Ямада будет. Книга 2. Ямада будет драться - Комарова Марина - Страница 6

Осакабэ-химэ наблюдает за каждым моим шагом. Даже не пробуя чая, чувствую себя участницей какой-то мистерии, где от правильности каждого действия зависит моя судьба.

Подношу чашку к губам и делаю небольшой глоток. Горьковато-сладкий вкус разливается по языку, обволакивает всё тело теплом. Не успеваю осмыслить этот момент, как понимаю, что в комнате вновь повисла тяжёлая тишина. Все ждут, что скажет Осакабэ.

Она же, поставив чашку обратно на стол, ненавязчиво улыбается – улыбка, которая одновременно успокаивает и пугает. Её голос, низкий и мелодичный, прерывает тишину:

– Ямада-сан… Я слышала, вы недавно попали в… необычную ситуацию. – И тут же: – Как вам наш сад?

Вопрос простой, но явно задан не просто так. Я сглатываю, стараясь не выдать разброда чувств. Конечно, давайте поговорим о саде, пока я буквально сижу в центре фантасмагории.

– Очень красиво, – осторожно отвечаю, чувствуя себя неловко под её пристальным взглядом. – Даже слишком… красиво. Я бы сказала, необычно.

Осакабэ тихо смеётся. Это мягкий, но странный смех, от которого у меня пробегает холодок по спине.

– Необычно – это лестно. Мы много работаем, чтобы сохранить его таким, – отвечает она и на миг отводит взгляд, словно наслаждается собственными словами. – Вам понравился пруд?

– Да, – киваю, думая, что лучше не углубляться в подробности, как я едва удержалась от паники, проходя мимо тех существ у мостика. – Он выглядит… живым.

– Живым? – Осакабэ-химэ слегка наклоняет голову, словно обдумывая мои слова. – Интересная мысль. Жизнь есть везде, даже там, где вы её не видите.

Мне кажется, что её фраза – это намёк, только я не могу понять на что. Всё больше ощущаю себя мухой в паутине, где каждое движение привлекает внимание.

– Как вы вообще здесь оказались? – внезапно спрашивает она, меняя тему.

Вопрос застигает меня врасплох. Конечно, как я оказалась? Машина, дорога, что-то странное, и вот я здесь. Но чувствую, что объяснять это в деталях бессмысленно.

– Меня привезли, – коротко отвечаю, глядя в чашку, чтобы избежать её взгляда.

– Привезли, – повторяет Осакабэ, будто пробует слово на вкус. – Надеюсь, это было комфортно.

– Не совсем, – вырывается у меня раньше, чем я успеваю подумать.

Ну да, меня чуть не сожрали. Такой себе комфорт.

На мгновение в комнате становится так тихо, что я слышу, как капли дождя начинают стучать по крыше. Осакабэ-химэ чуть приподнимает бровь, её интерес, кажется, только возрастает.

– Неудобно? В нашей скромной обители?

– Дело не в этом, – спешу объяснить я, чувствуя, как от неё исходит напряжение. – Просто я… не совсем понимаю, что здесь делаю.

– А разве это не лучшее состояние? – Её тон становится загадочным. – Быть там, где вы не понимаете, но ощущаете. Это даёт простор для… возможностей.

Её слова звучат как головоломка. И почему-то мне кажется, что именно я должна её разгадать. Ками, с кем я спуталась? Точнее, спутали меня.

– Возможно.

– Хорошо, что вы открыты для новых идей, – заключает Осакабэ и делает ещё глоток чая. – Иногда непонимание – лучший учитель.

Нет, определённо это хождение вокруг да около до добра не доведёт. Поэтому я спрашиваю в лоб:

– Что вам от меня нужно?

Глава 3

Осакабэ-химэ спокойно подносит чашку к губам, делая небольшой глоток. Её движения неспешны, как будто времени не существует. Да что там… словно она сама его контролирует.

– Этот чай собирают на рассвете, – произносит она, не поднимая глаз. – Каждый листик отбирается вручную. Вкус особенный, не так ли?

Невольно делаю глоток. Чай действительно удивительный: мягкий, обволакивающий, с тонкими нотками чего-то цветочного и землистого. Я плохо разбираюсь. Но сейчас его вкус кажется мне лишь ещё одной частью этой странной атмосферы.

– Очень, – отвечаю, стараясь сделать это невозмутимо.

Осакабэ-химэ улыбается едва заметно, её взгляд всё так же сосредоточен на чашке.

