Я – борец! 2 Назад в СССР (СИ) - Гудвин Макс - Страница 43

— Сам-то курицу своровал! — укорил меня Олег, но неожиданно для себя согнулся пополам от боли в животе.

— Вы рыбки гуппи, что ли? Я вам сколько раз объяснять могу? Или вам нравится, когда вас бьют? Могу вас в секцию бокса сводить — там вам наваляют по правилам благородного кулачного боя древних бриттов. Давайте договоримся: вы делаете добрые дела, не совершая всякого дерьма, а я вас не буцкаю. Слишком уж много за вами косяков! Сейчас марш на пятый — тащить машинку в технарь. Только отсоедините правильно, чтобы потом не случилось… А потом — в комнату к Свете и спросите, не надо ли ей помочь. И не дай бог, у неё не окажется задач! Понятно?

Они, закивав, побросали карты, напялили обувь и убежали из комнаты.

Я же, забрав аппликации, пошёл к себе.

В комнате у меня ничего не изменилось с момента убытия к Свете и миньонам, только аккуратно на постели лежали мои заштопанные и окровавленные штаны, а на столе появились нитки и иголка.

— Саш, мы все за тебя переживаем, — начал Гена. — Ты если помощь какая-нибудь нужна, говори.

«О, разговор по душам с друзьями! Благо у нас тут не Марвел, они не будут кричать на меня „ты нам лгал“, если вдруг узнают, что я человек-паук…» — пронеслось у меня в голове.

— Ген, Жень, Ань. Давайте без предварительных ласк. Вас смущает моё поведение?

— Ну да, и кровь на штанах, и кинжал в сумке, — выдохнула Аня.

— И вы не понимаете, что происходит?.. — спросил я.

— Ну в целом да, — произнесла Женя.

— И не можете себе представить, что живущий с вами Саша может отобрать нож, не дать себя побить и искалечить, и защитить честь девушки? Даже если противников больше? — догадался я.

— … —

— Ребят, я понимаю вас, что вы за меня переживаете, но уверяю вас, всё позади и больше у нас таких проблем не будет.

— Саш, почему с тобой последнее время что-то происходит? — спросила Женя. — Это нас всех заботит, ведь ты раньше хоть и был другим, но как-то поспокойнее твоя жизнь шла?

«Потому, Женя, что это, дружочек, не твоё дело», — подумалось мне сразу же, а потом подумалось помягче: «Потому что раньше ваш заморашка Саша плыл по течению, а я во всё вникаю, и так получилось, что у меня уровень гормонов такой, что я прогрессирую не по дням, а по часам, что жуликам пацанским, что браконьерам, что бывшим служивым с наскока меня теперь не взять. Меня надо теперь „гасить“… если есть задача гасить, что того медведя — по уму, иначе я все кости могу пересчитать. А вся моя безмерная удача — до тех пор, пока в меня не стали стрелять. Кстати, надо быть теперь аккуратным, как бы братья-акробаты не раздобыли где-нибудь огнестрел и не решили меня всё-таки завалить.»

— Ребят, я вас очень всех люблю! — улыбнулся я. — Но мне пора в цех.

«И доверить вам все свои тайны я тоже не могу, вы хоть и советские, но всё-таки еще дети. Остаётся опекать молча, что же в этом плохого?»

— Твой костюм в крови, я зашила, но нужно стирать, — произнесла Аня.

— Спасибо, Рыжик. Слушай, утром у меня тренировка, погулять не получится, а то я завтра сдохну. — поблагодарил я.

— Ты же не тренируешься неделю? — не понял Гена.

— Там тренировка, от которой нельзя отказаться.

— У тебя что, с ними снова будет драка? — спросила Женя, подливая масла в огонь.

— Что? Нет! Короче, меня попросил потренироваться с ним тот, кого нельзя называть, силовик один, короче. В общем, не надо за меня волноваться. Всё хорошо, и мы еще ни раз залезем на крышу и помечтаем! — ответил я и, вроде как, донёс информацию.

— Ну тогда мы наверх, — облегчённо выдохнул Гена.

— Ань, переезжай ко мне в комнату уже, будем на соседних кроватях жить-поживать и добра наживать, — предложил я.

— Да я уже думаю об этом, — сообщила мне Аня под смех Жени и Гены, собравшихся в их комнату.

