Я – борец! 2 Назад в СССР (СИ) - Гудвин Макс - Страница 23

— А мне долго ещё бегать? — спросил Гена.

— Сделай ещё час. Потом повесь форму. Закрой окна в зале. Завтра ещё две сессии бега совершим, — со знанием дела повторил я.

— «Совершим» это означает, что мы вместе будем бегать, а пока кажется, что я один стараюсь.

— У меня вес впритык, мне тоже нужно и воду ограничить, и углеводы, и может даже побегать перед взвешиванием, — ответил я на упрёк и, доставая бутылку с водой, поставил её на лавочку. В ней было как раз пол-литра. — Ген, только серьёзно подойди к этому, вот вся твоя вода на сегодня.

И Гена подбежал, взял бутылку из моих рук и, вытащив пробку, отпил один маленький глоток, чисто чтоб смочить горло.

— Ты не Медведь, ты Мучитель!

— Всё хорошо будет. В 24.00 приду в комнату, наберу тебе ещё воды, сам не набирай, жди меня, чтоб не сорваться, — посоветовал я.

— Понял, — грустно выдал Гена, провожая меня взглядом, пока я выходил из зала.

«Гречка» она же «классика» — новый для меня мир. Как у нас говорили в рифму: «Кто на рестлинг не идёт — тот в финале прое…», а я бы сказал иначе: кто на рестлинг не идёт — до финала не дойдёт!

Ибо от выигранной борьбы в стойке зависит, кто кого будет добивать на «полу». А под колотушками оказаться — это подвергать себя жёсткому испытанию. Даже серьёзные партеровики говорят, что чем больше ты пропускаешь на полу, тем ниже твой уровень борьбы в поединке. Или: с каждым пропущенным ударом в голову твой пояс белеет.

Был даже случай, когда один боец ММА, пропустив двадцать шесть ударов в партере, в клетке, из них семнадцать в голову, начал книги писать. Говорят даже, что неплохие, но, честно говоря, не читал. Не люблю фантастику и фэнтези.

Кроме того, мне кажется, что нельзя усидеть на двух стульях: либо ты борец, либо — писец. Я лично — борец.

Смена в цеху прошла гладко. С каждым днём моя намотка становилась лучше, а процент брака ниже, скорость при этом возрастала. Правда, девушки в цеху все удивлялись, как я такими большими пальцами с иголкой орудую.

Фёдор Емельяненко сказал бы: «С Божьей помощью», но я лишь улыбался и пожимал плечами. В душе надеясь, лишь бы не получить травму мелких суставов — тогда с намоткой придётся проститься.

Придя после смены в общагу, я встретил у себя в комнате Гену, Женю и Аню, и сдержал своё обещание — набрал Гене две бутылки из-под пива водой, по пол-литра каждая. Вручив ему их как флаг: мол, держи, это тебе на следующие сутки.

— Саш, у меня один кг слетел! — похвастался Гена.

— Всё хорошо, за завтра ещё слетит и грамм 200–300 за сегодняшнюю ночь, — порадовался я за товарища.

— Ладно, — кивнул Гена, — Мы наверх, ночью не будем, вы тоже не скучайте!

— Ты главное по еде и воде рекомендации не нарушай, — покачал я головой.

Стало понятно, что Гена с сексом ограничиваться не планирует. Ну да — это его дело, главное, чтоб вес сделал и на турнир вышел. И мы остались с Анной вдвоём, и она, встав, подошла к двери и закрыла её на барашку замка, вернувшись ко мне.

На ней был тот халатик в мелкий цветочек, в каком я её первый раз увидел. Она села со мной рядом на кровать, прикоснулась к моей ладони и произнесла:

— Саш, ну ты чего как маленький себя ведёшь?

Обычно я объясняю, что я имею в виду, но тут даже я не понял.

— Мы о чём сейчас речь ведём? — переспросил я.

— О том, что ты попросил у Гены, чтобы он спросил Женю, почему мы не спим вместе. — начала медленно объяснять Аня.

— Во первых, всё было не так… — Начал я, но был прерван рассказом.

— Я значит захожу в комнату, а там Генка спиной ко мне стоит, меня значит не видит и, такой Жене: Жень, почему Аня Саше не даёт⁈

«Это какой-то позор…» — пронеслась в голове мысль совсем по Булгакову.

