По следам мистера Волка (СИ) - Кофей Ева - Страница 35

Она собирает изделия миссис Джонс и подаёт ему.

— О, благодарю! А я почему-то подумал, что раз её нет… А ты будешь здесь ещё долго?

— Нет, ухожу, мне нужно поговорить с графом. Уберечь его от беды…

— От беды?! — восклицает Кроули. — Так идёмте же скорее! Кажется, он у себя… Нам ведь по пути, Элис. Заодно прогуляемся, и вам безопаснее, и мне приятнее, — и он протягивает ей руку.

Она, поколебавшись, зная, что придётся выслушивать россказни о феях, всё же соглашается.

Хочется бежать, а Кроули плетётся как черепаха, да ещё и до сих пор держит её за руку, а это не слишком хорошо для репутации Герберта.

Зато сам Кроули едва ли не светится от удовольствия, и вопреки ожиданиям Элис всю дорогу говорит не о своём странном увлечении, а о мечтах про семейную жизнь.

— Я бы носил жену свою на руках, — и, подумав, добавляет: — даже если была бы она пышной. Вообще, в моём роду много было пышных дам, я привык, считаю это красивым. Думаю…

Она, наконец, подходят к замку, а потому Кроули теряет мысль, замечая Герберта, который будто специально поджидал их у врат.

— Элис, — гремит его голос, — почему так долго?! Ты ведь говорила мне, что я даже не замечу твоего отсутствия, а сама… — взгляд его падает на Кроули, а затем вновь впивается в Элис. — Что, прогуляться решила? Что-то не вижу, чтобы ты торопилась домой.

На этот раз он старается не оставлять улик, никаких знаков, что убийца — волк. И без того уже всё, наверняка всё, что будет случаться, будут сводить к одному и тому же. Всем ясно, что убийца действует один, что убивает особым образом, как зверь (ради разнообразия теперь он будет действовать иначе), что, скорее всего, хотя, нет — наверняка, это оборотень.

И пусть!

На губах его ухмылка.

После стольких убийств он всё ещё на свободе. Скорее всего ему так и будет всё сходить с рук, пусть и весь город подозревает то одного, то другого… Хотя, постойте, а других подозреваемых, кажется, и не было!

Он сдерживает смех. Несколько нервный, всё же происходящее ему не особо нравится, но…

Так, о чём он думал?

Ах да, пусть у всего города и есть подозреваемый, он всё ещё не за решёткой! Так что должно измениться сейчас?

Чувство вседозволенности смешивается с раздражением и злобой.

Но вот он отвлекается от этого чувства, останавливаясь под окном высокого дома и сосредотачиваясь лишь на деле.

Прыжок, удачный, ловкий, и пальцы цепляются за подоконник, а там и он сам пролазит через окно в тёмную, душную комнату.

Он прячется за шкаф, ждёт долго, но это лишь расслабляет его и успокаивает. Впрочем, после этого на него нападает скука, которая в свою очередь, как ни странно, заставляет усомниться в своих действиях.

А надо ли ему это? Быть может, хотя бы на этот раз… Ведь прошлые убийства были едва ли не случайными. То есть, нет, не так… Он не вполне владел собой в прошлые разы. Да, так будет правильнее — не вполне владел собой.

Сейчас же, вот, у него вполне есть время подумать и успокоиться. Повернуть назад…

Если не поздно.

Но за дверью раздаются шаги и звук их спугивает и без того робкие, несмелые мысли.

Он так уязвим сейчас… Не то, что в прошлый раз, и в самый первый раз… Он не думал тогда. Почти не думал. А теперь…

Но шаги становятся ближе, и времени подумать не остаётся.

Дверь открывается.

Вошедшую женщину он видит едва-едва. Не спешит выходить из укрытия, чтобы показаться ей.

Вот она ставит ногу на стул у кровати, чтобы поправить чулок.

Ему заметны её волосы, что, спустившись с плеч, закрывают ту часть лица, которую он мог бы рассмотреть. А заодно скрывают и его самого от неё. Иначе она могла бы вовремя заметить затаившегося в комнате человека и, быть может, сбежать.

И правда бы, кто убийца, открылась. Уже точно ни у кого не осталось бы сомнений. И не пришлось бы всё это так мучительно тянуть.

