Тренировочный день 6 (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 6

— Ты мутант, Синицына. — говорит Маша Волокитина: — как есть мутант. И ты и Бергштейн твоя тоже. Чем вас там на молокозаводе кормят вообще? Выработали секретное молоко от бешеных коров?

— Не желаю ничего слышать от человека, который нарушает законы физики. — парирует Синицына и поправляет свои очки.

— Как это я законы физики нарушаю?

— Ты при прыжке висишь в воздухе дольше чем положено. Я замеряла. Почти секунду с лишним. Это невозможно. Значит ты — нечеловек. Предлагаю тебя в академию наук сдать, для опытов. — с серьезным лицом говорит Синицына. С таким серьезным, что Маша на секунду даже теряется, но потом краснеет и стискивает кулаки. Закрывает глаза и шумно выдыхает. Расслабляется. Открывает глаза.

— Шутить начала. — наконец говорит Маша Волокитина: — это радует. А то я думала, что у тебя чувство юмора вовсе атрофировано, а у тебя просто шуточки такие тонкие, что и не видно с первого взгляда. Со второго, между прочим, тоже видно. Даже с микроскопом не видно.

— Виктор Борисович! — окликает его Валя Федосеева, которая идет к ним с двумя свернутыми матрасами — по одному на каждом плече: — а где расстилать-то? Тут места ого как много. Можно в любом месте?

— Можно в любом. — кивает Виктор: — но лучше на площадке матрасы раскатать. Мы перед сном побеседуем.

— Только побеседуем? — прищуривается Валя. Виктор невольно сглатывает и отступает назад на полшага.

— Только побеседуем. — твердо говорит он: — и не мне надо тут с газетой этой. Дешевые сенсации и нездоровые тенденции, преувеличения и манипулирование низменными человеческими страстями. Мы тут все советские люди и все такое. Двадцать седьмой съезд ЦК КПСС и так далее. Пятилетку в три года.

— Даже советским людям иногда трахаться нужно. — пожимает плечами Валя Федосеева: — ну да ладно, я вот там себе постелю. Если что, ты знаешь где я буду… тренер Витька… — и она удаляется, как-то по-особому поводя широкими бедрами, каждое из которых в объеме как талия у их либеро.

— Не то, чтобы я подвергала авторитет тренера сомнению… которого у тебя, кстати нет. Авторитета, не сомнений. — говорит Волокитина, провожая взглядом Валю: — но… как-то это странно. Ночевать на площадке в спорткомплексе, там же где мы завтра играть будем. Как-то… ну не знаю. Обычно же когда идешь на площадку — невольно собираешься. А тут чего? Вот встанем мы все с утра — с помятыми мордами и все такое… а уборщицы сюда рано приходят. В шесть вообще. И что? Я даже собраться не сумею… а тут с «Крылышками» играть.

— Мне тоже непонятно. То есть неудобно. — подает голос Наташа Маркова: — я думала, что с утра придем. Зачем тут ночевать? Есть же гостиница при заводе и вообще… на полу спать…

— Зачем? Я хочу подчеркнуть одну важную вещь, Наташ. Такую о которой можно и забыть, когда приходишь сюда с утра. Вы тут хозяева, девчата. Как бы ни были круты игроки «Крыльев Советов», но они тут — гости. Дома и стены помогают, слышали же? Ну так вот, здесь вы… — он обводит окружающее пространство: — здесь вы дома. Это — ваш дом. А они тут — гости. И гости должны вести себя соответственно.

— Они не гости, они оккупанты. — фыркает Маркова: — какие же это гости, когда хотят нам по щам навалять?

— С ними Наташка Мордвинова! Будет весело! — проносится мимо Лиля Бергштейн, которая нахлобучила на голову подушку так, чтобы та напоминала головной убор Наполеона Бонапарта.

— Иногда я за нее волнуюсь. — говорит Маша Волокитина, провожая Бергштейн взглядом: — слышала я что Мордвинова со скандалом уходила из «сырников».

— Мы не «сырники» а «Красные Соколы». — поправляет ее Синицына: — официальное название команды «Красные Соколы». Я ж вас «Железяками» не называю, хотя вы от Комбината играете.

— Ты лучше скажи, что там у вас с Мордвиновой произошло, что Кайзер бегает как в попу ужаленная? — меняет тему разговора Волокитина: — что там случилось?

— Переход Мордвиновой в команду высшей лиги был воспринят игроками неоднозначно. Излишняя эмоциональная привязанность вредит командной игре. — отвечает Синицына: — каждый спортсмен имеет право на профессиональный рост, однако этот переход был оформлен без должного внимания к интересам коллектива.

