Ковчег Времени, или Большой побег Рафала из Когда-то в Сейчас через Тогда — и обратно - Щигельский Марцин - Страница 3

С балкона виден тот магазин, где мы покупаем еду, а еще швейная мастерская пана Мордки с очень красивым и необычным манекеном на витрине. Необычный он потому, что выкрашен в странный цвет — у него зеленоватая кожа, изумрудные глаза и темно-зеленые волосы с вкраплениями серебряной краски. Только рот красный, как у человека. Пан Мордка переодевает манекен два раза в месяц, шьет для него специальные красивые платья, и потом вся улица ходит на него посмотреть. У пана Мордки заказывают одежду только самые богатые и элегантные дамы, которые приезжают в кафе на углу Сосновой и Сенной, потому что наряды из его ателье очень дорогие.

За ателье, немного наискосок от нас, стоит разрушенный дом. От него почти ничего не осталось, только большая куча мусора — туда угодила бомба, я помню, как она упала. Ну и все, собственно, — следующие дома с балкона уже не особенно видны.

Я очень редко выхожу из квартиры, потому что Дедушка не разрешает. Он говорит, что обещал моим родителям позаботиться обо мне, и не хочет, чтобы я бегал по Кварталу — там может быть опасно. Осенью, когда в Квартале открылись первые школы (до того их два года не было, из-за войны), я думал, что тоже пойду в одну из них. Правда, туда принимали только детей от восьми до десяти лет, но они бы, наверно, могли сделать исключение, если бы я их хорошенько попросил. А Дедушка сказал, что о школе и речи быть не может, потому что, во-первых, я слишком маленький, а во-вторых, наверняка я бы там сразу подцепил вшей или какую-нибудь болезнь. Я на него ужасно разозлился, даже расплакался от злости, но потом мне стало стыдно — я же знаю, что Дедушка желает мне добра. Да и вообще школа мне не так уж и нужна, потому что Дедушка сам меня всему учит. Польскому языку, и истории, и другим вещам. Это он научил меня читать.

Я очень быстро всему учусь, кроме, увы, музыки. Дедушка пытался научить меня играть на скрипке, и мне очень понравилось. Он показал, как держать скрипку и смычок, как прижимать струны пальцем. Я играл целый вечер, а Дедушка сидел на стуле, смотрел и слушал. Когда доиграл (по-моему, получилось неплохо, я очень старался и был страшно доволен результатом), он сказал, что я, к сожалению, принадлежу к тому типу людей, чья игра доставляет большое удовольствие, однако лишь им самим. Я не совсем понял его слова, но стало ясно, что скрипачом мне не быть. Ну и ладно, я не особо расстроился — останется больше времени на чтение. К счастью, после моих упорных постоянных просьб Дедушка наконец согласился отпускать меня в библиотеку. Сначала он очень долго колебался. Потом проводил эксперименты: я шел один, а Дедушка следом за мной, на большом расстоянии — проверял, знаю ли я дорогу и не случится ли со мной чего. В конце концов все-таки разрешил, но после этого я еще дважды его застукал — он тайком шел за мной. Я тогда очень рассердился.

А, и еще я иногда выбегаю за покупками в магазин на Сенной, правда, редко — только тогда, когда Дедушка никак не может сам туда пойти, а пойти надо, потому что как раз привезли что-то хорошее. Там еда продается по специальным карточкам, и ее не очень много. Обычно за покупками ходит Дедушка или сестра пана Брильянта, мы ей за это платим немножко.

Дедушка — скрипач, когда-то он выступал в филармонии (это такое место, где на специальной сцене одновременно играет очень много музыкантов, а перед ними — полный зал элегантно одетых слушателей). Филармонии больше нет, хотя в Квартале иногда устраивают концерты классической музыки. Но их слишком мало, чтобы зарабатывать на жизнь, поэтому днем Дедушка ходит по Кварталу и играет во дворах, а люди бросают ему из окон деньги и хлеб. Вечером он приходит в кафе или ресторан и играет там, чтобы людям, которые ужинают и пьют кофе, было веселее. Еще он выступает на разных вечеринках или в театре, но редко. А еще время от времени Дедушка учит детей, и даже взрослых, играть на скрипке. За час занятий ему платят пять злотых — один час стоит столько, сколько библиотечный абонемент на целый месяц! Поэтому я считаю, что чтение стоит дешево.

