Тень (СИ) - Путилов Роман Феликсович - Страница 5

— Ребята, я не знаю, что вам, и кто пообещал, но я вам прямо и откровенно скажу — квартиры, если и освободятся, то не ранее, чем через год, а может быть и два. И никто здесь ничего ускорить не может, так, как этим вопросом мне наш директор поручил заняться месяц назад, а там на законных основаниях живут такие же работяги, как и вы. У которых нет денег, но есть семьи. Если вам кто-то сказал, что можно быстро выселить человека из квартиры, то смело плюйте этому человеку в лицо — он вас бессовестным образом обманывает. Быстро это не получится, и вообще, я не уверен. Что получится это сделать, поэтому, при всем моем сочувствии к вашей нелегкой ситуации, я могу только повторить — как только что-то освободится, вам сообщат. Заявление ваше будет храниться в деле жилищной комиссии, и рассмотрено будет, как только какое-то из жилых помещений освободится.

О моих утренних посетителях напоминали только частички серого пепла, опавшие с рабочих спецовок. Я разложив по столу многочисленные договора, постановления, письма и приказы, в очередной раз пытался понять, всё ли я сделал, чтобы приступить к процедуре выселения граждан из жилых помещений, время от времени поглядывая на молчащий телефонный аппарат. Отказав сегодняшнему заявителю, я кинул в пруд увесистый камень, и теперь стоит ожидать воздействия волн, которые обязательно образуются на поверхности водоёма, очень-очень больших волн.

Глава 3

Глава третья.

Март 1994 года.

Режу по живому.

Здание Заводоуправления.

— Почему на меня столько начислили за прошлый месяц? — девушка лет двадцати пяти ворвалась в кабинет юридического бюро Завода, и с размаху бросила на мой стол какую-то бумажку.

Валентина, мой юрист, всячески избегающая любых конфликтов, криков и скандалов, мгновенно спряталась за монитором, из-за серого корпуса которого торчало лишь любопытное ухо.

— Присядьте…- я указал на стул для посетителей.

— Я не буду сидеть на этом! — судя по всему, девушка боялась запачкать свои светло-серые брючки, обтягивающие ее тонкие ножки.

— Как угодно. — уговаривать ее присесть и не нависать надо мной не было настроения: — Тогда отойдите на шаг от стола, а то вы свет загораживаете, мне ничего не видно.

Пока девица хлопала густо накрашенными ресницами, подбирая достойный ответ, я подтянул к себе листок, с которым она ворвалась ко мне в кабинет.

Это был расчет оплаты на содержание ребенка Даши Клименковой в нашем заводском детском садике.

— И что вас не устраивает? — Я прошелся пальцем по строкам и уперся в цифру «итого»: — Все верно, вам насчитали согласно нормативам.

— Мы ходили в садик столько же дней, а платить заставляют ровно в два раза больше!

— А! Ну я кажется понял, в чем ваш вопрос. Я в прошлом месяце подготовил приказ директора Завода, что с февраля месяца за всех детей брать полную оплату.

— Но мы почти половину месяца болели, у нас даже справка от врача есть! — на мой стол упал новый клочок желтоватой бумаги, украшенный двумя синими штампами.

— А вы в каком цеху работаете? — что-то не походило это изящное, модное одетое существо на работницу завода, я ее даже за мать не признал бы, слишком изящны были ножки-прутики и длинные ноготочки.

— Да какая разница в каком? У нас много, кто из девочек недовольны. Вы думаете, что мы на вас управу не найдем? Сидите тут, бумажки перекладываете, ничего не делаете…

— Девушка, вы меня послушайте. Наш Завод является коммерческим предприятием, и должен получать прибыль, а детский садик приносит одни убытки…

— Да что вы за эту прибыль то уцепились? Только знаете, что о прибыли говорите. Из каждого телевизора орете — прибыль, прибыль. Вы скажите лучше, почему, если мы две недели в садик не ходили, с нас взяли за полный месяц, как будто моя доченька каждый день там кушала, по три раза в день.

