На острие победы - Коротков Сергей Александрович - Страница 54

– Так точно.

– Выполнять. Налегке идите. И спички не забудьте. Степаныч, иди снаряжай лошадь, гранатометы, сидоры, запасные автоматы на нее навьючь. Селезень найдет колеса, тогда отпустим кобылку. Надеюсь, твоя затея, Лиза, получится, и Центр начнет отслеживать наши диверсионные вылазки через их печать!

– Угу.

Бойцы разбежались выполнять поручения, хозяйка спустилась по лестнице и уже не так испуганно пялилась на сержанта.

– Вас… тьфу, что, фрау? Нихт шиссен. Ком цу хаузе. Идите в комнату. Аллес гут! – Машков показал рукой направление и улыбнулся.

Фрау Марта зашоркала тапочками по полу, скрылась в комнате погибшего на Восточном фронте сына. Машков начал ссыпать порошки в холщовый мешочек, пару раз чихнул, бесцеремонно высморкался прямо на пол.

Через десять минут разведчики покинули дом фрау Марты и в предутренней мгле выдвинулись в условленное место.

Еще спустя четверть часа центральная часть деревушки озарилась ярким светом, а вынырнувшие из сумерек Селезень и Пешкова присоединились к товарищам.

– Транспорта нет, весь забрали для ополченцев. Только мотоцикл и телега, – доложил рядовой Селезень, злорадно улыбаясь и потирая руки, – я их уничтожил. Флаг рдеет над местным костелом, телефонов тут вообще нет, здание ратуши подпалили, вона как разгорается! Там один охранник был. С дробовиком. Но в форме полицая. Короче, нет его больше на этом свете. Втихую снял. А Лизка на стене углем пару слов начеркала фрицам. Привет из СССР, так сказать!

– Тут нет полицаев, это тебе не Белоруссия и не Украина! – шепотом сказал Машков, но приветственно похлопал Селезня по плечу. – Молодцы! Теперь валим отседова на фиг!

Разведчики вереницей устремились в ближайшие кусты, ведя лошадь под уздцы, а спустя некоторое время первые лучи солнца озарили окраины просыпающегося фольварка, охваченного пожаром.

Семь километров по лесным дорогам в утреннем тумане для диверсантов показались легкой прогулкой, только однажды, заслышав звон колокольчика, им пришлось спрятаться в кустах и переждать проехавшую мимо конную повозку. Видимо, с утра пораньше какой-то зажиточный крестьянин спешил с товаром на рынок, везя свежие продукты и молочные надои для продажи. На лугу, островком возвышающемся над затуманенным полем, паслись коровы, пастуха разведчики не заметили.

Прохлада ночи сменилась нагретым воздухом вставшего солнца, многочисленные жаворонки и стрижи, пикирующие в голубом небе, оглашали местность разноликой трелью. Запорхали бабочки, далеко и долго причитала кукушка.

Отряд через два часа вышел в расположение узловой станции Ульбах, некоторое время наблюдал за просыпающимся поселением, проводил рекогносцировку местности. Выявление сил противника удовлетворило бойцов – кроме полицейского звена, шастающего по улочкам утреннего селения, и караула вермахта на станции никого серьезного больше не предвиделось.

Сергачев начал переодеваться в форму прусского железнодорожника, Селезень – стягивать маскхалат и напяливать одежду обычного селянина, прихваченную в закромах фрау Марты.

– Поди, ее сынок-фриц носил в молодости эти штаны и рубаху?! – недовольно пыхтел разведчик, натягивая простую одежду.

– Я залягу вон там, на пригорке, – сообщил Машков, – лошадь пока не разгружаю, вдруг что-то непредвиденное. Лиза, бдишь тыл, не хватало нам грибников каких или романтической парочки, вылезшей из лесополосы. Серега, возьми сидор со взрывчаткой, запали шнур подлиннее, но в тот момент, когда Степаныч даст отмашку, что готов отчаливать. Понял?

– Ага. Что рвать будем?

– Не знаю. Сам разберешься, чем громче и эффектнее, тем лучше. Раз нужно след весомый оставить – рви как следует.

– Фрицев можно парочку положить?

– Нужно. Че фигню всякую спрашиваешь? Действуй по обстоятельствам, ты у нас лазутчик вездесущий. Да и ножичком орудуешь похлеще любого из нас. Готовы? Степаныч, ты че там долго так вошкаешься? Чай, не на парад собираешься! Не дрейфь, ветеран, все будет пучком! Я подстрахую с высотки.

