город. Это будет наша с вами империя, Аглая Степановна. С самого первого колышка.

Она молча смотрела на карту, потом на меня. Я видел, как в ее голове идет напряженная работа. Мое предложение было дерзким, но оно било точно в цель — в ее амбиции. Не просто сохранить состояние, а приумножить его, стать первопроходцем, войти в историю.

— Это… очень смелое предложение, — наконец произнесла она медленно. — И оно мне нравится. Но есть одно «но». Даже несколько. Разведка такого района потребует огромных средств и времени. А главное — все упирается в то же самое. В закон. Как получить права на разработку такой огромной территории? Да что там, как получить права хотя бы на ваш нынешний прииск, чтобы иметь базу для дальнейших действий? Прежде чем строить верфь, нам нужно получить разрешение на владение хотя бы одним гвоздем!

Я мысленно улыбнулся. Она клюнула. И сама же задала тот вопрос, ответа на который я так ждал.

— Вот! Именно об этом я и хотел поговорить, — подхватил я. — Давайте пока отложим новые места и решим задачу по проще. Как прямо сейчас узаконить мой прииск на Амуре? Вы — человек сведущий. Расскажите, как это делается? Куда идти, что просить? Если мы вместе разберемся с этой, малой, задачей, мы поймем, сможем ли работать вместе над большой.

Аглая Степановна на несколько мгновений задумалась, потом решительно кивнула.

— Вы правы. Это будет хорошим начинанием. Я не великий знаток горного законодательства. Но у меня есть человек — Афанасий Петрович Зарубин, лучший стряпчий в Кяхте. Старик дотошный, как аптекарь, но свое дело знает туго. Я немедленно пошлю за ним!

Кяхта — небольшой город, и все в ней знают друг друга. Аглая Степановна дернула за шнурок звонка, поставила задачу своему «скороходу», и уже через полчаса в кабинете появился невысокий, сухонький старичок в потертом сюртуке, с лицом, похожим на печеное яблоко, и острыми, как буравчики, глазками за стеклами очков. Это и был Зарубин.

Аглая Степановна, не вдаваясь в подробности о том, кто я и откуда, изложила ему суть дела: имеется перспективный золотоносный участок, не заявленный, нужно оформить на него права.

Стряпчий слушал, поджав губы, и делал пометки карандашиком в своей записной книжке.

— Гм… Дело понятное, но непростое, — проскрипел он. — Все вопросы по отводу земель под прииски с недавних пор находятся в ведении не местных властей, а высшей инстанции. А именно — Сибирского комитета в Санкт-Петербурге. Прошение надобно подавать туда. Здесь, в Иркутске или Чите, можно лишь заверить бумаги и отправить их с почтой. Ждать ответа придется долго, полгода, а то и год.

— Это не страшно, — сказала Аглая. — Что еще?

— А еще, сударыня, — стряпчий поднял на нее свои глазки-буравчики, — самая главная проблема. Статус заявителя. Согласно Уставу о частной золотопромышленности, право на заявку и разработку прииска имеет строго ограниченный круг лиц.

— А именно? — спросил я, чувствуя, как внутри все холодеет.

— А именно: дворяне, потомственные или личные. Почетные граждане, потомственные или личные. И купцы первой гильдии. Это — всё. Инородцы, мещане, крестьяне, даже купцы второй и третьей гильдий такого права не имеют. Могут лишь наниматься в работники.

В кабинете повисла тишина. Я почувствовал себя так, будто меня ударили под дых. Все мои планы, вся моя уверенность рассыпались в прах. Я — никто. Крестьянин Иван, беглый каторжник, а как выяснилось документы на Тарановского могут и не выдержать проверик. Изя — еврей, пусть и крещеный, Левицкий? Дворянин, но осужденный, лишенный всех прав состояния. Нет по документам я дворянин Тарановский, вот только как выяснилось не совсем они подходящие, да и раскусить меня не трудно. К тому же по ним я иностранный подданый. Тупик. Полный и окончательный.

Аглая посмотрела на мое окаменевшее лицо и, кажется, все поняла.

— И нет никаких… обходных путей, Афанасий Петрович? — спросила она тихо.

Стряпчий пожевал губами, задумался, листая свою книжку.

— Прямых — нет. Закон есть закон. Доверенность тут не поможет, ибо доверитель сам должен обладать правом. Но… — он замялся, — есть один путь, хоть и непрямой. Весьма, так сказать, деликатного свойства.

— Говорите, — поторопила его Верещагина.

— Брак, сударыня, — проскрипел стряпчий. — Если господин… заявитель… вступит в законный брак с особой, обладающей нужным статусом — например, дочерью дворянина или почетного гражданина, — то прошение на отвод земли можно будет подать от ее имени.

— Но управлять прииском будет она? — не понял я.

— Вот тут-то и вся хитрость, — в глазах старика мелькнул лукавый огонек. — По законам Российской Империи, супруг является опекуном своей жены и законным управителем всего ее имения, движимого и недвижимого. То есть, юридически владелицей прииска будет она, а фактически распоряжаться всем, вести дела, получать прибыль будете вы, как ее законный муж и опекун. Это совершенно законный способ. Им многие пользуются для обхода сословных ограничений.

Он закончил и с довольным видом захлопнул свою книжку.

А я сидел, второй раз за сутки пораженный до глубины души. Решение было найдено. Простое, изящное и совершенно невыполнимое. Брак. Мне нужно было найти жену. Жену с правильным статусом.

И в голове моей, против воли, мгновенно всплыл образ девушки с тревогой в глазах, которую я видел во дворе нижегородского острога. Сестры Левицкого. Ольги. Дочери потомственного дворянина…

Как только стряпчий нас покинул, мы погрузились в думы медленно и не спеша обсуждая то, что открыл нам стряпчий, а там и разошлись.