"Фантастика 2025-103". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Виланов Александр Сергеевич - Страница 63

Только я дошел до выхода из академии, как холодный ночной ветер резко рванул мне навстречу, заставляя втянуть голову в плечи. Фонари, мерцающие в густом тумане, отбрасывали на мостовую длинные, зыбкие тени, словно предупреждая – «не время уходить».

И тут рядом со мной бесшумно возник Беркоф.

— Постой, Петр, — его голос прозвучал неестественно тихо, почти шёпотом, но в нём чувствовалась стальная хватка.

Я резко обернулся. Его обычно насмешливый взгляд был теперь напряжённым, почти тревожным.

— Что случилось? — спросил я, инстинктивно понижая голос.

Беркоф оглянулся, будто проверяя, не следят ли за нами, и быстро сказал:

— Созвонился с Зильберштейном. По нашему вопросу всё нормально – он урегулирует.

Я уже хотел расслабиться, но профессор резко сжал мне плечо, и его пальцы впились в ткань рубашки с такой силой, что я почувствовал боль.

— Но сейчас тебя у входа ждёт машина. Ты едешь к Зильберштейну. И он предупредил – до утра.

— К чему такая срочность? — сердце начало биться чаще. — Что случилось?

Туман вокруг нас сгустился, и в его пелене мелькнуло что-то тёмное – будто чья-то фигура промелькнула вдали и тут же растворилась.

Беркоф наклонился ко мне так близко, что я почувствовал запах эфирных масел и чего-то ещё – горького, как дым от сгоревшего пергамента.

— Дело жизни и смерти, — прошептал он. — Все подробности – в машине.

И прежде, чем я успел что-то ответить, он резко отстранился, бросив последний взгляд куда-то за мою спину, и добавил:

— И.. выключи телефон. Отдай его мне.

Пауза. Капли дождя застучали по брусчатке.

— Почему?

— Потому что иначе тебя найдут раньше, чем ты доедешь.

Его пальцы сжали мой телефон так крепко, будто это была граната с выдернутой чекой.

Забрав телефон, он растворился в тумане так же внезапно, как и появился.

Я остался стоять один, с леденящим душу предчувствием.

У ворот ждала черная машина без опознавательных знаков с затемненными стеклами, дверь которой приоткрылась сама собой, и из темного провала раздался низкий голос: "Садись. У нас мало времени".

Глава 3

"Доброй ночи, Петр Иванович", — раздался в полутьме голос.

Я вздрогнул, резко обернувшись. В дверном проеме стоял высокий мужчина в длинном черном пальто, его лицо скрывала тень от шляпы. За его спиной мерцал тусклый свет уличного фонаря, отбрасывая длинные тени на стены моего скромного кабинета.

"Доброй ночи… но я знаю только вашу фамилию. Можете представиться?" — спросил я, стараясь сохранить спокойствие.

Незнакомец медленно снял шляпу, и под ее полями открылось бледное, словно высеченное из мрамора лицо с холодными серыми глазами.

"Барон Казимир Витальевич Артемьев, следователь Имперской безопасности", — представился он, слегка склонив голову. В его голосе звучала та самая барская выучка, что выдавала в нем потомственного дворянина.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Имперская безопасность. Это не те люди, к которым обращаются просто так.

"Зачем вам понадобился я?" — спросил я, стараясь не выдавать волнения.

Артемьев усмехнулся, но в его глазах не было ни капли веселья.

"Волею судеб", — произнес он, словно взвешивая каждое слово. "Нам нужно, чтобы вы стали донором нашему агенту. Он под прикрытием, а у нас завелся крот. Я не могу отвезти его в подведомственную больницу — слишком рискованно. О том, что агент пострадал, тоже никто не должен знать."

Он сделал паузу, изучая мою реакцию.

"Пришлось задействовать старые связи. Обратился к профессору Зильберштейну. Да и с профессором Беркофом я по работе часто пересекаюсь", — добавил он небрежно, словно это было само собой разумеющимся.

"То, что с Беркофом пересекаетесь, догадываюсь. Он же проводит замеры студентов", — пробормотал я вслух, вспоминая, как тот самый профессор Беркоф методично проверял каждого из нас на "магические способности ".

