"Фантастика 2025-103". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Виланов Александр Сергеевич - Страница 11

Когда такси наконец подъехало, мы молча уселись на заднее сиденье. За окном мелькали нарядные школьники с огромными бантами, взволнованные родители, сжимающие в руках букеты астр и гладиолусов. Все куда-то спешили, сталкивались, смеялись, кричали. Хорошо, что мы выехали заранее – иначе точно опоздали бы.

Когда машина остановилась у главных ворот Академии магии, перед нами открылась картина, от которой у меня сжалось внутри.

Сотни представительских авто – черные, глянцевые, с тонированными стеклами. Чопорные дворецкие в белых перчатках открывали двери, выпуская наружу молодых оболтусов в идеально сидящих костюмах. Девушки в легких платьях небесно-голубых и сапфировых оттенков (форма-то отменена, но традиции живы) выходили из лимузинов, смеясь и поправляя локоны.

А мы… Мы приехали на такси.

Семен, впрочем, не смущался. Его шея вертелась во все стороны, он то и дело дергал меня за рукав, подмигивал и кивал в сторону очередной красавицы:

— Смотри-ка, вон та, в синем… Ну ты видел эти глаза?

Я лишь вздыхал. Нам здесь явно будут тыкать нашим происхождением. Но хотя бы я не один.

Построение – и взгляд на трибуну

Мы влились в толпу и выстроились на огромной площади перед Академией, заранее размеченной белыми линиями. Над нами возвышалась трибуна, где в строгих креслах восседал преподавательский состав.

А у кафедры с микрофоном стоял ректор – князь Витязев.

Высокий, с серебряными висками, в темно-синем мундире с золотыми аксельбантами, он выглядел так, будто сошел со страниц учебника по истории магии. Его пронзительные серые глаза медленно скользили по рядам, и когда его взгляд на секунду задержался на мне, мне показалось, что он едва заметно кивнул.

Или мне это привиделось?

Дождь усиливался. Капли стекали по щекам, но никто не шелохнулся.

Дождь продолжал моросить, но теперь он казался уже не просто осадками, а очищением, словно сама природа смывала с нас последние следы детства.

Ректор Витязев стоял перед нами, неподвластный непогоде, его голос, низкий и властный, разносился над площадью, заставляя дрожать не только от холода, но и от необъяснимого трепета.

— Студенты! — его слова прозвучали как удар колокола. — Сегодня этот дождь смывает с вас молоко матери. А я буду вашим новым отцом. Грозным. Строгим. Но справедливым.

Тишина стала еще глубже, будто даже ветер замер, слушая его.

— Присутствующие на трибунах преподаватели — ваша семья. Вы, стоящие передо мной, — тоже семья. На территории Академии вы — одно целое. И, надеюсь, за ее пределами тоже.

Его серые глаза, холодные, как сталь, медленно скользили по рядам, останавливаясь то на одном, то на другом лице, будто взвешивая, оценивая, предупреждая.

— Через три года те, кто выйдут отсюда с дипломом, станут новой опорой нашего Императора и надеждой Империи на счастливое будущее.

В его голосе не было пафоса — только непререкаемая уверенность, словно он уже видел нас в этом будущем.

— Потому, независимо от вашего статуса, вы должны стать единым целым. Той кирпичной стеной, на которой стоит наша государственность.

Я почувствовал, как Семен слегка напрягся рядом со мной. Его пальцы сжались в кулаки — он, как и я, понимал, что эти слова не просто красивая речь. Это клятва, которую от нас ждут.

— Единственное соперничество между вами — это соперничество в уровне знаний.

Ректор сделал паузу, и в этот момент дождь словно стих, будто по его воле.

— Даже наличие великих магических сил не позволит вам смотреть на других свысока. Вы уже должны знать: баланс между личной силой, артефактами и контролем над ними — вот что определяет настоящего мага.

Он поднял руку, и сотни голосов слились воедино, повторяя за ним девиз Академии:

— Знания — для нашего будущего! Честь мага — для справедливости! Сила — во славу Империи!

Мы кричали трижды, и с каждым разом голоса звучали громче, тверже, увереннее. Даже те, кто еще минуту назад смотрел на других с высокомерием, теперь чувствовали — здесь все равны.

