Служу России! (СИ) - Старый Денис - Страница 5

Мы шли, периодически посматривая вокруг. Вот коза… Конь пасется, недалеко сразу три коровы. Столица! Впрочем, я так же мог пройтись по столице будущей России, и встретить там же и козу с большими губами, и увеличенными иными частями тела, и коня, жеребца, который с этой козой… Лучше уж животных наблюдать.

По меркам Петербурга будущего, этот город мне казался крайне маленьким, да ещё вокруг сплошные службы. Вот и не пришлось долго идти, чтобы прибыть в Тайную канцелярию.

— Отчего так долго? — человек в неприметном платье принялся меня отчитывать.

— Сударь, потрудитесь быть вежливым к капитану гвардии ея величества, — вынуждено отвечал я.

Вынуждено, потому как ни с кем не хотел ссориться, тем более с представителем Тайной канцелярии. Между тем, даже если лень, даже если не хочется, вопреки тому, какие последствия меня ожидают, и если люди даже знали прежнего Норова, я должен пресекать любые попытки будь как поставить под сомнение мою честь и достоинство.

— Норов? Вы чего? — удивлённо спрашивал Шимохин.

— Нынче, господин Шимохин, ужо гвардии капитан Норов, — шепнул, вроде бы так, чтобы я не слышал, Кашин сотруднику Тайной канцелярии.

Некоторых, может быть, и большинство служащих этого ведомства я заочно уже знал. Кашин с упоением рассказывал многочисленные истории, связанные со службой. Естественно, я его никогда не останавливал и был верным слушателем, мотая на ус то, что мне нужно было для социализации в этом мире.

Так, к примеру, из рассказов сержанта я узнал, что в Тайной канцелярии работает всего лишь горстка людей. Явно меньше двадцати. В Московском отделении так и вовсе три или четыре человека.

Казалось бы, что могут сделать эти малочисленные сотрудники? Но делали не только они. Каждодневным силовым прикрытием для Тайной канцелярии служили гвардейцы. Не проходило и дня, чтобы не было наряда на службу в Тайной канцелярии. И чаще всего эти наряды приходили в Измайловский полк. Как и сегодня.

Так что хватает и одного канцеляриста, чтобы, к примеру, кого-то арестовать.

— Господин Шимохин, что у нас на сегодня? — спросил я, ввергая сотрудника Тайной канцелярии в задумчивость.

Наверняка и слова я использую не совсем те, которые от меня ожидаются, и манера поведения не соответствует той, к которой канцелярист привык. Это те люди, которые меня окружают, уже как-то привыкли ко мне. Как я пару раз подслушал, подчинённые мне солдаты даже рады были изменениям, произошедшим со мной.

Мы направлялись теперь с Шимохиным в один из трактиров, наверное, и вовсе первое подобное питейное заведение в Санкт-Петербурге. Когда-то по приказу Петра Великого здесь, на Адмиралтейском острове, трактирщик Милле и основал любимый трактир первого русского императора. От того трактира, где я был на постое, этот находился невдалеке.

Остановившись у входа, Шимохин решил дать инструкции да рассказать, зачем мы здесь вовсе находимся.

— Помощник хозяина трактира вчера монету о стол бил, с ликом матушки императрицы. Его потребно скрутить, связать и доставить в Тайную канцелярию для дознания, — с видом превеликого начальника проговорил Иван Никодимович Шимохин.

Это выглядело даже несколько смешно. Лысоватый, низенький, с изрядным животом, Шимохин и так имел вид комедийного персонажа. А когда он ещё пытался важничать — так и вовсе мне приходилось сдерживаться, чтобы не засмеяться в голос.

Признаться, такая работа мне не очень нравилась. Понимаю всю абсурдность обвинения, что какой-то дурак по пьяни мог лупить монетой о стол, может быть, при этом требуя выпивки. И кто-то же пришёл в Тайную канцелярию, дабы провозгласить заветные два слова — «Слово и дело», предполагающие, что пришедший стукач знает что-то, что является делом государственной важности. Учитывая то, что вся система самодержавного правления укладывается в фразу, сказанную французским королём: «Государство — это я», — то любая крамола в сторону императрицы и есть дело государственной важности.

— Тайники! — заорали в трактире, как только мы переступили порог питейного заведения.