Артемьев кивнул.

"Да. В мире магической преступности, а тем более в дворянской среде, надо знать всё о потенциальных нарушителях и вероятной угрозе Империи… и императору."

Его голос стал тише, но каждое слово звучало, как стальной клинок.

Я почувствовал, как сжимается желудок.

"А вы уверены, что я не растреплю никому то, что сейчас узнал?" — вдруг спросил я.

Артемьев пристально посмотрел на меня, и в его взгляде мелькнуло что-то хищное.

"Не растреплете. Вы же хотите отомстить за товарищей?"

Я замер.

"Это… террористы из «Гнева Матушки-природы»?" — резко вырвалось у меня.

"Да, те самые", — подтвердил Артемьев. "Агент у нас неопытный — сам себя подорвал, работая со взрывчаткой. Я привез его к Зильберштейну, а тут Беркоф звонит… и вас упомянул. Так что, волею судеб, вы едете со мной. Сейчас."

Я кивнул, но внутри всё сжалось.

"А зачем у меня отобрали телефон?" — поинтересовался я.

Барон усмехнулся.

"Думаешь, воина из проекта «Витязи» отпустят в доспехе гулять без слежки? В век современных технологий следят за устройствами. Вот твой телефон и прослеживают. И не надо никому знать, что ты был у Зильберштейна. Так надежнее."

"Понятно", — пробормотал я.

А сам подумал: как хорошо, что, когда ездил в Выборг, засветился у Юли. И ночевал в гостинице… Телефон с собой на дело не брал.

Дальше мы ехали молча, каждый погруженный в свои мысли.

За окном машины мелькали огни ночного города, но в душе у меня было темно и тревожно.

Мы вышли возле небольшого особняка в старинном стиле — аккуратная кирпичная кладка, чугунные решетки на окнах, но при ближайшем рассмотрении в стеклах угадывался едва заметный голубоватый отблеск защитных заклятий.

Похоже, у Зильберштейна и дома оборудована лаборатория. Явно фанатик своего дела.

Меня передернуло от внезапного холодка, пробежавшего по спине при мысли о том, какие неучтенные, нерегламентированные эксперименты мог проводить профессор в этих стенах, куда не заглядывали бдительные инспекторы университетского совета. В официальной лаборатории каждый этап, каждый реагент, каждый подопытный объект был на счету, но здесь, в этом уютном особнячке с видом на старый парк... Кто знал, какие границы науки он позволял себе переступать под покровом домашнего уюта?

Особенно красноречивым было то, что именно ему Имперская безопасность доверяла лечение своих лучших агентов - а это говорило о многом. Ведь в ведомстве не терпели дилетантов и не прощали ошибок. Если после ранений, полученных при выполнении особо деликатных миссий, агентов везли сюда, а не в оборудованные по последнему слову техники правительственные клиники, значит, профессор действительно был единственным, кто мог справиться с самыми сложными случаями.

Эта мысль немного успокоила меня, хотя легкое ощущение того, что я сейчас окажусь участником чего-то выходящего за рамки обычной медицинской практики, не покидало. В конце концов, если даже спецслужбы закрывали глаза на некоторые... нестандартные методы профессора, значит, результаты оправдывали средства. Главное, чтобы сегодня все прошло без осложнений.

Пройдя через узкую садовую калитку, мы вошли в дом через черный ход. В воздухе витал слабый запах антисептика и чего-то металлического — возможно, реактивов.

Да, действительно, было бы куда подозрительнее, если бы меня засекли в медицинской академии в такое время. А так — просто забыл что-то у профессора. Невинно.

Мы спустились по узкой лестнице и оказались в пристройке без окон. Стены были обиты звукопоглощающими панелями, а по потолку тянулись провода и магические контуры.

Ну хоть не подвал, — с облегчением подумал я.

В комнате нас уже ждал Зильберштейн. Его седые волосы были растрепаны, а на перчатках виднелись темные пятна — то ли кровь, то ли реагенты. На кушетке лежала девушка в изорванной и окровавленной одежде.