Ван Ван из Чайны 3 (СИ) - Смолин Павел - Страница 27

Кстати о Федерере — турнирная сетка столкнет нас завтра, одиннадцатого октября. Выиграю — буду играть финал против Джоковича. А я непременно выиграю, что бы там не зудел фанатик мотивационных речей Ло Канг.

— Я бы и предложил, — хмыкнул тренер Ло. — Но он же ляовай.

— Ясно, — хохотнув махровому расизму, я поднялся с дивана. — К деду пойду, потому что вы мне надоели, тренер Ло. И вообще — неэтично смотреть «через голову» ближайшего соперника, особенно если эта голова принадлежит целому Федереру!

Пожав плечами, Ло Канг демонстративно потерял ко мне интерес и включил телек, «залоченный» на спортивный канал, который сутками напролет, с перерывами на рекламу, освещал «Ролекс Мастерс», в день выдавая часа полтора-два нового контента (это не считая трансляции матчей), а остальное эфирное время «крутил» повторы и короткие выпуски спортивных новостей, куда «складывал» всё, не относящееся к текущему турниру — нефиг отвлекаться, товарищи, давайте сосредоточимся на победоносной поступи нашего Вана! Вот, кстати, двадцатиминутная нарезочка лучших его атак.

Сейчас схожу до «деда», а по возвращении меня будет ждать тренер Ло, который конечно же «наковыряет» из эфира некоторое количество моих ни на что не влияющих микроошибок, и станет меня ими пичкать. А я и не против — да, нудно и скучно, но «доли процента» именно так и достаются.

Покинув гостиную, я по коридору миновал парочку проходов — один ведет в столовую, другой — к двум «гостевым» спальням — повернул налево перед ведущим к лифту «тамбуру» и постучал в дверь поселившегося в моем номере на следующий день после победы с Мюрреем дедушки-иглоукалывателя.

— Входи, Ван, — неведомым образом опознал меня через закрытую дверь Дай Джинхэй.

— Из-за тренера Ло мои чувства и разум в смятении, учитель, — пожаловался я.

Сидящий в кресле у окна с видом на парк, перед столиком с чайничками и пиалками, потягивая чай из одной из них Дай Джинхэй, продолжая смотреть на зелень за окном, назидательно заметил:

— Чувства и разум зависят лишь от дисциплины их носителя. Люди полны недостатков, и лишь дисциплина и усердная работа над собой способны от них избавить. Ты прыгаешь очень высоко, Ван, но на истинный полет способны только те, кто достиг совершенства — то есть лишен недостатков.

Дай Джинхэй плотно «сидит» на Даосизме, и охотно делится знаниями в моменты, когда не рассуждает о тонкостях выращивания кабачков.

— Присаживайся, — указал он на кресло по другую сторону окна. — Давай полюбуемся природой вместе.

Я уселся напротив деда, и стал смотреть на сад. Тихо, хорошо, приятный аромат чая дарит душе пошатанный тренером Ло покой. То ли аура у дедушки такая, то ли Даосизм работает, но помогает покруче всяких там психологов — мне предлагали выделить штатного, но я отказался. Ну его нафиг — прав дедушка, кто кроме тебя самого в собственной голове порядок может навести? Вопрос лишь в том, как именно инициировать процесс — это может быть и психотерапия, но я лучше буду припадать к многотысячелетней мудрости Поднебесной. В парке гуляли маленькие с такого расстояния и высоты люди, на дорогах, как и почти всегда, толпились автомобили, где-то над нами, вне поля зрения, бодро тарахтел вертолет, перевозя очередного китайского «небожителя». В общем — мегаполис жил своей обычной жизнью.

Побулькав чайничком и тихонько стукнув о стол керамикой, Дай Джинхэй протянул мне пиалку чая, которую я принял с благодарным поклоном. Следующие пятнадцать минут мы пили чай и молча смотрели в окно, наблюдая как Шанхай окрашивается в оранжево-розовые оттенки закатывающимся солнышком. Хорошо!

— В улыбке Федерера я вижу бледную тень попытки слиться с Дао, — развеял тишину дед. — Сила его У-вэй больше, чем у среднестатистического ляовая.

Внезапно стало страшно. А может тренер Ло не так уж и прост? Специально запугивает меня Джоковичем, чтобы я не терзал себя сомнениями о способности выиграть Федерера? Стремительно начав жалеть о том, что сюда приперся, я не сразу осознал смысл следующей фразы деда:

— Тень на твоем лице заметнее.