– Приятно слышать. Чай – это не просто напиток. Это целая философия. Он учит нас терпению, пониманию и внутренней гармонии.

Терпение. Как раз то, чего мне сейчас не хватает. Сердце стучит слишком быстро, каждая клеточка тела напряжена. Мне хочется кричать, спрашивать, требовать объяснений. Но я знаю: стоит только выдать свои эмоции, и это будет конец.

– Вы согласны? – продолжает она, вдруг пристально глядя на меня.

– Думаю, да, – отвечаю, хотя слова звучат будто издалека.

Осакабэ-химэ одобрительно кивает, будто читает мои мысли. Снова делает глоток, явно наслаждаясь каждым мгновением.

– Торопливость разрушительна, – говорит, ставя чашку на стол. – Она не ведёт к цели, а лишь усложняет путь.

Её слова проникают глубоко, заставляя внутренне сжаться. Я киваю, но на самом деле мысленно спорю: а что, если время действительно имеет значение?

– Возможно, вы правы, – отвечаю, стараясь выглядеть покорной.

– Я всегда права, – отвечает она без тени шутки.

Сложновато иметь дело с такими людьми. Точнее, нелюдьми. Но особого выбора у меня нет.

Эти слова, сказанные настолько спокойно, почему-то добавляют ещё больше напряжения. Снова беру чашку, чтобы занять руки. Стараюсь сделать вид, что наслаждаюсь чаем, но взгляд то и дело возвращается к собеседнице.

Терпение. Я должна терпеть. Это, похоже, единственное, что от меня сейчас требуется. Даже если хочется в кого-то швырнуть этой чашкой.

Осакабэ-химэ медленно кладёт руки на колени. Глаза, глубокие и бездонные, словно озёра в ночи, сосредоточенно смотрят на меня.

– Между миром ёкаев и онрё существует хрупкое равновесие, – начинает она ровно и тихо, будто рядом шелестят бамбуковые листья. – Это не мир в привычном понимании. Скорее, соглашение.

Я хмурюсь, пытаясь уловить суть её слов. Соглашение? О чём вообще идёт речь?

– Изначально, – продолжает она, не замечая моего замешательства, – это было необходимо, чтобы хаос не поглотил всё. Ёкаи и онрё… Мы, как тени, существуем на границе вашего мира, но наша природа различна. Онрё – это гнев, месть, боль, воплощённые в духах. Ёкаи олицетворяют иное. Их много. Мы все – история, эхо старого мира, наследие, которое продолжает жить по сей день.

Я слушаю, но слова звучат как загадка. Зачем мне это всё рассказывают?

– Мы установили правила, – продолжает Осакабэ-химэ, чуть склонив голову, её длинные чёрные волосы слегка касаются плеч. – Их нельзя нарушать. Нарушение приводит к последствиям, которые затрагивают все стороны.

Нахмуриваюсь ещё больше, пытаясь осмыслить. Почему она рассказывает мне это? При чём тут я вообще?

– Простите, но… – Осторожно подбираю слова, стараясь не звучать слишком резко. – Какое это имеет отношение ко мне?

Осакабэ-химэ смотрит на меня, её глаза будто бы чуть светятся в полумраке комнаты.

– Имеет, Ямада-сан, – отвечает она после паузы. – Гораздо больше, чем вы пока понимаете.

От её слов становится холодно. Сердце замирает на мгновение, а затем начинает биться быстрее.

– Простите, но я всё равно не понимаю, – признаюсь, чувствуя, как накрывает нервозностью.

Её взгляд смягчается, однако только на секунду, прежде чем снова становится неумолимым.

– Скоро вы всё поймёте, – говорит она мягко, однако это не приносит облегчения. – Но для начала позвольте задать вам вопрос. Как далеко вы готовы зайти, чтобы защитить то, что вам дорого?

Мой взгляд невольно падает на чашку чая в моих руках. Этот вопрос… за ним явно скрывается немало.

– Это вы сейчас имеете в виду, мою тяжбу… в смысле общение с Танакой Шиджеру?

Осакабэ-химэ слегка улыбается, её взгляд становится изучающим и в то же время почти лукавым. Она ставит чашку на стол, её движения грациозны, как у танцующей белой цапли.

– Только с Танакой Шиджеру? – переспрашивает она, чуть поднимая одну бровь. – Забавно, что вы так думаете.

Я напрягаюсь, не понимая, куда она клонит, но от её тона становится неуютно.