Греческая смоковница (Ягода созрела) - Васп Памела - Страница 5

— Патриция! — выдохнул он, не в силах сдержать свои чувства. — Патриция!!!

Обжигающая струя страсти ударила внутри ее и она испытала восхитительный миг концентрации всех мыслимых наслаждений. Переливающие колдовскими цветами залпы заслонили от ее взора весь мир. Она закричала от счастья и непроизвольно ее ногти вонзились ему в спину, царапая до крови. Но ни она, ни он даже не заметили этого. Цветные вспышки пред ее глазами стали рассеиваться, она с трудом приоткрыла глаза и сквозь волшебное зарево проступили добрая улыбка и его бездонно глубокие глаза.

— Патриция! — снова повторил он и рухнул рядом с ней на узкой койке.

Она почувствовала, как по ноге ее потекла из лона горячая липкая струйка, и это подействовало на нее, как ледяной душ, мгновенно вырвав из мира чудесных иллюзий в обрыдлую повседневность. Сейчас он превратится в бездушный куль расслабленных мускулов и заснет, удовлетворенный, как обычно поступали ее предыдущие любовники. Он вытянул из нее все соки, больше ему ничего от нее не нужно. Он такой же бездушный, как все мужики!

И с удивлением услышала, как он прошептал ей на ухо все то же слово, которое каждый раз произносил по разному, вкладывая каждый раз в это слово столько, сколько не скажешь продолжительной речью:

— Патриция!

Она почувствовала на своем животе возвращающую к счастью ласку его сильной руки, его губы вновь жадно искали ее рот, и досада, внезапно охватившая девушку, испарилась мгновенно, не оставив по себе малейших воспоминаний. Она поразилась, какими разными и удивительными могут быть поцелуи, которым раньше она не придавала никакого значения. Она успела подумать, что он открыл ей совершенно новый огромной мир, но очередная волна его ласк, снова ввергла ее в негу наслаждения, и она перестала думать вообще о чем-либо. Ей просто было неимоверно здорово. Словно не в спартанской обстановки тесной каюты на узкой койке находились они, а на бескрайнем облаке волшебной страны, предназначенной для них одних.

И вновь его прикосновения заставляли ее дрожать, и вновь его голос, заставлял тело напрягаться, а ноги непроизвольно раздвигаться в ожидании его. И он не обманывал ее ожиданий.

Патриция уже не понимала — спит ли она и грезит, или все это происходит наяву, превосходя самые дерзкие ее вожделенные мечты.

И лишь когда он окончательно выбился из сил и заснул на ее плече, она стала тихонько всплывать на поверхность реальности из пучин сладострастия.

Патриция окинула затуманенным взором обстановку каюты. Под потолком ровно светила лампочка — молчаливая свидетельница восхитительного слияния двух тел, на полу валялись скрученные жгутом простыни.

Все тело ее горело огнем, груди не хватало воздуха.

Она встала. Том открыл глаза и улыбнулся ей. Патриция склонилась над ним и поцеловала в щеку. Он снова закрыл глаза.

Она взяла с полочки сигареты и нагая вышла на палубу, под освежающее дуновение слабого морского ветерка. И пораженно увидела, что солнце в очередной раз рождается из черной дали моря, окрашивая все в чарующие волшебные тона. Ранняя чайка кружила над водой неподалеку, нарушая тишину утра неприятными пронзительными криками.

Патриция села и закурила, пытаясь разобраться в своих чувствах. Свежий воздух и терпкий дым сигареты успокоили ее, и она поняла, что цель ее безумной экспедиции достигнута так быстро. Она думала о мире гораздо хуже.

Она отшвырнула окурок в бессловесные воды залива и вошла в каюту. Том спал безмятежно, чем-то очень напоминая ребенка, густые волосы упали на глаза, рот был приоткрыт. Патриция укрыла его заботливо одеялом и провела ладонью по его плечу.

