Кровавая весна 91-го продолжается (СИ) - Шу Алекс - Страница 60

— Андрей, вы первый человек, который столкнулся с убийцей лицом к лицу, вступил с ним в противостояние и вышел из него живым, — Романов прищурился, с интересом изучая спокойное лицо Максимова. — Опишите его, пожалуйста. Что вы можете о нём сказать, как охарактеризовать? Нашим зрителям будет интересно услышать ваше мнение.

«Хочешь? Услышишь! Надеюсь, ещё кое-кто услышит, и оно ему точно не понравится», — мысленно усмехнулся Андрей.

Глава 26

— Вы знаете Влад, если бы его в толпе увидел, наверно, не обратил бы внимания, — задумчиво протянул Максимов. — Мужик, ростом повыше меня, но на самом деле ничего особенного.

— А какой у вас рост? — живо поинтересовался Романов.

— Метр восемьдесят, примерно, — с достоинством ответил политтехнолог. — Но знаете, когда я с ним столкнулся лицом к лицу, не буду скрывать, мне было одновременно мерзко и смешно. Представьте себе большую кучу перегнившего, растекшегося жидкой лужицей зловонного дерьма. Так вот, было ощущение, словно случайно вступил в середину этой вонючей кучи.

— Почему у вас сложилось это впечатление? — сразу спросил журналист.

— От него пахло как от выгребной ямы, — нагло соврал Максимов. — Причем, на вокзале этого аромата не было. Подозреваю, когда он убегал от меня по лесу, влетел в яму или полянку, которую собаки или местные алкоголики использовали как общественный туалет по большой и малой нужде. Вся одежда в грязи, бурых пятнах, говнищем несет, будто он вылез из болота. У него даже пятно на брюках образовалось и мочой сильно воняло, похоже, он банально напрудил в штаны, уж не знаю, от страха или переполняющих эмоций. Если коротко, он выглядел и пах, как большая гора дерьма, — Максимов на секунду замолчал и криво усмехнулся и добавил: — Кстати, редкий случай, когда внешность и запахи полностью соответствуют внутреннему содержанию.

— Поэтому вам было мерзко? — уточнил явно довольный интервью Романов.

— Не только, — улыбнулся Андрей. — Я когда-то видел передачу о людях с серьезными психическими отклонениями, в частности с синдромом Дауна в самой тяжелой стадии. Вроде у них там лишняя хромосома, но это в принципе не важно, речь о другом. Этим несчастным слюни платочком вытирают, в туалет за ручку водят, ложку, чуть ли не насильно в рот пихают, и жевать заставляют. Так вот у таких больных взгляд особенный, стеклянный, пустой. У маньяка, когда он на меня набросился, глаза точно такими же были, пустыми. А в уголках губ пена пузырилась, и слюна струйкой по подбородку стекала. Это уже не человек был, а тупое, недоразвитое и агрессивное животное.

— Позвольте вам не поверить, — тонко, с еле заметной ехидцей, улыбнулся Влад. — Вы описываете убийцу, как слабоумного психа. Как-то это не очень сочетается с тем, что его до сих пор не могут поймать. Напомню: улик, до вашей поездки в Митяевку особых не было, милиция даже не представляла, где искать маньяка. Наоборот, он так тщательно готовил свои преступления и продумывал каждый момент, особенно пути отхода, что до вашей встречи, никто его даже толком не видел. Получается, у него присутствует интеллект и умение просчитывать все ходы наперед. Это не очень вяжется с вашим утверждением о тупом и недоразвитом животном.

— Вы не совсем правы, — возразил Максимов. — Все предусмотреть не может никто. До меня, когда он напал на девочку, на него наткнулись трое работяг. Они просто оказались не готовы к тому, что застанут убийцу на месте преступления. Секундная растерянность, неспособность в один момент переключиться на жесткое противостояние позволили маньяку уйти. Мы в отличие от них, ехали в Митяевку, где произошло последнее убийство, и были морально готовы к встрече с преступником. По крайней мере, не исключали такую возможность. Я заранее настроился на возможную встречу с преступником, был настороже, поэтому отбил девушку, ранил его и сам остался живым.

