По следам мистера Волка (СИ) - Кофей Ева - Страница 41

Герберт невольно вжимается спиной в стену, пусть и не хочет подавать вида, как ему неприятен волковед. Или насколько он… опасается его. Ещё и этот странный серебряный инструмент в его руках. Интересно, зачем ему? Хотя, нет, решает Герберт, лучше не знать.

Из горла вместо приветственных слов вырывается приглушённый утробный рык. Но граф быстро берёт себя в руки, вспоминая, кто стоит перед ним. Лучше не провоцировать, не давать повода…

— Я в ваших услугах не нуждаюсь, — наконец говорит Герберт, просверливая его диким взглядом. — Зачем вы здесь? Очередное издевательство надо мной? Чья идея? — всё-таки не выдерживает он и болтает-таки лишнее, давая волю эмоциям. — Досадно, знаете ли, я уж было решил, что хоть здесь смогу немного отдохнуть!

— Вы представляете, мистер Оуэн, — цокает Пит Фокс, — ведь вы здесь уже сколько, а? А меня не позвали. Кто вас осматривал? — глаза его поблёскивают, словно у человека, безудержно одержимого странными желаниями. — Кому доверили ваши мягкие, большие ладони? Грубые локотки. И… всё остальное. А?

Герберта передёргивает, но отвечает он вполне серьёзно и даже несколько обеспокоенно:

— Я был уверен, что это были вы… Не знаю. Я очнулся уже с перевязанной раной, мне сказали, что здесь был врач.

Который оставил в его ране осколок пули, да… Или врача и вовсе не было? Тогда выходит, кто-то хотел, чтобы Герберт погиб от ранения ещё до суда?

А если так, этот кто-то знал, что он невиновен. Иначе, зачем?

— Да если бы это был я, вы бы не были сейчас так бледны…

Он подходит ближе и протягивает к Герберту дрожащую руку.

— Раз… раздевайтесь! Хотят меня потеснить! Я лучший! Уж не тот ли это, кто появился в вашем замке?

— Кто появился? — не понимает Герберт и пятится от него. — Мне уже лучше, правда, я… выцарапал из раны остаток серебра, благодарю, всё заживёт теперь само. Вроде…

— Серебра! Это же, это же… Надо же… — он зловеще хохочет. — Какой дилетант этот ваш Джон Кроули!

Герберт хмыкает.

— Да при чём здесь он? Кроули меня даже не видел с тех пор, как я попал сюда! А вы… Нет, правда, вы можете идти, спа… спасибо за беспокойство.

— Правда? — мистер Фокс облизывает явно грязные, толстые, розовые пальцы и хмыкает. — А мне в пабе сказали, что он ученый мистический, и к вам затесался, вестимо, чтобы изучать. Волковедом хочет стать, видите ли. Но это наука непростая! О, эта наука не для всех!

Герберт, чтобы успокоить его, решает согласно кивнуть.

— Вы правы. Он тоже так сказал, но интерес у него действительно имеется. Однако вряд ли он нацелен только лишь на оборотней. Он, так… просто любознательный человек. Не, — усмехается, всё же не выдержав, — не ревнуете ли вы часом, а, господин Фокс?

— Ты пока раздевайся… — машет внушительным инструментом, — а я расскажу тебе историю, мой маленький мальчик.

Герберт, стиснув зубы, всё же снимает с себя рубашку, открывая стягивающие его тело серые и грязные от крови бинты, которые, конечно, никто ему не менял.

Лучше так, чем когда его — а вдруг, он уже ничему не удивится — свяжут. Если что-то пойдёт не так, Герберт хотя бы сможет защититься…

— Что ещё за история? — не спешит он поворачиваться к Фоксу спиной, не сводя глаз с серебряного инструмента в его руках.

Который волковед тут же оставляет в своём ридикюле. Женская по сути сумочка очень ему… идёт.

— А это, — ухмыляется мистер Фокс, — взял первое, что под руку пришлось… Мой непутёвый маленький неудачник меня отвлёк…

— Кто? — неожиданно для самого себя интересуется Герберт. — Что?

— Мой мальчик, Элжерон… Но не будем о нём. Он — досадное упущение. И даже не носит мою фамилию, так что… Милый мальчик, ты плохо выглядишь.

Мистер Фокс достаёт склянки, ватки и бинты и подходит к Герберту.

— И что все так разозлились… Волку нужно кушать. Да? Хочешь конфетку?

Герберт фыркает и усмехается.

