Тень (СИ) - Путилов Роман Феликсович - Страница 24

— Что с дополнительными материалами? — судья не скрывала своего раздражения. Простенькое дело неприлично затягивалось, доводы настырного заявителя оказались вполне жизненны, а следователь прокуратуры за прошедшее время не ударил палец о палец, надеясь на оперативных сотрудников, которые тоже… И трупа действительно нет.

— Уважаемый суд…- следователь растерянно оглянулся на мрачных оперов:

— К сожалению, оказалось, что следователь, ведущий дело, уехал в ежегодный отпуск, с выездом за границу, а ключи от сейфа он почему-то не сдал руководству, а дубликат ключа прокурор не нашел, но оперативные сотрудники привезли оперативные дела по этим уголовным делам. Там то же самое, что и в уголовном деле, только копии процессуальных документов и, если у вас есть необходимый допуск, то мы их вам можем продемонстрировать…

— Там есть копии документов, подтверждающие вину задержанного?

— Заявление потерпевшего…

— Он допрошен? По сто восьмидесятой статье, за ответственность за заведомо ложный донос, он предупрежден?

— Гхм… потерпевший, он в смысле убит.

— А кто принимал заявление? Он допрошен?

— Ваша честь, заявление брал как раз участковый Судаков, в убийстве которого подозревается…

— Я поняла. Еще что-то есть? Если ничего нет, суд удаляется на вынесение определения.

Все-таки, небесная покровительница явила чудо. Судья, посовещавшись сама с собой около сорока минут, вышла из совещательной комнаты и скороговоркой пробубнила, что жалоба имярек подлежит удовлетворению, а указанный гражданин — освобождению в зале суда.

Пока мой конвоир хлопал глазами, не зная, являюсь ли я еще подконвойным, или нет, а прокурор торопливо собирал бумаги, бормоча под нос, что прокуратура обязательно обжалует незаконное решение, не зная, что делать, следователь и оперативники выскочили в коридор, громко хлопнув дверью. Очень надеюсь, что они там коллективную сеппуку себе сейчас делают.

Я поблагодарил судью и скромно вышел из зала суда, двинулся в сторону выхода, кивнув постовому милиционеру на входе, все еще не веря, что у меня получилось, повторяя про себя, что больше никогда, никогда.

Сходная дверь распахнулась, ослепив меня яркими красками летнего дня. Я судорожно втянул в себя воздух свободы и…испуганно попятился в темноту предбанника, как маленькая черепашка прячется в панцире — ко мне, с самым решительным видом, устремились «седой» и «быдловатый».

На второй этаж, к кабинету судьи, я домчался, побив все рекорды по бегу и, не стучась, ворвался в судебный кабинет. В зале уже рассаживались участники следующего судебного процесса, за частой металлической решеткой виднелась бритая башка какого-то «братка», которому что-то громко шептала, пожилая, скромно одетая женщина с усталым, отечным лицом.

На мое счастье, судья стояла здесь же, что-то объясняя секретарю, поэтому я встал перед ней, загородив дорогу в совещательную комнату, в которую она могла, в любой момент, ускользнуть.

— Что вам… Громов? Что-то хотели спросить? — надо же, судья за пять минут не успела забыть мою фамилию.

— Ваша честь, хотел уточнить — а ваше определение об освобождении меня в зале суда разве не обязательно для исполнения?

— Что⁈ — у судьи от возмущения глаза полыхнули адским огнем преисподни: — Что значит — не обязательно для исполнения?

— Ну, когда за порогом кабинета меня ждут оперативные работники, чтобы снова надеть наручники — это разве может считаться, что мне изменили меру пресечения? Это какое-то неуважение к суду и, не побоюсь этого слова, глумление над правосудием.

Как иллюстрация к моим словам дверь с зал заседаний, со скрипом, приоткрылась, и в щель просунулась голова «седого», который заметив меня, кровожадно улыбнулся поманил меня пальцем.

Сегодня мне решительно фартит — на беду «седого» судья проследила за моим взглядом и обернулась.

— Это ты кого пальцем манишь? — гаркнула заслуженная работница правосудия: — Ну ка, все идите сюда. Все я сказала. Извините, граждане, мне тут надо дать разъяснение по предвидящему процессу.

