Магнат Пушкин (СИ) - Богдашов Сергей Александрович - Страница 29

Вот если бы я мог предотвратить это…

Если бы сумел направить энергию их недовольства в нужное русло…

Не ради себя, а ради страны. Ради людей. Народа. Ради тех, кто просто хочет жить лучше.

Самое сложное — вовсе не предупредить. Это я могу сделать легко. Можно намекнуть кому-то из доверенных лиц Императора, можно передать записку графу Бенкендорфу, можно даже попробовать поговорить с Николаем Павловичем. Но тогда меня обвинят в связях с заговорщиками. Или, того хуже — в пророчествах. А в России мало что страшнее, чем человек, который «знает» больше, чем должен.

Нет, нельзя просто сказать: «Государь, через семь лет году на Сенатской площади будет бунт». Меня либо посадят, либо отправят лечиться. Либо ославят, как кликушу, и заставят исчезнуть.

Нет, нужно действовать тоньше.

Что если создать легальный канал для выражения недовольства? Например, начать с малого — позволить офицерам обсуждать устройство армии, политику, образование. Создать клубы, где можно говорить без страха. Не как место заговора, а как полигон идей. Пусть они высказываются, пусть пишут свои проекты. Главное — чтобы всё это было под контролем. Чтобы стало не взрывом — а началом диалога.

Можно начать с молодых офицеров, вернувшихся из заграничных кампаний. Те, кто видел Европу, поняли, что Россия — не единственная страна, где есть порядок. Можно показать им, что перемены возможны, но не через кровь, а через закон. Можно дать им роль в управлении, а не только в строю.

Но как сделать это так, чтобы не вызвать подозрений? И чтобы эти клубы не скатились в пустое бунтарство и привычное сотрясение воздуха.

Решение пришло само, когда я в очередной раз спорил с Виктором Ивановичем, который, как обычно, с лёгкой иронией, излагал мне своё видение реформ:

— Знаешь, Александр Сергеевич, государям нравится, когда им дарят идеи в красивой упаковке. Особенно если эта упаковка называется «патриотизм». Хочешь что-то изменить, сделай это через укрепление армии, через развитие образования, через модернизацию. Говори о силе, а не о правах. О чести, а не о свободе. Тогда тебя услышат.

В этом мой тульпа прав. Всё дело в форме.

Поэтому я решил начать с предложения, которое должно понравиться и Александру, и его окружению. Предложить создать «Общество военно-технического прогресса» — организацию, которая займётся внедрением новых технологий в армию, обучением офицеров, изучением европейских систем управления. Под предводительством Великого князя Николая Павловича, разумеется. Пусть он станет символом, а я — исполнителем и генератором идей.

В рамках этого общества можно будет собирать самых активных, самых мыслящих офицеров. Обучать их не только тактике, но и государственным делам. Показывать, что реформы возможны не только через переворот, но и через реформы. Через науку. Через опыт. В конце концов через их личное участие в жизни крестьян или обычных солдат.

Пусть они думают, что я помогаю флоту.

Пусть адмирал Грейг думает, что я улучшаю связь и строю самолёты.

Пусть Императрица считает, что я развиваю экономику и ищу способы досыта накормить народ.

А я тем временем буду строить что-то большее.

Не революцию, а эволюцию.

И я выбрал свой путь.

Не как заговорщик.

Не как революционер, а как человек, который умеет видеть потоки.

Не только эссенции, но и времени.

— Ваше Императорское Высочество, — начал я, когда мы после чая отправились с Николаем Павловичем в парк, чтобы поговорить, — Разрешите мне кое-что изложить. Как человеку, который видит течения времени.

Великий князь внимательно посмотрел на меня. Он понял: если я начинаю разговор так необычно, значит, речь пойдёт не о самолётах и не о дорогах. А о чём-то гораздо более деликатном.

— Слушаю вас, Александр Сергеевич.

Я немного помедлил. Слова давались с трудом — слишком многое зависело от того, как они прозвучат. Но я уже принял решение. Лучше рискнуть сейчас, чем потом оплакивать кровь на Сенатской площади.