— А Женя ему, видя меня и отвечает, матом, Ген, ты очешуел меня об этом спрашивать! А Гена не будь дураком и ответь, да я-то чё, Сашка напрягается, сам говорит, не живу половой жизнью и тебе не дам, типа тестостерон нужен к турниру! И поворачивается такой, замечая меня — спрашивает, Ань, а ты тут долго стоишь? Я говорю «достаточно!» А он мне, ну и чё тогда Саше ответить?.. — выпалила на одном дыхании Аня.

— Ну, дебил, конечно — беззлобный. — улыбнулся я комментируя действия Генки, — Ань, у него сейчас весогонка тяжёлая, мозг без глюкозы, на кетоны перешёл вот его и штырит.

— Это ты мне на каком языке сейчас говоришь? — сурово спросила Аня.

— На чешском, конечно, — улыбнулся я.

— Я поняла только первые два слова и что-то про мозг. — тут же смягчила тон моя девушка.

— Это самое важное! — выдохнул я, видя что обстановка разряжается.

— Смотри, наш мозг питается глюкозой и жирами — кетонами, но любит больше глюкозу, но когда её нет, то запускается процесс расщепления запасов, который называется кетозом. Однако, пока мозг полностью не перестроится с глюкозы на кетоны, могут быть такие пассажи. — улыбнулся я.

Тут конечно я слукавил, переход на кетоны происходит где-то на третий день и сопровождается подавленным нервозным состоянием, но Аня об этом не знает и не узнает, ведь у нас краткосрочная весогонка и дольше полутора суток не продлится.

— То есть, ты у Гены ничего не спрашивал? — улыбнулась Аня.

И я рассказал, как было дело на самом деле.

— Ну и дурак ты у меня! — снова улыбнулась Аня выслушав мой рассказ.

Её губы приблизились к моим и наш поцелуй был наверное самым долгим за весь месяц отношений.

А когда она отстранилась, снова продолжила говорить:

— Ты думаешь, наверное, что я затворница какая-то, но я реально боюсь в тебе ошибиться, как и потерять. Женя на меня уже как на дуру смотрит. Говорит, что парень будет на девчонок других засматриваться. Я её, конечно, говорю, что, во-первых, это не её дело, а во-вторых, если парень на юбки другие засматривается, то мне он такой подавно не нужен. — Она замолчала и, сглотнув ком в горле, продолжила: — А сама боюсь, боюсь, что ты засматриваешься. И потерять тебя тоже боюсь, и ошибиться в тебе — боюсь.

— Дилемма жёсткая. — Покачал я головой.

— Ну, Саш, только не смейся надо мной, мне от этого тоже плохо. — Проговорила она, смотря в пол, где один клетчатый тапок на её ноге легонько постукивал другой — правый бил левого.

— Смотри, вся общага знает, что мы вместе. — Начал я. — Мы ходим за ручку больше месяца, никто тебя не обвинит в легкомысленности, если мы будем ещё и постель делить.

— Да, знаю я. — Выдохнула она. — Просто той же Женьке легче: они с Генкой напились и переспали в первый раз. А ты у меня теперь не пьёшь. И я с тобой пить перестала тоже.

— Алкоголь он, конечно, коммуникатор, но ядовитый коммуникатор. — Улыбнулся я. — Предлагаю твой вход в мир любви с медвеДами осуществлять постепенно. Жалко, что ты не Маша, а то бы сказка получилась бы: «Маша и МадвеД»!

— Тебе нравится какая-то Маша? — Сурово спросила она.

— Да не, помнишь, сказка была «Маша и три медведя»? — Спросил я и получил вопрос на вопрос.

— А в твоём цехе одни девушки, да? Тебе оттуда кто-нибудь нравится?

— Странно, что этот вопрос мне Генка не задавал. Вошёл бы такой и с порога спросил: «Санёк, ты в цехе медь иголкой нанизываешь, а кого-нибудь из коллектива уже нанизал⁈» — Улыбнулся я.

— Я серьёзно. — выдавила Аня. — Нравится?

— Есть там одна мадемуазель Вика Андреевна, пушка — не девушка, жаль ей под полтос! — Мечтательно произнёс я, чем добился, что Аня начала колотить меня в плечо кулачками.

А потом обнял её, трепыхающуюся и рычащую от наигранного гнева.

— Я предлагаю тебе потихонечку ко мне привыкать, чтобы отпадали страхи и всякие левые мысли. — Предложил я.

— Это как — привыкать? — Спросила она меня.

— Вот когда я переодеваюсь, ты стеснительно отводишь взгляд, но ведь я знаю, что тебе хочется на меня смотреть.

— Не… — С тревогой в голосе произнесла она. — Не только смотреть…