На смену я надел свою повседневную — кэжуал-одежду, если рубаху и брюки можно было считать таковыми, но современная молодёжь не шибко отличалась в разнообразии стилей. Одно было очевидно и бросалось в глаза: ничего приталенного тут не было, всё носилось и смотрелось слегка мешковато; у женщин цветовые решения были пошире, у мужчин же преобладали серые тона. Не мудрено, что в девяностые появятся люди в малиновых пиджаках и с излишеством в золоте на пальцах и поверх одежды.

Компромат в виде аппликаций я унёс с собой и, возле ближайшей мусорки, разорвал, решив для себя, что пенделя миньонам добра я и так раздам, и они себя и так уже скомпрометировали настолько, что дополнительных бумажек не нужно. Им я, конечно, этого не расскажу, пусть работают на благо общества, может, перевоспитаются попутно. Афганский нож положил туда, где лежат ножи и вилки в комнате, пусть будет, не под матрасом же его хранить, тем более что мои друзья-товарищи его уже видели.

В цехе по намотке всё было своим чередом, тот же план на вечер, однако мои пальцы перестали меня беспрекословно слушаться, они тряслись, еще бы, после стольких событий: и турнир, и афганцы, и бой с каратистами. Вика Андреевна даже сделала замечание, что хуже намотка, чем была раньше. Глицина бы попить, но его скорее всего еще не поставили в аптеки в таком количестве, если уже изобрели. Что там у нас есть природного для мозга с эффектом успокоения? Трава мелисса, валерьянка, гриб ежевик гребенчатый?..

Аня дождалась меня после смены, и мы, поболтав о разном, о книгах, о том, как она видит наше общее гипотетическое будущее, уснули друг напротив друга. Последней её фразой вечера было: «Спасибо, Саш, что заступился за меня перед Вовой. Я уже не знала, куда от него деваться.»

Она у меня всё-таки еще маленькая, ну что ж, будем растить и развивать морально. Со всеми её тараканами в мозгу дезинсекцию проведём, это уже дело принципа. Кроме того, от таких отношений есть и плюсы. С этим уровнем гормонов я очень хорошо прогрессирую, и не надо никаких Сидоровских таблеток; если всё так и дальше пойдёт, против мажорного костолома выйдет не человек, а настоящий борцовский медведь.

И несмотря на вечернее бодрое настроение, я не выспался. Будильник под подушкой, чтобы не разбудить Аню, прозвенел в 6:30, и я, заглушив его, принял вертикальное положение. Снился бой с афганцами в разных вариантах, снилась их ответка, несмотря на то что всё вроде решили мирно; как меня на выходе из общаги, словно в чёрно-белом фильме «Крёстный отец», расстреливают из «Томпсонов», а я не падаю и не падаю, хотя получаю очень много пулевых ранений. А потом ко мне идёт Эдриан Пол из сериала «Горец», в афганской форме и с катаной в руках, и на ломаном русском говорит мне: «Остаться должен только один!» И мы дерёмся с ним на мечах, ну как на мечах… У него катана, сабля по сути, а у меня то ли кинжал, то ли трофейный нож, тот самый, несказанно короче, чем у Эдриана. Я всё вижу, все его замахи, но мои движения такие медленные, что я не успеваю парировать его удары, и он каждый раз срубает мне голову, однако я почему-то не умираю, и бой продолжается. Финалом всего в этом странном и рваном сне я услышал уже знакомый голос Сидорова: «Что, тварь, я теперь в Вороне живу, и скоро приду к тебе в зал бороться по правилам дзюдо!»

«Ну и чушь!» — подумал я встав, идя чистить зубы и одеваться. За окном щебетали птицы, к которым я сейчас испытывал только раздражение и ненависть. «Как в диалоге Ромео и Джульетты про ненависть к Жаворонку», только там они его ненавидели, потому что наступало утро и им приходилось расставаться, а у меня… я просто вставал в полседьмого, потому что не смог сказать «нет». Да и некоторым людям хрен скажешь. С завистью посмотрев на спящую Аню, я поцеловал её в макушку, собрался и пошёл вниз, даже не поев.

Кто-то не может проснуться без кофе, а мне тупо лень, времени на его приготовление нет, я лучше это время посплю. В будущем будут всякие машины для его приготовления по будильнику в приложении, но до этого еще жить и жить. А пока иди, Саша, иди, голодный и не выспавшийся…