Страх начал отступать.

— Ты видишь простоту в сложном и пытаешься достичь величия в мелочах, — добавил Дай Джинхэй.

И вправду — это же те самые «доли процента», за которые я так цепляюсь!

— Форма реальности зависит от субъективного восприятия. Изменишь его — изменишь свою реальность.

— Материя так не работает, — отверг я тезис.

— Материей оперирует физическое тело, — безмятежно парировал дед. — Но реальностью — разум, который может заниматься чем угодно, пока тело работает.

— Материя это и есть реальность — если бы субъективное восприятие мира влияло хоть на что-то, наш мир бы давным-давно разорвало от несовместимости человеческих идей.

— По-твоему наш мир не разорван? — улыбнулся мне Дай Джинхэй.

Задумавшись, я не нашел контраргумента.

— Нашим примитивным органам чувств не дано ощутить Дао, — назидательно добавил дед. — Но когда ты завтра выйдешь на корт, физическая — как ты говоришь, «материальная» — компонента твоей битвы с Федерером будет всего лишь отражением стремления слиться с Дао. Запомни — сила У-вэй проявляется лишь тогда, когда ты научишься избегать малейших усилий, уподобившись вечнотекущим водам Янцзы. Ты — китаец, Ван, а значит у тебя есть преимущество.

— Вот такой расизм по мне! — хохотнул я, допил остатки чая, поставил пиалку на столик, поднялся на ноги и благодарно поклонился. — Спасибо, учитель.

— Ступай и не терзайся пустыми сомнениями, — выдал мне напутствие Дай Джинхэй.

— Сделаю все, что смогу, учитель!

Возвращаясь к тренеру Ло, я размышлял о том, что пока я тут чаек пью, а до этого — с удовольствием играл в любимую игру, где-то в кабинетах, телефонных разговорах и переписках происходили тектонические сдвиги: подомный моему «винстрик» просто не мог не облететь весь мир, где есть хоть какие-то СМИ, затронув даже тех, кому на спорт в целом и большой теннис в частности наплевать. «Внутренние» мои соцсетки похоже приближаются к естественному, так сказать, лимиту — интернетом в Китае пользуются до сих пор не все, поэтому на четырехстах миллионов совокупных подписчиков рост резко замедлился. Зато соцсетки «экспортные» достигли первых двух миллионов совокупных подписчиков. Эту стену бодать и бодать, но я не вижу в этом особого смысла: зачем гражданам других стран подписываться на китайского теннисиста? Другое дело — если бы я производил хоть какой-то не связанный с теннисом контент, переводя его на языки ляоваев, но где я возьму столько времени? После «Ролекс Мастерс» я поеду играть во Францию — на тамошний турнир меня зачислили сразу после повторной победы над Мюрреем.

Там я встречусь с некоторыми топовыми теннисистами уже в третий раз, а с остальными — второй. Исключение — Рафаэль Надаль, на которого я пока не «напарывался», а к турниру во Франции он успеет залечить последствия травмы, которая не дает ему играть в полную силу.

В будущем «мировую экспансию» исключать не буду, и в целом не против, если за меня возьмется отдел выделенных Партией креативщиков, но опять же — зачем? Спортсмен и блогер в одном лице, вау, это так интересно, пойду лучше посмотрю что-то еще.

Зачем мне вообще внешний мир? Разве миллиард с лишним соотечественников — это мало? Поднебесная — это целая вселенная, и я уже сейчас являюсь одной из главных ее звезд — до полной парализации «свободной жизни», потому что я даже по улицам нормально не смогу ходить — при моем росте меня трудно не заметить и не попытаться получить сувенир или хотя бы «селфи». От осознания собственных достижений душа словно воспарила в небо, проникла через смог и облака туда, откуда видны звезды. Улыбнувшись мириадам далеких огоньков, она отвернулась — в наши времена это всего лишь красивая картинка, а жизнь, такая интересная и непредсказуемая, там — внизу, и вот эта симпатичная страна на карте — ее центр для меня.

Зажмурившись, я тряхнул головой, отгоняя морок — может то, что я почувствовал, и есть «бледная тень слияния с Дао»? А чего это тренер Ло около окна сидит, а не на диване валяется? Косплей на Дай Джинхэй.