Кровавая весна 91-го продолжается (СИ) - Шу Алекс - Страница 49

— Не нужно намеков, — нахмурился москвич. — Говорите, что от нас требуется.

— Ничего сложного, — продолжал сверкать улыбкой Бадри Андросович. — Вы будете проводить бои с Андреем Вороновым, правильно? Все в нашей секции карате уже об этом знают.

— Будем, — невозмутимо подтвердил Артур. — Обычный спортивный поединок для выяснения сильнейшего. А что?

— Просьба к вам имеется, — деловито сообщил грузин. — Надо этого Воронова наказать. Показательно избить, унизить так, как вы это умеете. Возможно, поломать руку или ногу. Случайно, конечно. А я вам не только с арендой лагеря помогу, мебель найду хорошую и недорогую. Рабочих для ремонта выделю, и пять тысяч лично в руки передам. Разумеется, для развития вашей организации. Потом можем продолжить наше сотрудничество. Могу, например, ваших ребят для охраны моих компаний и магазинов в столице взять. И вам хорошо, парни зарабатывать начнут, и у меня спортсмены работать будут, за порядком присматривать.

— Скажите, Бадри Андросович, зачем вам это всё нужно? — поинтересовался Никита. — Не вижу логики. Он же обычный школьник, а вы — богатый кооператор.

Толстяк помолчал, пожевал губами, потом буркнул:

— Сына моего сильно обидел. Разбираться с подростком сам не хочу, не по статусу. А вот если вы его в спортивном поединке накажете, опозорите, изобьете, да ещё сломаете что-то, квиты будем.

— Удивительно, вы — южный человек, вспыльчивый и так хорошо все придумали, без эмоций. Спортивная травма, никто ничего не предъявит, — тонко улыбнулся блондин. — Вы за сына отомстите и не при делах будете.

— Именно, — самодовольно усмехнулся кавказец.- Я бизнесом занимаюсь. А эмоции здесь только мешают — вы абсолютно правильно всё поняли.

Артур и Никита переглянулись.

— У тебя возражения есть? — уточнил блондин.

Брюнет недовольно поджал губы, минуту подумал, потом чуть помедлив, буркнул:

— Нет.

— Тогда половина суммы вперед, — жестко заявил Артур. — Остальное, после того, как мы его изобьем.

— Какие проблемы, дорогой, — широко улыбнулся Бадри Андросович. — Половина так половина. Но если не выполните, что обещали, деньги придется вернуть. Договорились?

— Договорились, — ухмыльнулся в ответ Артур. — Только возвращать ничего не придется — мы всё сделаем.

— Как скажешь, дорогой, — кивнул Георгадзе

Он открыл ящик стола, достал тугую пачку пятидесятирублевок в банковской упаковке, отсчитал и положил во внутренний карман пиджака, половину, остальное придвинул к блондину:

— Забирай.

— Надеюсь пересчитывать не нужно? — с нотками язвительности спросил Артур.

— Обижаешь, у меня всё надежно, как в сберегательном банке, — заверил грузин.

— Вот и отлично, — кивнул блондин. — Когда мы вашу просьбу выполним, поговорим обо всём остальном.

— Обязательно, дорогой, обязательно, — Георгадзе опять заулыбался.

* * *

На следующий день вечерний разговор с Александром Ивановичем и Димой растянулся на пару часов. Следователь по особо важным делам пришел в легком бежевом плаще и строгом черном костюме, при галстуке, на пороге вручил родителям коробку конфет, галантно раскланялся с невольно улыбнувшейся матерью, крепко пожал руку одобрительно хмыкнувшему и украдкой потершему ладонь отцу и прошествовал на кухню. Там его ждал горячий чай, желтое, рассыпчатое песочное печенье и хрустящие сушки.

Посиделки начались со стремительной атаки Светланы Аркадьевны, сразу перешедшей с места в карьер и насевшей на следователя с вопросами: почему непременно надо было подключать сына, нельзя ли было сделать всё без привлечения школьников. Затем прозвучало зловещее обещание устроить маленький Армагеддон лично товарищу следователю, Диме и всему райотделу, если с Андрюшей произойдет что-то нехорошее.