Затем достала из своей дорожной сумки небольшой переносной магнитофон и снова вышла на свежий воздух. Смотала кассету на начало, закурила еще одну сигарету и нажала на клавишу воспроизведения. Из динамика послышался е голос:

— Итак, я решила. Не знаю правильно или нет, но я решила. Я хочу узнать жизнь сама. И для этого мне не нужно было ехать в Мюнхен…

Глава вторая. Первая ретроспекция

Молодая служанка-негритянка в белоснежной полупрозрачной блузке, под которой просвечивал старомодный бюстгальтер, и длинной черной юбке, совершенно сбилась с ног, по всему дому разыскивая Патрицию. Внизу у лестницы, аккуратно стояли собранные вещи Патриции — вместительная кожаная коричневая сумка и чемодан совершенно чудовищных размеров.

— Патриция! — служанка взбежала вверх по лестнице и нервно распахнула дверь в комнату девушки. — Патриция! Где же ты! Нас уже ждут целый час! — в голосе негритянки звучали нотки отчаяния — она всегда все принимала близко к сердцу. — Самолет улетает! Патриция!

Она спустилась и прошла в светлую столовую, где ее хозяева угощали изысканным завтраком важного гостя. Сидящие за столом вопросительно посмотрели на нее. Служанка виновато развела руками и бросилась на дальнейшие поиски Патриции.

Отец Патриции тяжко вздохнул и посмотрел на наручные часы. Он сидел в строгого покроя черном костюме и накрахмаленной белой рубашке. Узел галстука, прихваченного бриллиантовой заколкой, был слегка ослаблен. Кофе перед ним давно остыл — он его едва попробовал. Был глава семейства уже пожилым, седовласым, представительным мужчиной, который несмотря на возраст не потерял деловой активности и являлся исполнительным директором греческого филиала крупной транснациональной кампании.

— Уже половина второго! — с раздражением сказал он. — У меня в два сорок пять совещание! — Он строго посмотрел на жену, словно она виновата: — Где девочка?

Мать Патриции выглядела значительно моложе своего супруга и тщательно ухаживала за своей внешностью, чтобы не отпугивать молодых поклонников. Она внимательно следила за европейской модой и всегда за ней поспевала, что подчеркивал ладно сидящий на ней белый брючный костюм, под пиджаком виднелся элегантный сиреневый бадлон, на шее красовалась кокетливая пестрая косынка.

— Не знаю, — раздраженно ответила она, нервно сжимая в кулаке салфетку, и оглянулась в сторону дверей. — Я опаздываю к парикмахеру. Ох уж эта Патриция! Хоть сегодня-то она могла бы не опаздывать!

— А почему вы ее отсылаете именно сегодня? — вежливо поинтересовался гость.

Хозяйка дома виновато улыбнулась ему — вот, вынуждены при желанном госте решать семейные неурядицы. Она имела на гостя виды не только в его профессиональной пригодности, поэтому и пригласила его на завтрак, хотя вполне могла решить все вопросы в его конторе. Опытный юрист прекрасно понимал это, и вел себя соответствующим образом. Хотя костюм его и отличался неброской строгостью, всем своим поведением за столом он подчеркивал, что он еще и элегантный кавалер. Было ему около сорока, но здоровый образ жизни и ежедневные занятия гимнастикой делали свое дело — он казался мужчиной хоть куда, а элегантной формы очки придавали ему очень интеллигентный вид.

— Кончились каникулы, — пояснил гостю отец Патриции. — Она должна вернуться в колледж в Мюнхене.

— Патриция, Патриция! — сбилась с ног служанка-негритянка, она вновь вбежала в столовую: — Я даже не знаю где ее искать!

— Посмотри в бассейне, Дэниел, — посоветовал хозяин дома и пригладил свои густые, седые с желтизной волосы. Эта история начинала утомлять его и он с облегчением подумал, что каникулы у дочки не бесконечны, и что завтра размеренный уклад его дома ничто не нарушит.

Из просторной столовой одна дверь выходила в сад, где в метре от дома, зажатый с трех сторон раскидистыми кипарисами, размещался уютный небольшой бассейн, отделанный мраморными плитами. Служанка выскочила к поребрику и у нее как камень с души свалился — в бассейне радовалась жизни потерявшаяся Патриция, которую ничуть не заботил предстоящий отъезд.

Девушка совершенно обнаженная плавала в голубовато-зеленой прозрачной воде бассейна.

— Патриция! — с укором в голосе закричала негритянка. — Вы опоздаете на самолет! Скорее! Ваши вещи я уже подготовила…