Поручик (СИ) - Костин Константин Александрович - Страница 3

Медсестра посмотрела на врача и, дождавшись одобрительного кивка, протянула мне пачку бумаг, вместе с плоским кошельком желтого цвета.

Я принял документы, потянул к себе краснокорый паспорт…

Паспорт не тот. Не тот цвет.

Российский паспорт — темно-красный. А тот, что протянули мне — просто красный. И оттенок другой.

В этот момент я увидел, что находится на обложке паспорта и понял, что кроличья нора, в которую я угодил, еще глубже и темнее, чем показалась вначале.

К тому же до меня, наконец, дошло, что и с врачом, и с медсестрой, и с девчонкой, и с шофером, со всеми, я кем я общался после того, как очнулся в автобусе, я общался не на русском языке.

Белый потолок. Идеально выбеленный и идеально выглаженный. Несовременный такой потолок, не русский… и не советский тоже. Уж наши мастера не преминули бы оставить где-нибудь, под предлогом «И так сойдет!», хоть какую-нибудь погрешность, а здесь…

Тут я все-таки обнаружил в углу потолка след от неловко скользнувшего инструмента, немного неаккуратно затертый. Что портило всю нить моих рассуждений, отчего я разозлился еще больше.

Хотя злиться, собственно, было не на кого, даже на самого себя не позлишься, ибо найти виноватого в произошедшем я не мог. Просто — не мог! Не знаю я, как, КАК могло со мной произойти то, что произошло.

Ладно, капитан, остынь… блин, я теперь и не капитан вовсе!

И все равно — остынь.

Знаете, кто я? Позвольте представиться — Александар Челковки, для друзей — Лес. Ударения везде падают на первый слог, так что если кто вдруг вспомнил поляков — ошибаетесь, не поляк я. И не пОляк. А кто? Чех? Словак? Серб? Об этом чуть попозже.

Годков мне 21, а родился «я» в 1949 году. Кто хорошо владеет наукой арифметикой, тот уже понял, в каком именно году прошлого — да, прошлого! — века я оказался. Ну а для невладеющих и ленивых подскажу — сейчас на дворе стоит 1970 год.

И я в этом 1970 году не просто так, а цельный поручик милиции. Окончил Велигарскую школу милиции и направлен для прохождения службы в отдел уголовного розыска городской милицейской комендатуры города Лемистана. Ничего такие названия не говорят? А это потому, что находится все это, вместе со мной — в стране под название Пепла.

Неожиданно, правда?

Полностью моя новая родина называется Пепельская советская республика — и нет, не спрашивайте меня, откуда вдруг появилась лишняя буква «е» в названии, я не филолог! — а я, теперь, соответственно, пепелак. Национальность такая.

Ну, давайте, попробуйте теперь угадать, где же эта самая страна находится? В другом мире? Ну, это с гарантией — в нашем-то мире никакой Пеплы не наблюдалось, если, конечно, какие-нибудь очередные географические новости не нагрянули, с тех пор как я последний раз новостные сайты читал. А вот в другом мире — где? Думайте, думайте… Ага! Кто сказал «Откуда ж мы знаем, какие еще выдуманные страны твою Пеплу окружают⁈»? А вот и знаете! Что? А, я тоже эту книжку читал, где человек в прошлое попал, в котором все как у нас, только названия и имена изменены на непривычные… не помню названия. Думаете, разгадали ребус? И Пепла — это аналог нашей Польши или Чехии? И снова не угадали!

Я в задумчивости посмотрел в потолок. Тот самый, почти идеальный. Нет, видимо, сотрясение не прошло даром, раз уж я начал с воображаемой аудиторией разговаривать…

Находится эта самая Пепла в Восточной Европе, севернее Чехословакии, южнее Польши, восточнее ГДР и западнее СССР. Прикинули, где это может находится? Вот и я прикинул… прекрати с выдуманными людьми разговаривать! А то доктор Бражинки придет и не поверит, что ты уже готов выписываться.