— Кажется я начала понимать ваш птичий язык. — задумчиво говорит Волокитина: — погоди, ты хочешь сказать, что Лилька восприняла перевод Наташи как что-то очень личное, может даже считает, что она ее предала. Потому-то она сама в высшую лигу не стремиться, хотя у нее и предложения есть, верно?

— Излишняя эмоциональность вредит командной игре… — Наташа Маркова потирает подбородок: — Юля хочет сказать, что Наташа была для Лильки наставником и другом, потому Лилька очень болезненно восприняла ее уход.

— Как отмечают в команде, между опытным капитаном и начинающей спортсменкой сложились особые отношения наставничества. «Наталья Владимировна действительно уделяла Лилии повышенное внимание, — делится один из членов тренерского штаба. — Их рабочие контакты часто выходили за рамки стандартного тренировочного процесса». По неофициальной информации, именно эта «излишне тесная психологическая связь» стала причиной нынешнего охлаждения в отношениях между спортсменками. «Когда человек, которому ты безоговорочно доверял, вдруг уходит без предупреждения — это всегда удар», — поясняет наш источник близкий к команде. Тренерский штаб в настоящее время работает с Бергштейн, помогая ей переосмыслить ситуацию и направить эмоции в спортивное русло. — декламирует Юля Синицына, поправляя свои очки: — вот так бы написали про это в «Вечерней Правде Колокамска».

— Если тебя из команды попрут, то с голода ты не умрешь. Готовая корреспондент «Вечерки», на голову круче Марины. — Наташа Маркова с восхищением смотрит на Синицыну: — ты прямо говорить птичьим языком умеешь, а та слова подбирала.

— В общем из-за этого Бергштейн даже провожать ее не пришла, как мне потом рассказывали. — говорит Синицына: — для нашей Кайзер такое нетипично, обычно она обид не держит.

— Что значит «мне потом рассказывали»? — зацепилась за деталь Наташа: — в смысле? Ты тоже не пришла на проводы своего собственного капитана?

— А смысл? — пожимает плечами Синицына: — она же перестала быть капитаном моей команды.

— Вы двое — точно мутанты. — кивает Маша Волокитина: — все у вас не как у людей. Ладно, Бергштейн я на поруки возьму, воспитаю из нее человека, но что с тобой делать — ума не приложу.

— Ладно, хватит лясы точить. — говорит Виктор и повышает голос: — Лиля! Прекрати немедленно! Свалишься — убьешься же!

— Нипочем она не убьется. — комментирует Маша, задрав голову вверх: — ее дустом травить нужно, так ее не убьешь.

— Все, собираемся все вместе! — Виктор хлопает в ладоши: — у нас до встречи с «Крылышками» восемнадцать часов осталось. В круг! Лиля, спускайся уже! Салчакова, оставь Маслову в покое пожалуйста! Все в круг! Сейчас поговорим, а потом — медитация и спать.

— Круто! Все вместе на площадке спать будем!

— Все-таки Марина в своей статье права была. — говорит Маша: — точно все вместе тут спим. Кто нас потом замуж возьмет?

— У тебя, Волокитина, фан-клуб с половину города, выбирай оттуда кого хочешь. Это меня никто потом никуда не возьмет. — грустит Наташа Маркова: — кстати, а вы слышали, что за «Крылышками» повсюду их фанаты катаются? Называют себя «бортпроводники» и синие пилотки носят… говорят, что они им услуги всяческие оказывают, ну там вещи таскают, костюмы стирают и гладят и все такое. Говорят, что даже особый массаж делают!

— Такие же враки, как и про нас. Вечно напридумывают черте-что…

— Дыма без огня не бывает! Вон Витька с Лилькой, да и вас с ним с утра застали и…

— Цыц, Маркова! Ты седьмая на скамейке запасных, сгоняй за газировкой.

Глава 4

Завтра у них ответственный день. Завтра с утра они встанут, примут душ, позавтракают, разомнутся и встретятся с командой из высшей лиги. Если ты хочешь расти — всегда играй с соперником, который превосходит тебя, это факт. Однако нет абсолютных истин в подлунном мире, как сказал бы старина Билли, и эта истина верна лишь отчасти. Проиграть в пух и прах, без возможности оказать нормальное сопротивление — не поможет прогрессу. Если пятиклассник выйдет на ринг против мастера спорта по боксу, то он даже не поймет, что случилось. Единственный урок, который можно будет вынести из неравного соревнования — никогда больше не попадай в такие ситуации.