— Нет, благодарю. Кушать? И вы считаете, что это я нападал на тех несчастных людей?

— Я не знаю, — усмехается волковед. — Оборотничество не только чарующий, трепетный дар и благость. Способность чуять магию — выше всяких похвал. А мягкие милые ушки? Но… Это ещё и проклятье. Оборотни легче многих людей могут, к сожалению, сойти с ума… И это печально. Очень, очень печально.

— Я не сошёл с ума, — рычит граф. — Меня пытаются свести с ума! Есть разница…

Пит Фокс, облизнувшись, качает головой.

— Я изучил множество книг, провёл множество экспериментов с оборотнями, чтобы теперь зваться волковедом. Я знаю о волках всё. И мне не нравится, когда моих сладких, хороших мальчиков подставляют. Если это так. Но одно то, что меня даже не соизволили пригласить… Гадость! Ах, меня всегда так завораживали старые истории про мир, где ведьмы жили среди людей и их сыновья из-за древнего проклятья были оборотнями. Дамочки с магией знатно, надо сказать, попортили людям кровь. Их стали истреблять. Но как найти ведьму, которая не хочет, чтобы её нашли? И это был лучший момент для того, чтобы оборотни вознеслись. О, как жаль, что я родился не в ту чудесную эпоху!

Граф задумывается, ведёт плечом, забывшись, и тут же морщится от боли.

— Верите в ту легенду о нашем возникновении? Мне вот всё равно, как и что там было… Оборотни считались менее опасными, чем ведьмы и могли помочь с ними людям, это главное. Сейчас ведьмы исчезли, почти… Но почему вместе с этим мы стали представляться угрозой вместо них?

— Почему? Не все смотрят на мир так, как я, — тянет Пит Фокс. — Даже тогда, когда короли и королевы жаловали вам титулы, земли, замки за все заслуги, можно было предположить, что когда ведьмы закончатся, возьмутся за волков. Магии как таковой больше нет, ищейки короны, охотники, вы отлично справились со свой задачей. Но теперь угрозы нет, видимой особенной пользы — тоже. Зато ещё заметнее стали отличия. А они — прямой путь к плахе. Быть может, при короне это происходило бы куда медленнее, но власть изменилась, и теперь все решения прошлого под большим вопросом…

— Так может и волкам тогда, — начинает закипать граф, — обидеться и изменить свои взгляды и отношение к людям?!

Мимо камеры проходит кто-то из стражей, что так не вовремя. Наверняка слова Герберта были услышаны им, потому что в камеру тут же открывается дверь и некто, неприязненно взглянув на них обоих, интересуется у Фокса:

— Всё в порядке?

— Вот вы как считаете, милый страж, есть ведь в образе оборотней что-то сладкое и порочное? Убийцы матерей, отступники магии, примкнувшие к людям и поплатившиеся за это. Везде отверженные, везде — чужаки. Думали ли вы, какого это? Быть одним из них? А в чём прелесть, знаете? Из глубины их дна видно луну.

— Откуда? — непонимающе щурится страж.

А Герберт, пусть и продолжал закипать от слов Фокса, вдруг разражается смехом, чем ещё больше сбивает стража с толку.

— Они ведь отбросы общества… Не волнуйтесь, волчонок, — гладит Герберта по плечу, — я с вами.

***В Бонсбёрне стало спокойнее с тех пор, как мистер Оуэн оказался за решёткой. Точнее, так казалось на первый взгляд, горожане выдохнули с облегчением и подались с упоением обсуждать всё произошедшее за последние… А сколько граф был в городе?

Девочка, что помогала на кухне в проклятом замке, даже сказать не могла, сколько прошло с его приезда, месяц от силы? Столько всего произошло, а одновременно кажется, будто миновало всего пара дней или целый год.

Но вот новое убийство, и всех вновь охватило тревога.

Жаль Бернарда… А ведь именно он говори с ней не так давно! И хотел, кажется, поговорить вновь. Не про базилик ли… Она что-то слышала об этой травке и том, как влияет это на оборотней.

Градоначальник лишь пытается успокоить всех, сегодня, говорят, он выступает с речью на площади, желая выразить соболезнования родным и близким всех пострадавших и рассказать о положении дел.

Вроде как графа всё равно не выпустят, это, почему-то, успокаивает людей.

А вот ей, глупой прислуге, непонятно почему. Её тревожит всё. Абсолютно. Город больше не кажется безопасным и родным. Не понять, где друг, а где враг.