— Девушка, присядьте, я вам все объясню…

— Да не буду я с вами разговаривать, по глазам вижу, начнете, что-нибудь про прибыль рассказывать. Я лучше в прокуратуру пойду…

И грохоча огромными каблуками тонконогое существо покинуло кабинет, а мне оставалось только материться про себя. Очередная безмозглая кукла создала скандал на ровном месте, и теперь, уверен, придется поднимать документы и готовить ответ в прокуратуру или районную администрацию, почему Завод пытается нажиться на бедной мамочке и ее «диточки».

Помещение ведомственного детского сада.

Первая загадка ждала меня в кабинете заведующей детского садика. На путевки четырехлетней Даши Клименковой отсутствовало упоминание о структурном подразделении Завода, в котором работает кто-то из родителей ребенка.

— Так не мы путевки выписываем…- равнодушно пожала плечами заведующая детским садиком: — Нам их из профкома приносят. И таких много, но, какая разница то? Вы лучше скажите, что будем делать с мамочками, которые недовольны тем, что с них берут деньги за питание, в те дни, когда они болели! Я вас хочу предупредить, что они не успокоятся, пойдут дальше жаловаться…

Я подавил свое желание обругать… заслуженного педагога. Перед тем, как подписать распоряжение о полной оплате, трижды объяснил этой милой женщине, почему мы вынуждены это сделать, и вот опять, глядит на меня коровьими глазами и ждет ответа. Только ответ она готова воспринимать только тот, который соответствует ее пониманию о справедливости.

— Дорогая Тамара Геннадьевна…- Я улыбнулся заведующей: — Если к концу мая мы не выведем садик в «ноль», то в июне он закроется на капитальный ремонт, так как не соответствует никаким стандартам, а вы все пойдете в административный отпуск без содержания. Желающих возьмут в цех изоляции, целыми днями подтаскивать по два ведра раствора и подавать на высоту. Там, кстати, температура от котла, бывает в пятьдесят — шестьдесят градусов. В связи с тяжелым материальным положением предприятия ремонт детского сада, вероятнее всего, даже не начнется, никогда. Вы это понимаете?

— Павел Николаевич, вы понимаете, что люди молчать не будут, они пойдут писать в администрацию, губернатору и в прокуратуру! — глядя в горящие глаза заведующей, я понял, кто будет являться идейным вдохновителем всех этих жалоб.

— Понятно. — я задумчиво постучал пальцами по столешнице: — Вы мне пожалуйста, соберите весь персонал садика в музыкальной комнате, вот прямо сейчас.

— Но я не могу собрать сейчас персонал, мы же не можем детей оставить без присмотра.

— Тамара Геннадьевна, соберите людей. Сейчас «тихий час» и если воспитатели покинут группу на пять-десять минут, а нянечки останутся присматривать за детьми, ничего не случится.

Заведующая ожгла меня неприязненным взглядом, скорбно поджала губы в куриную гузку и, с тяжелым вздохом, вылезла из-за стола.

Собирался персонал минут пятнадцать, и где сотрудники бродили все это время — было для загадкой, так как детский сад занимал площадь четырех квартир, расположенных на первом этаже серой пятиэтажной «сталинки», но наконец все собрались, и я оказался под прицелом двадцати пар недобрых глаз.

— Здравствуйте, барышни. Представлюсь для тех, кто меня не знает. Я Громов Павел Николаевич, с недавних пор куратор всей «социалки» Завода, то есть и куратор детского садика. Первое, что я хочу до вас всех донести — … — я на секунду прервался, и в мертвой тишине было слышно, как скрипит перо авторучки, которым я водил по фирменному бланку завода: — Завтра ваша заведующая проведет для вас занятия по правилам пожарной безопасности, вашим действиям при возникновении задымления или, не дай Бог, открытого горения. А если еще раз повториться такие долгие сборы, когда я вас собираю, вы будете каждую неделю проводить практические пожарные учения, с выводом детей в безопасное место. Тамара Геннадьевна, распишитесь, что ознакомлены и получите копию.

Я протянул заведующей, написанные от руки, две копии распоряжения о проведении занятий, написанные от руки. Как опытный бюрократ я всегда носил с собой в рабочей папке копию своей доверенности, а также несколько бланков с реквизитами Завода и, даже, пару «копирок».