Когда эхо последнего крика растаяло в воздухе, ректор кивнул:

— Теперь вы можете подойти к стенду у входа. Там расписание на первую неделю.

Его тон стал практичным, почти деловым, но в нем все еще чувствовалась железная воля.

— За шесть учебных дней вы должны пройти повторную проверку сил, познакомиться с кафедрами и выбрать направление, которое сможете осилить.

Я перевел взгляд на Семена. Он уже ухмылялся, явно представляя, как будет знакомиться с кафедрами (и, возможно, с их студентками).

— Формирование групп произойдет после этого.

Ректор слегка усмехнулся, словно читая наши мысли.

— Обучение, как вы знаете, общее — без разделения на женские и мужские группы. Только по желанию… и по способностям.

Последнее слово он произнес особенно четко, и мне показалось, что его взгляд на мгновение задержался на мне.

Толпа начала двигаться к стендам с расписанием, и я почувствовал, как что-то внутри меня изменилось.

Больше не было страха.

Было ожидание.

Вызов.

И тихая уверенность — что бы ни ждало впереди, я справлюсь.

А если нет…

То научусь.

***

Фотографируя расписание, я почувствовал, как холодный осенний ветер пробирает до костей. Вокруг стояли такие же промокшие первокурсники, съёжившиеся и потиравшие руки в тщетных попытках согреться. Лишь старшекурсники шли уверенной походкой, будто дождя для них не существовало.

— А где тут столовая? — спросил я одного из них, высокого парня в тёмно-синем мундире с золотым шевроном на рукаве.

Тот усмехнулся, словно вспоминая свои первые дни, и махнул рукой в сторону главного корпуса.

— Через арку, налево, потом по коридору до конца. Не пропустите — пахнет вкуснее, чем в любом ресторане города.

Мы с Семеном ускорили шаг, оставляя позади толпу, которая разбредалась по кампусу — кто-то искал библиотеку, кто-то кафедры, а самые предусмотрительные уже направлялись к общежитиям.

Для многих богатых студентов общежитие — не побег от родителей, а рациональный выбор. Задержался на опытах с преподавателем? Не беда — можно переночевать и не тратить время на дорогу.

Именно поэтому столовая, в которую мы вошли, напоминала роскошный ресторан с высокими потолками, хрустальными люстрами и белоснежными скатертями. В воздухе витал аромат свежеиспечённого хлеба, жареного мяса и пряных специй.

Мы выбрали столик в полутемном углу — так можно было наблюдать за другими, не привлекая лишнего внимания.

Взяв в руки кожаное меню, я ожидал увидеть стандартные студенческие макароны и компот, но вместо этого передо мной развернулся список изысканных блюд по ценам, которые не пугали даже первокурсника с ограниченным бюджетом.

— Бифштекс с трюфельным соусом… Утка в апельсиновом глазури… Да тут даже осетрина есть! — Семен зажмурился от восторга.

Мы заказали:

Два сочных бифштекса с кровью,

Картофель-гратен с хрустящей корочкой,

Салат из рукколы с кедровыми орешками,

Тирамису и шоколадный фондан на десерт,

Имбирный чай с мёдом, чтобы окончательно согреться после дождя.

Когда официант (да, здесь были настоящие официанты в белых перчатках) принёс заказ, Семен чуть не пустил слюну.

— Ну вот, а ты переживал, что будем питаться кашей из солдатского котла, — усмехнулся он, разрезая мясо, из которого хлынул розовый сок.

Мы уже погрузились в еду, как вдруг двери столовой распахнулись, и в зал ворвалась группа студентов.

Впереди шёл княжич Дубов — тот самый, что когда-то насмехался над нами на набережной. Но сегодня с ним были другие люди — не прежние прихлебатели, а новые лица, уверенные и надменные.

Он прошёлся по залу, как актёр по сцене, и направился к центру, где уже сидели представители «золотой молодежи» — девушки в шёлковых платьях, юноши в идеально сшитых мундирах.

— Ну вот, а я думал, хоть здесь от него отдохнём, — пробормотал Семен, откусывая кусок фондана.