Раньше я ходил с Дедушкой по дворам. Он играл, а я собирал в шапку или в льняной мешочек деньги и еду. Мне это нравилось, хотя приходилось много бегать. А потом Дедушку поймал на улице эсэсовец и побил. Побил не очень сильно, но я ужасно перепугался и разревелся, потому что был еще маленький. И тогда Дедушка сказал, что я больше не буду с ним ходить. Поэтому теперь я сижу дома и иногда волнуюсь, как бы с ним чего не случилось. Что поделаешь, нам нужны деньги, а Дедушка не умеет их зарабатывать по-другому — только музыкой.

То, что я сижу дома, вовсе не означает, что я бездельничаю, — у меня куча важных обязанностей! Например, я убираю нашу комнату, а иногда, если у нас есть еда, готовлю обед на кухне. Пани Анеля мне помогает, когда ей не очень грустно.

Еще я, конечно, читаю и много думаю. Об изобретениях и о ТОГДА. Это самое ТОГДА означает и прошлое, и будущее. Я думаю о том, что совершу ТОГДА, когда стану изобретателем и начну открывать всякие потрясающие вещи. Например, съедобную траву или лекарство от старости. Или сконструирую складные крылья, которые каждый сможет носить с собой в кармане и надевать, когда надоест ходить. По-моему, такое изобретение людям бы очень понравилось — мне уж точно. Иногда я рассказываю о своих выдумках Дедушке, а он никогда не смеется над ними, даже над теми, которые звучат очень необычно. Дедушка говорит, что ученые и изобретатели — это такие люди, которые умеют превращать возможность в реальность, а мои выдумки, хоть они и необычные, — это возможности, то есть их можно осуществить, если знать как. А значит, я мыслю научно, и Дедушка считает, что когда-нибудь ТОГДА я непременно стану великим изобретателем.

Другое ТОГДА, о котором я думаю, касается того, что было раньше. ТОГДА не было ни войны, ни Квартала. ТОГДА можно было поехать из города в деревню, или в лес, или на речку, или даже на море. ТОГДА мы с родителями жили вместе на Саской Кемпе[2]. Ну то есть, наверно, жили — я почти ничего не помню, только отдельные моменты, но даже насчет них не уверен — наяву это было или, может, приснилось. Папа с мамой уехали в Африку, когда мне было три года, а я поселился у Дедушки. Они думали, что это только на год, самое большее на два, пока они не обзаведутся своим домом, не устроятся там и не пришлют нам денег, чтобы мы могли к ним приехать. Но они не успели, потому что началась война. Поначалу они нам часто писали. Потом письма стали приходить реже, а когда появился Квартал, и вовсе закончились. Не потому, что родители перестали писать, — я уверен, что они продолжают посылать нам весточки, но письма просто не доходят, потому что Квартал закрыт.

Наверно, ТОГДА было совсем не важно, какой ты национальности — все смотрели только на то, что́ ты за человек. Каждый жил, где хотел, независимо от своей фамилии, цвета кожи, волос или глаз и независимо от того, во что верил. Почему я этого не помню? Ведь в четыре или пять лет человек уже умеет говорить и много чего запоминает!

Помню начало войны и бомбежки — я их совсем не боялся. Дедушка уводил меня в подвал, но говорил, что это такая игра, и смеялся, и я смеялся вместе с ним. Когда где-то рядом падала бомба и все тряслось, а с потолка подвала сыпалась пыль, Дедушка объяснял, что это великаны играют в футбол, вечно они шумят, сущее наказание. Я верил в этих великанов, очень хотел на них посмотреть и жалел, что нельзя выйти. Но прятаться в подвале было тоже интересно, поэтому я не хныкал. Потом пришли немецкие солдаты и начали приезжать люди, которых выгоняли из местечек под Варшавой. Я и не заметил, когда появился Квартал — даже не заметил, что он вообще появился и что нас в нем закрыли.

Теперь мне кажется, что я всегда тут жил. Что Квартал был всегда и что еды всегда было слишком мало, а людей — слишком много. И что война тоже была всегда. И всегда приходилось помнить о том, что надо бояться — даже тогда, когда не страшно. Иногда я очень от этого устаю. Наверно, если бы я помнил родителей, реку, лес и нашу Саскую Кемпу, было бы намного легче жить. Поэтому машина времени мне бы очень пригодилась. Первым делом я бы отправился в то давнее ТОГДА и посмотрел, как все было, когда мы жили на Саской Кемпе. А затем — в будущее ТОГДА, и посмотрел бы, что изобрету и когда закончится война. Ведь все говорят, что когда-нибудь война кончится — а раз все говорят, значит, так оно и будет, хотя поверить в это трудно. Может, там в книге есть инструкция, как построить машину времени? Сразу после обеда, как только Дедушка пойдет играть в кафе, сяду читать. А пока что надо приготовить обед, а то уже скоро пять!