Развод. Найти! Догнать! Влюбить! - Трофимова Любовь - Страница 6

– Бывший? – брови Рустама взметнулись вверх, а в глазах мелькнула ярость. Склонив голову набок, он поджал губы и, сделав глубокий вдох, уточнил: – Кто он? Как долго вы встречались?

Сразу поняла, что новая информация будущего мужа, мягко говоря, взбесила. Моя импровизация выглядела вполне невинно, но не для него. Зная строгие нравы семейства Усмановых, я подозревала, что папа пообещал, что невеста им достанется девственницей, и на этом можно было сыграть.

– Всего полгода, – глядя в упор, ответила я и, подавшись вперёд, заговорщически прошептала: – Только папе не говори. Его вечные запреты вынудили меня скрывать наши отношения с…

– Неважно, – перебил Рустам и, криво усмехнувшись, проурчал: – Полагаю, в связи с этим мне не придётся с тобой особо нежничать в первую брачную ночь. Я, знаешь ли, люблю пожёстче.

После его слов глаз дёрнулся у меня. Скомкав салфетку, я покраснела и отвела взгляд, пытаясь придумать достойную фразу, но наш содержательный разговор прервали.

В комнату зашла одна из служанок, облачённая в строгое платье и белый передник. Водрузив на стол тяжёлый поднос, она расставила перед нами горячее и пару тарелок с канапе, закусками и салатами. Вернулась к двери и, забрав у охранника пузатую вазу с розами, поставила её в центр стола и сдала меня с потрохами.

– Вот, Есения, ваши любимые розы. Правда красивые?

– Да. Спасибо, – буркнула я и, подняв взгляд на Рустама, заметила его самодовольную улыбку.

Всё шло не по плану… Хотя чёткого плана не было изначально, но теперь я понимала, что загоняю себя в ловушку. Несмотря на пустой желудок, есть сразу же расхотелось. Просто встать и уйти – означало бы мою капитуляцию, но остаться и продолжить провокационный разговор в выбранной роли я посчитала пустой тратой времени.

– Я не хочу за тебя замуж, – отодвинув тарелку, проворчала я и, посмотрев исподлобья, добавила: – Это решение наших родителей. Не моё… Я тебя не люблю и не думаю, что…

– Не только родителей, – перебив, спокойно произнёс Рустам и, взяв таинственную коробку, встал и подошёл ко мне. Открыл, демонстрируя шикарный золотой комплект, переливающийся искорками бриллиантов и, достав ожерелье, вкрадчиво продолжил: – Есения, я ждал почти два года. Ты не помнишь, но первый раз мы встретились на одном из званых ужинов. Ты меня проигнорировала, а вот я…

Он попытался надеть ожерелье мне на шею, но я дёрнулась и, вжавшись в высокую спинку стула, скрестила руки на груди.

– Я терпелив, но все имеет свои границы, – вздохнув, предупредил он и, склонившись, прошептал мне на ухо: – Мне нравится, что ты брыкаешься, врёшь, пытаешься противостоять, но учти… Я люблю пожёстче, и эта борьба меня только заводит.

Стиснув зубы, я сидела, не шевелясь, но от его слов меня передёрнуло. Глядела строго перед собой, не планируя отвечать, но Рустам лишь рассмеялся и, нагнувшись, поцеловал меня в оголённое плечо.

Среагировала мгновенно и на голых инстинктах… Просто отшатнулась и, размахнувшись, от всей души влепила ему пощёчину, при этом напрочь забыв про наклеенные ногти.

ГЛАВА 8

Есения

Чертыхнувшись, Рустам отшатнулся и, уставившись на меня почти с удивлением, нахмурился. На его щеке разбухали кровавые борозды, оставленные моими накладными ногтями. Яркие капли медленно собирались в густые струйки и, стекая по его короткой щетине, капали на белоснежную рубашку.

Как заворожённая я наблюдала за результатами своей выходки и, вжимаясь в спинку стула, ждала расправы. По хищному взгляду Рустама чётко читалось, что с рук мне это не сойдёт.

Стараясь сдержать эмоции, я смотрела на жениха с вызовом, мысленно надеясь, что он ударит в ответ. Да, именно этого я и ждала. Зачем? Как бы странно и страшно это ни звучало, открытая агрессия в мою сторону могла помочь убедить папу, что выбор жениха им сделан необдуманно.

Но Рустам сдержал свой гнев… не обращая внимания на испорченную рубашку, взял со стола тканевую салфетку и, прижав к щеке, скривился от боли. Отнял ткань от лица и, посмотрев на кровь, криво усмехнулся.