Слегка ошеломленный напором важняк терпеливо выслушал беспокоящуюся за сына Светлану Аркадьевну. Объяснил, так получилось: Андрей, когда отбил Валерию от маньяка, вызвал его ненависть, стал раздражителем и это надо использовать для поимки убийцы. И немного забывшись, легкомысленно добавил: лучшего варианта поймать маньяка на живца не будет.

Мать немного обалдела от откровения работника прокуратуры, густо покраснела и сграбастала со скатерти пустой стакан. Глянула с нехорошим прищуром на следователя, оценивающе, как снайпер в прорезь оптического прицела. Александр Иванович немного напрягся и машинально отодвинулся. После короткого раздумья Светлана Аркадьевна передумала бросать посуду, но стакан не выпустила. Важняк, искоса опасливо поглядывая на побелевшие кончики пальцев, крепко сжимающие стеклянные грани, горячо заверил, он сделает всё возможное, для безопасности Андрея, пообещал договориться, чтобы из столицы прислали парочку оперов в помощь местным, которые будут дополнительно присматривать за парнем. Пока он убеждал Светлану Аркадьевну, Николай Иванович нежно, но твердо вытащил стакан из сведенных судорогой пальцев любимой супруги. Дима поддержал следователя, ещё раз напомнил: будет лично вместе с коллегами постоянно приглядывать за Андреем. Но мать на этом не успокоилась. Максимову пришлось опять дать слово ей и товарищу следователю передвигаться только в компании, в темное время суток сидеть дома и никуда не выходить. Завершила дебаты проникновенная речь Громова, объясняющего, что пока маньяк находиться на свободе, Андрей будет в опасности. Только тогда Светлана Аркадьевна немного утихла.

Закончилась беседа подписанием подготовленных следователем документов. Мать морщилась, хмурилась, но свой автограф всё-таки поставила. Гости ушли, а Максимов и родители улеглись спать.

На следующее утро Андрей, Рудик и Николай Ефимович опять бежали пятикилометровый кросс, с рюкзаками на спинах. Потом потные отрабатывали удары. Максимов сделал себе макивару на спортивной площадке, прикрутив к дереву несколько больших досок. Под одобрительным взглядом Смирнова обрушил град ударов локтями сверху, снизу, сбоку, с разворота, тычки с разных сторон, и положений, сокрушая деревянные дощечки.

— Завтра в четыре будь дома, — предупредил майор. — Я тебя в одно место поведу. Будем натаскивать на реальный бой.

— У меня вообще-то в следующую пятницу поединок, вчера дату с москвичами обговорили, — сообщил мокрый от пота Максимов. — Как бы не перетренироваться. Ваши удары я каждый день отрабатываю, на турниках, брусьях занимаюсь, пресс качаю. Надо перед поединком хотя бы день отдыха сделать для восстановления.

— Правильно мыслишь, — улыбнулся Смирнов. — А перед этим дня два не нагружать сильно, чтобы не перетренировался. Иначе вся подготовка будет напрасной. Ты и так, подготовиться особо не успеваешь — нет времени. Сейчас основной упор — на повышение функциональности и отработка парочки ударов, которые я показал. Но смотрю, у тебя тоже есть хорошие фишки, удары локтями, например. Вот их особенно хорошо в клинче против такого борца как Никита применять, особенно когда он идёт на сближение.

— Я так и думал делать, -кивнул Андрей. — Не только на ваши наработки надеюсь, свои тоже имеются.

— Правильно мыслишь, — одобрил Петр Ефимович.

Уроки в школе пронеслись как одно мгновение. Директриса устроила викторину-опрос по событиям Великой Отечественной войны, Тамара Владимировна — диктант по русскому языку, военрук погонял по строевой подготовке, на физкультуре парни играли в футбол, а девчонки сидели на скамейках, шушукались, потом тихо ушли обратно в раздевалку.

Дома Максимов только успел перекусить подогретой вермишелью и сваренными горячими сосисками, как в прихожей призывно затрезвонил телефон.

— Здорово, — раздался в трубке бодрый голос Димы. — Готов к труду и обороне?

— Вообще-то я только из школы пришел, — проинформировал Андрей. — А что?

— Александр Иванович московского психиатра привез, Станислава Максимова, ученика профессора Янкелевича, о котором ты рассказывал. Сидят в кабинете, с ними ещё эта Вика и Максим Олегович. Хотят тебя видеть.