По следам мистера Волка (СИ) - Кофей Ева - Страница 21

Парнишка этот, почему-то, никак не выходит из головы, что Герберта уже начало раздражать. И он переключается на мысли об Элис. Вначале вполне приятные — она очаровательна и так забавна! А затем на вызывающие раздражение — Элис призналась ему, что договорилась брать уроки у какой-то там швеи. Работы было много и без того, а для одной служанки — слишком много, чтобы нагружать себя чем-то ещё! Тем более тем, что никак не относится к самому графу и замку.

Но запрещать ей Герберт не стал. Пока будет справляться и заниматься этим не в ущерб основному делу, пусть. Он не замечает, как почти доходит до нужного себе места, как выглядывает солнце из-за низких, рыхлых туч и пыль на дорожной кладке начинает играть радужными искрами… Из головы не идёт ещё одна мысль, от которой граф и рад был бы избавиться, да не может с тех самых пор, как Элис принесла ему в комнату чай. К слову, в любимой чашке его покойной жены…

Убийцу Розали ведь нашли… Почему он не узнал подробности? Герберт не знает даже, жив тот человек или нет… А ведь мог выяснить всё ещё на месте, когда только вышел из тюрьмы! Не считается ли то, что он… испугался узнавать об этом, предательством Розали? Герберту было проще принять мысль, что убийца её наказан, а его собственное имя очищено. Чем рисковать сойти с ума от ярости или неспособности самому наказать преступника.

Герберт ненавидит себя за это. И как бы до этого он не избегал этих мыслей, теперь они посещают его день и ночь. Из-за чего граф так и не смог расслабиться. А полнолуние между тем наступит уже совсем скоро… — Что ж, — выдыхает он сам себе и озирается по сторонам. — Ладно…

Он стоит на том месте, где недавно нашли вторую жертву. Конечно, после стражей, дождя и обычных зевак, которых наверняка успело пройти здесь толпы, найти ничего не удастся. И всё же Герберту хотелось проверить… И плевать, если его прогулка по этой местности покажется кому-то подозрительной!

В конце-то концов, улица не опечатана (что странно...). А из-за одного лишь «правила», гласящего, что убийца всегда возвращается на место преступления, Герберта вряд ли повяжут стражи. Он проходится медленно по тротуару вдоль кустарников, взглядом задумчивым и цепким обводит одинокий фонарь, дорогу, дом в отдалении… Люди говорили, что слышали крик и рычание, но всё стихло быстро, поэтому они не стали выходить.

Герберт решает подойти к дому, вроде бы девушку нашли по пути к нему… Он смотрит себе под ноги, пытаясь представить, что произошло той ночью (и пытаясь не представлять себя на месте убийцы). И замирает, когда находит на дороге, выложенной камнем, несколько глубоких царапин. — Странно… — он опускается на корточки и проводит по бороздкам кончиками пальцев. — Если это те «следы когтей» о которых говорили, то волковеда, видимо, не вызывали…

***

Элис заканчивает с основной работой — уборкой в жилых комнатах, готовкой на обед и вечер, стиркой и заштопыванием графской одежды, в которой за десять лет дырок появилось столько, сколько имеет смысл зашивать. Остальное пришлось выкинуть. И куда только смотрела миссис Смит?

Элис поджимает губы, в попытке отогнать от себя нежелательную мысль.

В письмах тётка хвалилась, что она — первоклассная слуга.

Но замок в упадке. Стоит это признать.

Элис переводит дух, стирает пот со лба и обдумывает, что лучше сделать дальше — взяться за подвал или доски на улице?

Рассудив, что в подвале и на чердаке может управиться Курт, которому нежелательно носу из замка выказывать среди бела дня, Элис идёт к горе гнилых досок и старому сарайчику. Он в таком состоянии, что лучше всего будет разобрать его на дрова. Без этого топить скоро будет нечем.

Она записывает заметку на клочок бумаги, чтобы не забыть надоумить графа.

Поправляет косынку, убирает карандаш в карман и берётся за пилу и топор.

К сумеркам одна из стен разобрана, а Элис допиливает доски. Тяжело дыша, она поднимает лицо к небу и мрачнеет при взгляде на белый призрак полной луны.