Нет в этом месте никаких государств. И не было в 1970 году. Моя родная — отныне родная — Пепла находится там, где в нашем мире пролегала польско-чехословакская граница. И нет, я тоже вспомнил такую замечательную вещь, как альтернативная история. Нет, никакие народы не выкроили себе земельки на новое государство, откромсав ее от поляков и чехословаков. Я, может, в географии и не силен, но примерные очертания Польши и Чехословакии помню. В этом мире они примерно такие же, такой замечательный кривоватый треугольник, каким на карте выглядит Пепла, из них не выкроишь. Так что здесь не альтернативная история, а какая-то альтернативная география получается…

С другой стороны — это хорошо. Хорошо, что чудом, волею божьей или волею его вечного соперника я оказался именно пепелаком. Нет, я бы, конечно, предпочел — русским, но раз не русский, то пепелак — идеально. С другими национальностями у меня… ммм… да и, наверное, у любого человека, сразу возникают неприятные ассоциации. Полякам сразу припоминаешь их гонор и разные пакости, которые они строили русским на протяжении всей истории. Нет, у поляков, возможно, к русским список претензий не меньше, но от этого мне быть поляком было бы не легче, верно? Чехи — белочехи, словаки, ммм… Честно говоря, про словаков ничего плохого не помню, но все равно народец подозрительный. Может, немцам в войну служили… кстати, а чем, интересно, пепелаки в войну занимались? Может, тоже какой-нибудь легион «Пепла» существовал или даже полнокровная дивизия СС, набранная из национальных добровольцев? Как у албанцев, например?

Ну, пока что я о своих нынешних сородичах ничего плохого не знаю. Я положил на тумбочку географический атлас, который принесла Ленка.

Ленка — это та самая девчонка, которую я героически спас. Ну, в смысле, просто вытащил из автобуса. Это она ко мне заглядывала, когда ее доктор Бражинки турнул. Не помогло: она еще пару раз заглядывала, мы немножко поболтали, и она притащила мне несколько книжек, которые были кем-то забыты в больнице и превратились в импровизированную библиотеку. Учится она в восьмом классе, то есть ей всего пятнадцать лет. Что меня несколько напрягает, так как девчонка, похоже, в меня… кхм… втюрилась. Ну как же: молодой, в форме, герой, для девичьего сердца — просто идеальная кандидатура. Нет, может, будь я и вправду двадцатилетним милиционером 1970 года выпуска — выпуска из школы милиции, конечно — я бы тоже на нее запал, девчонка-то красивая. Разве что, на мой вкус, полновата. Но я-то — сорокалетний опер из двадцатых годов века грядущего. В которых даже посмотреть чересчур пристально на ту, которой еще не исполнилось восемнадцать — уже статья.

Был у нас в отделе случай: встречался парнишка с девчонкой. Ему семнадцать, ей пятнадцать. Все невинно, на уровне поцелуев и держания за руку, но вот наступил у парня день рождения. Стукнуло ему, сами понимаете, восемнадцать. И решили они, со своей подружкой это дело отметить. У нее, значит, на квартире, потому что у него — не получалось, родственники, мама стол накрывает, все такое, вот они и сбежали на пару часиков. И вот решила ему девчонка сделать подарок, подарить самое дорогое, что у нее есть. Все бы ничего — дело молодое, но в самый разгар процесса дарения нагрянула мама девочки. Которая парнишку любила, как собака палку. Увидела «дарение», значит — и рысцой к нам в отдел, размахивая заявой: накажите, мол, негодяя, девочку мою невинную, ангелочка ясного, совратившего по всей строгости российского законодательства. А вся строгость части первой статьи 134 ука эрэф — до четырех лет лишения свободы. И, хотя навряд ли парень именно на зону был загремел — в уголовном деле приятного мало. Можно было бы всю жизнь парню сломать, но, по счастью, заява досталась Коле Никодимову, мастеру нашего отдела по футболу. Почитал он ее, тетеньку послушал и ласково заверил ее, что никакого состава преступления не усматривает. В связи с отсутствием субъекта преступления, каковым, в данном случае является лицо, достигшее восемнадцатилетнего возраста, а таковое лицо в данном конкретном случае отсутствовало. «Как⁈» взвилась мамочка «Вот же он! Я точно знаю, ему в этот день восемнадцать лет стукнуло!» Так-то она так, объясняет ей Коля, да вот только восемнадцатилетие наступает не в день рождения, а в ноль часов ноль-ноль минут дня, следующего за днем рождения. Так что с точки зрения того самого сурового законодательства парнишка являлся самым что ни на есть несовершеннолетним, ибо до его совершеннолетия на момент совершения преступного деяния не хватало целых семи часов. А хоть бы и семи минут — несовершеннолетний. А все, что там двое несовершеннолетних творят в постели по обоюдному согласию — полиции неинтересно. До свидания.