Максимов сделал многозначительную паузу и веско добавил:

— Что касается ума преступника, понимаете, это не совсем корректное определение. У меня бабушка медик, я часто приезжаю к ней на каникулы. Там очень много литературы, в том числе и по психологическим патологиям. Меня интересовали книги по психиатрии, читал их запоем, особенно о мотивах преступников и особенностях различных психических заболеваний. Так вот, в данном случае речь об уме, развитом интеллекте не идет. Тут другое: маньяк — злобное животное. У него как у каждого хищника, отлично развиты инстинкты, звериная хитрость, интуиция и умение ни секунды не колеблясь, принимать решения, исходя из складывающейся ситуации. Представьте себе облезлого блохастого шакала. Он живет инстинктами. Прячется и удирает при малейшей опасности, очень осторожен, старается не попадаться на глаза крупным хищникам. Но на одинокого маленького ребенка или безобидного крошечного зверька, который не представляет для него опасности, сразу яростно набросится. Загрызет и с большим удовольствием сожрёт. Или куснет исподтишка раненного, больного или умирающего зверя. Об интеллекте шакала говорить смешно. Какой там интеллект, только животные инстинкты и подлая натура. Так и маньяк. Он и охотится на маленьких девочек и подростков, потому что по сути тот же шакал в человеческом облике. При этом ощущает себя героем, высшим существом, а по сути, таракан, которого надо просто раздавить тапком.

— Как то вы все утрируете, — фыркнул Романов.

— Ничего подобного, — горячо возразил Максимов. — Я вам готов больше сказать. Уверен — он, скорее всего, получил психологическую травму, подозреваю, ещё в детстве.

Судя по оставляемым запискам, зашкаливающей ненависти к девочкам и женщинам, заявке на миссию по борьбе с ними, у него проблемы с потенцией. Представьте себе ситуацию: деревенский мальчонка, вызывающий отвращение, детвора его сторонится, считает странным. Может что-то увидели или заметили. Когда подрастает, пытается подкатить к девушкам. И первый контакт, конфуз у него ничего не получается. Девчонка рассказывает подругам, позорит его, всё село над ним хохочет, подкалывает и парень окончательно слетает с катушек. Убивает и в процессе испытывает сексуальное наслаждение. А в обычной ситуации оно у него не получается, только когда насилует, мучает и пытает своих жертв.

— Вы так рассказываете, словно сами при этом присутствовали, — насмешливо заметил ведущий.

— Конечно, нет, — усмехнулся Андрей. — Это примерная ситуация. Такой конфуз мог произойти не в детстве, а позже. Или в другой обстановке. Маньяк вообще мог быть нормальным до поры до времени, а потом произошло нечто, что сделало его таким. Тут вариантов на самом деле много.

— Да вариантов много, — усмехнулся ведущий. — Убийца, например, мог быть не деревенским, а городским.

— Точно, деревенский, — твердо заявил Максимов. — Землянки-схроны профессионально сделал, по лесу отлично ориентируется, в колхозе работал. Местные его своим парнем считали, не белоручкой. Городской так не смог бы.

— Допустим, — согласился Романов. — Как считаете, что нужно делать нашей милиции, чтобы поймать маньяка?

— Работать днями и ночами, загонять эту сволочь со всех сторон как бешеного зверя, а при угрозе жизни или попытке уйти, без раздумий стрелять на поражение. Думаю, не стоит лишний раз повторять очевидную истину: чем раньше его поймают, тем больше жизней спасут.

— Хорошо, спасибо большое, что нашли время и пришли к нам в студию, — улыбнулся журналист. — Думаю, зрителям было интересно послушать участника схватки с маньяком, выжившем и отбившем у преступника жертву.

— И вам спасибо, что пригласили и выслушали, — улыбнулся Максимов.

Яркий свет в студии померк, камеры, маячившие перед лицами Андрея и ведущего, разъехались в стороны.

— Снято, — махнул рукой полный бородатый мужик, маячивший возле операторов.

Романов одним гибким кошачьим движением вскочил с кресла. Улыбнулся и протянул руку Андрею.

— Всего доброго.

— До свидания, — вежливо ответил политтехнолог, пожимая ладонь ведущего.