— В ближайшие годы, скажем лет через пять — семь произойдёт восстание. Офицеры, объединённые идеей реформ, устроят нешуточные волнения и потребуют конституции, свободы и перемен. Это будет не просто бунт. Такое выступление станет первым серьёзным ударом по нашему порядку. И он будет жестоко подавлен, что не добавит спокойствия в стране.

Николай слегка напрягся. Он понял, о чём я пытаюсь сказать.

— Я не хочу быть заговорщиком, — продолжил я. — Но и безмолвным свидетелем тоже. Поэтому прошу вас — позвольте мне попробовать сделать так, чтобы этого восстания не случилось.

— И каким же образом? — спросил он на удивление сдержанно.

— Нужно создать легальный канал для недовольства. Многие офицеры вернулись с войны против Наполеона с новыми мыслями. Они видели Европу. Видели, как там живут. И теперь чувствуют, что наша система застыла. Что мы стоим на месте, пока мир движется вперёд.

— Вы предлагаете… дать им право голоса?

— Не право. Возможность диалога. Создать закрытое общество, где молодые офицеры могли бы обсуждать реформы, предлагать проекты, обучаться новому управлению. Общество должно быть под вашим покровительством. Под государственным контролем. Но при этом — не под запретом.

Он задумался. Его лицо стало непроницаемым и только глаза выдавали внутреннее движение мысли.

— Звучит, как игра с огнём, — наконец заметил он.

— Да, — согласился я. — Но лучше играть с огнём, чем ждать, когда загорится дом. Если мы дадим этим людям возможность высказаться, если направим их энергию в нужное русло, то вместо бунта получим эволюцию. Реформы, которые начнутся не с выстрелов, а с бумаг.

— А если кто-то решит, что вы создаёте оппозиционную организацию?

— Тогда это должна быть организация, которая работает на государство. Под вашим руководством. Я лишь помогу её создать, обучу некоторых людей, обеспечу связь и мотивы. Но символом будете вы. Императорский дом. Это сделает наше начинание легитимным.

— Вы хотите, чтобы я стал лидером либералов? — усмехнулся Николай.

— Нет. Чтобы вы стали защитником прогресса. Человеком, который способен услышать тех, кто хочет служить не только штыком, но и разумом. Который поможет стране не взорваться из-за давления, а выпустит пар через клапан Законов.

Он долго молчал. Мы с ним стояли на краю парка, и смотрели на море, где вода мягко плескалась о деревянные сваи, а вдали, словно гигантские птицы, покачивались на рейде корабли Черноморского флота.

— Вы понимаете, что это может быть опасно? — спросил он наконец, — И я не Император.

— Понимаю. Особенно если мы назовём это «Обществом военно-технического прогресса». Если оформить его как инструмент модернизации армии и флота, то никто не заподозрит нас в измене. Это будет выглядеть как развитие. Как необходимость шага вперёд.

— А вы уверены, что сможете управлять таким обществом?

— Управление — не моё дело. Я могу лишь помочь. Научить людей работать с Перлами, подсказать современные пути применения магии, дать доступ к другим знаниям, включая экономику. Но политика — ваша стихия. Так что если вы примете это как часть своей стратегии, то всё будет в ваших руках.

— И что вы хотите взамен?

— Прежде всего чтобы меня не сослали в Сибирь, — горько усмехнулся я, отвечая, — И чтобы у меня была возможность развивать технологии, которые помогут укрепить империю. Не разрушить её, а удержать, сделав могучей экономической Державой.

Николай кивнул. Медленно, почти с сожалением.

— Смелая идея. Возможно, чересчур смелая для нынешней Москвы и Петербурга. Но… я подумаю. И даже больше — я передам ваше предложение Бенкендорфу. Пусть он проведёт осторожную оценку ситуации. Посмотрим, кто из офицеров действительно стремится к переменам, а кто просто хочет власти. Вот только я ваших мотивов не пойму — вам-то всё это зачем?