Но она не спешит поправлять тёмные волосы и поворачиваться в его сторону. Вместо этого сбрасывает с себя шаль, мешкает, пытаясь разуться, становится к нему спиной…

И он выступает из-за шкафа, сжимая в руке нож.

— Ты… — оборачивается она в тот момент, когда он оказывается совсем рядом.

И замолкает навсегда, даже не успев вскрикнуть.

Интересно, а Розали погибла точно так же? Ведь не было шума, и времени убийце потребовалось немного…

И из-за мыслей этих, или неосознанно, но он укладывает её на кровать так, как лежала некогда убитая Розали.

Поправляет пряди красивых — ему кажутся они очень красивыми! — волос, раскладывая их по белоснежной подушке, оставляет, поддавшись порыву, алый поцелуй на шее.

И покидает комнату, как и вошёл, через окно.

— Мистер Кроули, — тянет Элис, сверкнув салатовыми глазами, — идите вперёд, нам с гра… мистером Оуэном нужно кое-что обсудить.

— Отчего же, — возражает граф, — меня он не смущает. Вас же не смущала прогулка с ним в рабочее время!

Кроули мнётся на месте, не зная, что ему делать, и смотрит на Элис вопросительно.

— Я… Создал вам неприятности? — и торопливо переводит взгляд на Герберта. — Это я задержал её, мистер Оуэн, это моя вина.

— Хорошо, пусть он послушает про вашу распутную женщину!

Брови Герберта ползут вверх.

— Кто… Что? Ты… Да что ты себе позволяешь, Элис?! Какая муха тебя укусила?

— Что за распутная женщина? — интересуется Кроули деловито и так невинно, будто всё, абсолютно всё с недавнего приёма обошло его стороной.

Элис сверлит Герберта взглядом исподлобья:

— Когда ваш замок продадут с молотка и тут будет новый бордель, что я буду делать? Ходите к ней, но не женитесь! Мы вам приличную найдём!

Повисает молчание, со стороны Кроули — тревожное, со стороны графа — удивлённое. Похоже, слова Элис выбили его из колеи. Но вот Герберт взрывается заразительным, тёплым и красивым смехом, который мешает ему ответить быстро.

— Эл-элис, — вытирает Герберт выступившие от смеха слёзы, наконец отсмеявшись, — что ты себе… Что ты себе позволяешь? — но напустить на себя строгость никак не удаётся, и он просто решает признаться: — Я и правда собирался забрать её оттуда.

Однако договорить ему мешает кашель, которым он заходится на некоторое время, рукой показывая всем, что всё в порядке.

— П-подавился. Минутку…

— Но вы договоритесь, чтобы… я осталась здесь? — просит Элис, перестав злиться.

Герберт успокаивается.

— Мила… — бросает быстрый взгляд на Кроули и прочищает горло. — Элис, я не собираюсь жениться на ней. Счастливой семейной жизни у нас бы не было. По многим причинам. Но я не хочу, чтобы она оставалась там. И её там не будет, — договаривает он весомо.

— Но ведь… — запинается она. — Сейчас не лучшее время для перформансов.

— Всё, что я собирался сейчас желать, это решить свои проблемы. А потом уже…

Герберт замолкает, замечая приближающегося к ним Бернарда с напарником. Оба хмурые и угрожающе-серьёзные.

— Господа? — сторонится Кроули, но на него не обращают внимания.

— Мистер Оуэн, — говорит Бернард, — вы должны пройти с нами.

— Прошу прощения? — изгибает он бровь.

— Мэрайя из дома Морригона была найдена убитой в своей постели. Вы последний, кого видели с ней.

Все замирают. Воцаряется тишина. Растерянность во взглядах людей сменяется тревогой и непониманием. Странным таким, пополам с осознанием новой проблемы и неотвратимости произошедшего.

Только вот Герберт не смотрит ни на кого, и образ стража размывается перед ним, а в ушах всё нарастает шум.

Чтобы удержаться на ногах, ему приходится опереться об ограждение, каким-то образом тем самым содрав с ребра ладони кожу и не обратив на это никакого внимания.

— Нет… — слетает с его вмиг пересохших губ. — Как? — и всё же поднимает на Бернарда сверкающий звериный взгляд.

Из-за чего страж отступает, как и его напарник. Но всё же отвечает жёстко и веско:

— Как, вы нам расскажете. Её нашли в том же виде и состоянии, что и вашу жену в прошлом.