– Может, гранатометом жахнуть?

– Не-е, его бережем, вдруг еще понадобится в более интересной ситуации. Все… С богом, братцы!

Лиза повела лошадь низинкой, Машков отнял от лица бинокль, подмигнул товарищам, уходящим вперед:

– И веселей, мужики, вы же типа местные! Не боись, все будет в ажуре.

Сергачев, несколько совладав с собой, но не находя места рукам, побрел вдоль рельс прямо к станции, Селезень подхватил одну из подгнивших шпал, коих в кювете валялось несколько штук, немного измазал лицо, руки и рубашку сажей и мазутом и поплелся следом. По пути им очень кстати попался ржавый ломик, Семен Степанович взял его и, простукивая рельс, продолжил движение. За спиной пыхтел молодой боец с ношей на плечах.

– Делаем вид, что ходили смотреть пути, теперь возвращаемся, – сказал вполоборота Сергачев, – идем сразу в то депо слева, там пока не видать никого.

– По-онял.

Сто метров до первых построек станции дались как пройденные семь километров от деревушки. Оба вспотели от напряжения, незаметно поправляли на поясницах пистолеты, норовящие выпасть, тяжело дышали и искали взглядами укромное местечко. Такое нашлось между пакгаузом и рабочим ангаром для заправки дрезин. Но в воротах, открытых настежь для проветривания душного помещения, взад-вперед ходил солдат с винтовкой «маузер». Сначала он резко окликнул парочку, видимо, напугавшись их появления сзади, но, поняв, что это работники станции, махнул рукой «проходите».

Разведчики переглянулись и зашли внутрь ангара. Здесь пахнуло сыростью и промасленной ветошью.

– Брось ты шпалу, здесь она уже не нужна, – прошептал Сергачев, но только Селезень попытался скинуть ношу, словно ниоткуда появился человек в грязном комбинезоне и пилотке военного образца на белобрысой голове. Он начал спрашивать что-то, причем на польском языке, повышать голос, не получая ответа от оторопевших незнакомцев, и разводить руками в полном недоумении. Рядом стоял паровоз, на другой линии параллельно ему приютилась дрезина, к которой был протянут толстый гофрированный шланг.

– Путейцы, – ответил по-польски Сергачев, – мы… э-э… обходчики.

Уж эти слова он точно знал, поработав полтора года в Восточной Пруссии и в Варшаве. Но ответ пожилого железнодорожника в чистой прусской униформе не удовлетворил служащего депо. Селезень расценил выход из патовой ситуации по-своему. Он резко повернулся и концом шпалы ударил поляка по затылку, отчего тот еще и шмякнулся лбом о железный кожух паровоза. Ношу рядовой скинул, а тело оттащил в сторону и накрыл брезентом.

– Сергей, ну, ты даешь стране угля! – изумился ветеран. – Ты сейчас в этой одежке так на моего Пашку похож. Аж сердце закололо.

– Да достали его слюни во все стороны! Надоел.

Они улыбнулись и начали осмотр ангара. Селезень снял со спины сидор, начал выуживать из него конец бикфордова шнура и искать подходящее для закладки взрывчатки место. Сергачев полез наверх локомотива, держась за вертикальные поручни. Вскоре из кабины раздались лязг металла и бормотание ветерана, занятого делом.

Устроив взрывоопасный сидор возле цистерны с керосином и приготовив шнур для зажигания, Селезень побежал к другим воротам, прикрывающим запасной вход в ангар. Наличие замка на них понравилось бойцу, а вот появившийся из подсобки железнодорожник в форме начальника среднего звена ошарашил разведчика. Пришлось быстро оглушить его, связать подручными веревками и ремнем, сделать кляп из грязного полотенчика и спрятать обратно в каморку персонала. Он снял с плитки кипящий чайник, пошвыркал кофе из стакана, закусил булочкой, затем заметил баллон со сжатым воздухом, который сноровисто перетащил к заминированной цистерне.

– Если Степаныч одолеет паровоз, а он его точняк сделает, то в ангаре останутся дрезина с цистерной, сцепка двух вагонов и еще одна дрезина, механическая, – вслух рассуждал Селезень, обходя владения, – часового снять и спрятать – это как два пальца. Выгоняем паровоз, зажигаем фитиль и дуем отсюда на всех парах. Отлично, Серый! Работай.