— Лови их! — заорал тогда и Шимохин, но отчего-то не побежал хватать хоть кого-нибудь.

Вот для этих дел и нужны были мы.

— Ваше высокоблагородие? — вопрошал ко мне Кашин.

— Ловите! Чего уж тут, коли надо! — несколько обречённо сказал я.

И началась катавасия, достойная ещё чёрно-белых кинокомедий, где людей веселили погромами и нелепыми драками.

Ну не к лицу мне, гвардии капитану, бегать за людишками! Так что некоторое время я стоял и только наслаждался, будто бы находился в кинотеатре или смотрел спектакль.

— Бах! — подняв пистолет кверху, я выстрелил в потолок. — Всем стоять! Кто дёрнется — стреляю!.

После моего крика все встали, замерли на местах.

— Кто тут этот?.. — я и забыл имя злостного преступника, на задержание которого был послан целый плутонг геройских гвардейцев.

Стоявший, а скорее, прятавшийся за моей спиной Шимохин быстро вычленил из толпы нужного человека и указал на него пальцем. И даже не вышел вперед, а всё так же скрывался за моей могучей спиной. Всё это выглядело, будто отец ребёнка пришёл на разборки в песочницу, и сын, прячась за всемогущим папой, указывает пальчиком на девочку лет четырёх, которая сыпала на мальчика песком.

Между тем злостный преступник, которым оказался явно деградирующий мужик, и сейчас пребывающий в зыбком нетрезвом состоянии, был повязан. И уже с ним мы направились обратно в Тайную канцелярию.

Грязная работа. Выпивоха, поддерживаемый за локотки гвардейцами, был ни жив ни мёртв. Он рыдал, молился, а потом и вовсе обмяк, смирился, бедолага, со своей участью и лишь периодически делал попытки шагать, больше скребя землю старыми штиблетами, не больно-то и помогая гвардейцам, которые практически несли мужичонку.

Да уж, поймали злостного преступника, способного пошатнуть устои Российской Империи! Стыдно принимать в этом во всём участие. Однако служба есть служба. И в прошлой жизни мне нередко было стыдно за участие в некоторых операциях, но я никогда об этом не говорил, не показывал видом. Раз мы — слуги государевы, так и повинны служить.

По сути, на этом наша служба на сегодняшний день закончилась. И солдаты моего плутонга, было дело, уже решили расходиться по своим жилищам, но нет.

Я из тех, кто будет загружать солдата, хоть бы и покраской травы и креплением листиков к веточкам для красоты. Пусть-ка не забывают, что дисциплина не для красного словца в основу службы введена.

От автора:

Что ждет нашего современника, который попал в мир, живущий по законам царя Хаммурапи? Тут ничего не стоит ни свобода, ни сама жизнь. Для начала надо как-то выжить.

https://author.today/work/187450

Глава 3

Чтобы сделать правильный выбор, нужно прежде всего знать, без чего нельзя обойтись.

Подданный русской императрицы Елизаветы Петровны, Эммануил Кант

Петербург

21 июня 1734 года

Сегодня на тренировке кроме положенных строевых упражнений я надумал ещё давать солдатам новую систему штыкового боя. Ну, может, не совсем новую и не всегда штыкового, но главное, что систему.

Немного уже посмотрел на то, что умеют гвардейцы, у меня в голове начала выстраиваться схема боя. Во-первых, необходимо было дать пять-шесть действенных приёмов. Взять что-нибудь из арсенала своего прошлого не представляло никакого труда. Всё же система штыкового боя сперва Российской империи, а после Советского Союза могла бы считаться лучшей в мире. Турки, да и не только одни, не дадут соврать.

Кроме того, что каждый боец должен знать, пусть и ограниченно, но достаточное число приемов для наиболее распространённых ситуаций на поле боя, я ещё хотел внедрить систему работы тройками.

Ведь как оно сейчас? Бойцы не имеют согласованности между собой, используют примитивные приёмы уничтожения противника. И это обосновано для солдат — бывших еще не так давно крестьянами и не знавшими даже, где лево, а где право. «Коли», «отклоняй», «коли опять» — вот и все, чему учили. Но я-то знаю, что ружье со штыком — это оружие, которое ещё на протяжении лет ста, как бы не больше, будет решать исход боя.