Последней фразой успокоив собравшихся граждан, судья, глядела на троицу, медленно приближающихся оперов РУБОПа, как удав Каа на бандерлогов.

Я не стал ждать начала, тем более, окончания политинформации о необходимости уважения судебных решений, технично сместился за спины оперативников, после чего, не попрощавшись, бросился в выходу, повторяя свой давешний рекорд по бегу на короткие дистанции.

Следователь прокуратуры, ждущий моего триумфального возвращения в заботливые руки государства, стоя у черной «бэхи» самого бандитского вида, растерянно проводил меня взглядом, но попыток догнать убегающего подозреваемого (я уже запутался в своем нынешнем правовом статусе, но точно, не «задержанный»), но вспомнив, что следователи, с помощью боевых приёмов борьбы, задерживают преступников только в кино, от резких движений воздержался.

Не имея ни денег, ни документов, я, спасаясь от кондукторов, пересек весь город на автобусах и троллейбусах, после чего достал из тайника ключ от садового домика (спасибо тебе, Князь, пусть земля будет тебе стекловатой), и наконец, закрыв дверь на засов, устало повалился на продавленный диван. Это укрытие в черте города я считал совершенно надежным. Никто из посторонних не знал о том, что я оформил права на этот участок, о приближении посторонних загодя предупреждал лай соседских шавок, а уйти от преследователей здесь можно было в любую сторону, учитывая примыкающие к участку топкие берега речки Оружейки. А еще у меня здесь были деньги, дубликаты всех ключей, в том числе и от машин, не сданное в отдел кадров служебное удостоверение и даже оружие.

Машина, слегка запыленная, так и стояла за углом от входа в областное БТИ, двигатель радостно взревел, после чего перешел на холостые обороты, а я задумался, куда поехать в первую очередь.

— Доброго дня вам, уголовный розыск беспокоит, капитан Громов. Подскажите, где сейчас доктора Ирину Кросовскую можно перехватить, нам надо ее опросить по одному трупу…

Диспетчер службы «Скорой медицинской помощи» ожидаемо отказала: — Молодой человек, мы таких справок по телефону не даём…

Пришлось включать «обаяшку»:

— Милая девушка…

Дама на той стороне провода сдавленно фыркнула.

— Ну вы вынуждаете меня ехать к вам, на улицу Зарезанного Наркома, торчать у вас, требовать, чтобы вы вызвали бригаду доктора Кросовской на базу, а я ведь привезу бумагу, что вы будете обязаны вызвать бригаду срочно. Вот оно вам надо? А так с меня шоколадка… Вы кто? «Четвертая» вы сказали? Вот через доктора Кросовскую шоколадку и передам…

— Да все вы обещаете, и никогда не выполняете…

— Вот, век свободы не видать, после разговора с вами дойду до киоска и сразу куплю.

— Только мне с орешками…- скромно высказала свои пристрастия «четвертая»: — Бригада Кросовской будет через десять минут на «Доме под строкой», третий подъезд. Устроит вас, потому что дальше их маршрут я сказать не смогу?

— Более чем, огромное спасибо. — я повесил трубку, разрывая связь с телефонным аппаратом, который не писал разговоры и поспешил к киоску — обещания, касающиеся свободы, стали для меня актуальными.

Машину «скорой помощи» я застал еще «в адресе». Кивнув знакомому водителю — Семену Михайловичу, спросил, в какую квартиру поднялись врачи, после чего поднялся в подъезд, и замер на лестничной площадке.

Дверь на площадку распахнулась, из глубины квартиры выдвинулись три женские фигуры. Доктор Кросовская вела под руку, ритмично стонущую, бабулю в линялом халате и расстегнутых войлочных ботах, а незнакомая девчонка в синей форме тащила металлический кейс с ободранным крестом на крышке.

Процессия прошла мимо меня, Ирина равнодушно мазнула взглядом, сделала два шага, после чего оперла бабулю о массивные перила и резко развернулась.

— Ты⁈

Вместо жаркого поцелуя, подскочившая ко мне девушка, отвесила обжигающую и ослепительную пощечину, а рука, как оказалось, у врача Красовской тяжелая.