Ей никогда не приходилось раньше иметь дело с оборотнями. Как это будет? Придётся, где-то запереть графа? Но ведь подвал такой хлипкий, а комнаты с окнами и деревянными дверями не подойдут. Может… посадить его на цепь?

Элис, отвлёкшись на эти мысли, проходится пилой по руке и вскрикивает.

Рана глубокая, придётся отвлечься на перевязку и только после поскладывать дрова и доски, а потом и растопить печи и камины…

Много, много жрёт графский замок…

Но прежде чем сделать задуманное, Элис пишет, отведя кровоточащую левую руку в сторону, чтобы не запачкать бумагу и фартук: «цепь».

Впрочем, быстро понимает, что это было лишним, ведь встречает на крыльце графа и тут же выпаливает:

— Вы уже нашли подходящего размера цепь для себя?

Брови его настолько выразительно ползут вверх, что рискуют и вовсе слететь с лица.

Элис, залитая кровью, стоит перед ним, бледная, и несёт какую-то чушь… Час от часу не легче.

Герберт тут же подступает к ней и, не разбираясь, что произошло, подхватывает её на руки.

— Какую ещё цепь, что с тобой? — локтем открывает он дверь в замок.

Это замечает и один из стражей, которого послали задать графу ещё несколько дополнительных вопросов. В том числе и про его намечающийся приём.

На крыльцо капает кровь…

— Руки вверх! Отпусти девушку!

Герберт замирает, закатывая глаза и, не оборачиваясь к нему, вздыхает.

— Да с чего бы вдруг? — тянет он, словно издеваясь над стражем.

И крепче прижимает Элис к себе.

— Вы… аа! Арест! Арестованы! Ууу! Убийца!

Парень поправляет берет с нашивкой герба Элмары дрожащими руками.

— Да жива я! — встревает Элис. — Граф, не ёрничаете, у него ведь оружие… Отпустите.

Но Герберт лишь оборачивается к стражу и сдвигает к переносице брови.

— Она ранена! — рявкает он. — Хотите, чтобы я отпустил её, не оказал помощь и из-за вас, уважаемый, она заболела или умерла? И часто такие, как вы, размахиваете оружием без разбору? И вообще, мальчик, — цедит он сквозь зубы, — полнолуние сегодня. Не стоит злить волка перед полнолунием! Если мне память не изменяет, даже в законе прописано, что наказуемо провоцировать оборотней в этот день! А выглядит так, будто вы делаете это специально. Чего вообще здесь забыли?! — подступает он ближе, всё так же не спуская Элис с рук.

Ей становится неловко, всё же руку она повредила — не ногу. Да и умирать не собирается! А граф дурака валяет! Когда у них и без того полно хлопот! Она краснеет, но молчит, ведь разговор ведут мужчины.

— Мне нужно задать вам несколько вопросов, — подходит страж ближе с опаской, — но я вижу, вы предпочитаете, чтобы вас вызывали в участок.

— Может, и предпочитаю, — чеканит Герберт уже просто из упрямства. — Но вы можете пройти, раз так. Дверь заодно нам придержите, — сторонится он, пропуская стража, — а то мне несподручно как-то.

— Никто больше у вас не живёт? — с живым, даже голодным интересом спрашивает парень, с опаской подходя к двери и бросая на Элис брезгливый, осуждающий взгляд.

Это замечает Герберт и крепче прижимает её к себе, как бы защищая… своё. Однако ничего об этом не говорит, реакция выходит непроизвольной.

— Нет, — забывает он о Кроули. — Кто здесь будет жить?

— Значит, повязались с одной слугой? А работать где планируете? Замок ваш, наверное, камнем на шее висит.

Герберт проходит в гостиную, не особо заботясь о том, следует ли страж за ним, и отвечает с запозданием, устроив Элис на одном из диванчиков.

— Камнем, верно… Поэтому я и здесь. С работой уж, как выйдет. Но пока сбережений моих должно хватить. А почему любопытствуете?

— Ваша затея с приёмом вызывает опасения… К тому же если вы думаете пригласить нашего градоначальника сюда… Это оскорбление городу! — он сверлит Элис взглядом, симпатичная, ещё совсем дитя, отвратительно… — Напоминаю, что мы вправе собрать совет и изгнать вас, если на то будет необходимость…

— Замок себе заберёте в таком случае? — охотно интересуется Герберт и усмехается.