– Наш брак будет кхм-м… интересным, – задумчиво проговорил Рустам и, снова усмехнувшись, смерил меня сканирующим взглядом, многозначительно пророкотал: – С нетерпением жду нашу первую брачную ночь.

Только бы не заплакать… Нельзя демонстрировать свою слабость!

Последние надежды рухнули, а меня накрыло осознание, какому монстру меня собирается отдать папа. Две недели! Всего две недели, и я стану заложницей мужчины, которому плевать на мои чувства и желания, а моё противостояние разжигает его звериную сущность ещё больше.

Шагнув ко мне, Рустам склонился, нависая и давя своей энергетикой. Поймал мой подбородок пальцами и, грубо дёрнув, вынудил посмотреть в глаза. Прошёлся подушечкой большого пальца по моей нижней губе, пачкая своей кровью, и его глаза опасно потемнели.

– Мне плевать, что ты меня не любишь, – прорычал он хрипло. – Плевать, что не хочешь… это даже забавляет. Плевать, что не понимаешь, что играешь с огнём.

Каждая произнесённая им фраза сквозила угрозой, обещанием опасности и безвыходностью, но я не могла выдавить и слова, боясь спровоцировать его на нечто большее.

– Есения, я тебя люблю, – выдержав паузу, пророкотал он и, скривившись, нахмурился: – Очень сильно люблю. Давно люблю, но… Это делает меня слабым, а я не привык быть уязвимым. Наши женщины уважают и боготворят мужа или… боятся. Только от тебя зависит, какие чувства у тебя буду вызывать я, и только от тебя зависит, станет ли наш брак раем или…

Он улыбнулся, но нежности в этой эмоции не было, от слова совсем.

– Раем для тебя, если ты не поняла, – хмыкнув, он поиграл бровями и, склонив голову набок, добавил: – Моя жизнь ничуть не изменится. Обожание и доступность можно получить по щелчку пальцев, за деньги, подарки и даже даром. Но я готов попробовать воплотить наши общие мечты в реальность. И ты всё ещё можешь…

– Засунь свои мечты в жопу, – дикой кошкой зашипела я и, скользнув в сторону, быстро отошла, намеренно отгораживаясь от Рустама столом.

Он шагнул ближе, пытаясь обогнуть преграду, но я вскинула руки и предупредила:

– Я буду кричать.

– Будешь, – кивнул он и, посмотрев исподлобья, вкрадчиво дополнил: – Но не сегодня.

Отшвырнув окровавленную салфетку на стол, вышел из столовой и хлопнул дверью. Я вздрогнула от звука и, покачнувшись, ухватилась за край стола.

Долго и с трудом сдерживаемые слёзы хлынули по щекам, а я закусила губу и, зажмурившись, жалобно заскулила. Всё плохо! Слишком плохо и теперь предсказуемо. Не будет чуда, нам не удастся договориться. Болезненная одержимость не позволит Рустаму отменить нашу свадьбу, а моё равнодушие не остановит его попыток добиться меня любыми путями.

Со слов ненавистного жениха, он ждал два года. Стали понятны причины столь поспешной организации свадьбы и настойчивости. Рустам не скрывал своих намерений, а я по глупости раскрыла все карты.

Злость на него и на папу накрыла лавиной. Ломая дурацкие ногти, я сгребла край скатерти и, дёрнув, отправила в полёт и дорогую посуду и еду, и пузатую вазу с когда-то любимыми цветами, и драгоценности, подаренные тем, кого я теперь ненавидела всей душой.

Грохот, звон стекла, тупая боль и полный хаос… Вокруг и внутри…

Именно этот момент выбрал папа, чтобы войти в столовую. Замер в дверном проёме и, осмотрев результаты моей несдержанности, свёл брови на переносице.

– Что ты натворила?! – взревел он и, подскочив, больно ухватил меня за локоть, продолжая орать: – Совсем с катушек съехала?! Истеричка! Он к тебе с добром!.. С подарками!.. Со всей душой, а ты!.. Лицо ему исполосовала!.. За что?!

– Он приставал! – пытаясь оправдаться, выкрикнула я и, закрыв лицо руками, разрыдалась ещё больше.

– Дура! Ты просто капризный ребёнок! – оглушая, проорал папа и, отпихнув меня в сторону, присел. Выбирая из кучи осколков и месива еды, украшения, глухо выругался и, вскинув взгляд на служанку, мнущуюся в дверях, скомандовал: – Уберите тут всё! Украшения отмойте и унесите в мой кабинет.