На службе у Изгоя - Калинин Даниил Сергеевич - Страница 39

– Как я могу судить нуждающегося, мастер! Ведь сказано в Священном Писании… Дословно не процитирую, но ты ведь помнишь ту евангельскую историю о женщине, пожертвовавшей в храме две лепты – последние, что у нее были, – и богаче, подавшего обильно? В глазах Господа жертва бедной женщины была выше, ведь она отдала последнее, в то время как богач делился лишь малой толикой своих богатств. Так вот и я с большей гордостью вкушаю твое угощение, чем если бы меня потчевали наши купцы.

Судя по лицу Калинника, не особо умеющего скрывать свои чувства, сейчас он испытал одновременно и облегчение от моей адекватной оценки его гостеприимства, и в то же время стыд из-за своей нужды. Пожалуй, стоит его немного подбодрить:

– Мастер, вы построили замечательные либурны, отличные суда! Всего четыре корабля сумели справиться со всем касожским флотом, утопив и сжегши пять десятков кораблей!

Польщенный грек поднял чашу:

– Одни корабли не смогли бы выиграть битву. Я слышал о вашей победе в бухте Епталы и горжусь знакомством со столь великолепным тактиком и полководцем, как вы!

– Не прибедняйтесь, мой друг! Я уверен, что ваши либурны отлично нам послужат. Они превосходно показали себя в бою с ладьями касогов, у них высокая скорость и маневренность, а какова их управляемость при таране?! С помощью катапульт мы подожгли многие суда противника. И если честно, мне кажется, что ваши либурны смогли бы потягаться даже с тяжелыми ромейскими дромонами!

Собеседник поджал губы при упоминании о возможном столкновении с византийским флотом, но, прежде чем я успел извиниться, он философски подметил:

– Так ведь либурны и прославились в битве при мысе Акций. Флот Марка Антония, бывшего сподвижника Юлия Цезаря, включал в себя множество крупных кораблей, некоторые из них были значительно больше современных дромонов. Так называемые эннеры и децимремы, они имели четыре и пять рядов весел. Их было невозможно протаранить – борта внизу оковывались сталью…

Тут я мысленно присвистнул.

– …а захват исключался из-за многочисленности абордажных команд. Но флот Октавиана Августа, наследника и племянника Цезаря, под командованием Агриппы легко разбил Антония: легкие, быстроходные и маневренные либурны уходили от лобовых атак, стремительно обтекая противника и одновременно забрасывая врага зажигательными снарядами. Сами же они за счет своей высокой скорости были крайней сложной мишенью для катапульт Антония…

Я с удовольствием выслушал рассказ мастера, активно мотая на ус опыт античного флотоводца Агриппы – вполне возможно, он мне еще пригодится.

Осушив кубок, Калинник с плохо скрытой надеждой спросил:

– Вы смогли убедить князя построить больше либурн?

– Нет.

Как кажется по глазам корабела, в его душе умерла надежда, но я поспешил ее воскресить:

– Я убедил его в большем: заложить верфи и пригласить вас вместе с мастерами строить для него корабли, став также и подданными Ростислава.

Не сумев удержаться от легкого щегольства, я назвал тмутараканского правителя по имени, а ведь для этих мест это многое значит. В частности, называть своих владык неофициально, пусть и в застольном разговоре, может позволить себе лишь пьяный глупец… Или приближенный к правителю, весьма влиятельный человек.

Которым я, по сути, теперь и являюсь.

Грек всерьез задумался. Калинника можно понять: одно дело получить жирный заказ, который мог бы поправить его текущее бедственное положение, и совсем другое – сорваться с какого-никакого обжитого места, перевезти семью, начать все с нуля… К тому же кто может гарантировать, что в своих владениях тмутараканский князь не заставит своих новых подданных строить ему флот силой? Все это было написано на лице корабела так явно, что я постарался как можно быстрее развеять его сомнения:

– Я даю свое слово, что получать за работу вы будете не меньше, чем если бы рубили либурны в Херсоне. Более того, на новом месте князь обеспечит вас хлебом в достатке, не взяв за то ни единой монеты, и освободит от любых податей на пять лет.

Лицо византийца посветлело при упоминании об отсутствии налогов – и тут же его глаза подозрительно сузились:

– На новом месте?

Я заговорщицки улыбнулся собеседнику:

– Мастер, вы слышали о Танаисе?

Калинник удивленно приподнял брови:

– Конечно, слышал! Боспорский город, самый северный из наших…

– Мы хотим его восстановить. Отстроить каменную крепость, большой порт, верфи… Мы хотим пригласить не только вас и ваших мастеров, но и каменщиков, да и просто любых желающих, кто хотел бы попробовать построить жизнь на новом месте. Как думаете, люди отзовутся на призыв князя?

Грек внимательно и серьезно посмотрел мне в глаза.

– Если слова об отсутствии податей не ложь и вы действительно будете кормить людей первое время, к вам прибежит едва ли не весь Херсон. – Сокрушенно покачав головой, собеседник продолжил: – Базилевсы выжили из ума. После царя Василия лишь Исаак Комнин был действительно выдающимся правителем, пытавшимся поставить знать на место, возродить армию и флот, поддержать народ. Правил он, увы, недолго, и, боюсь, его болезнь имела не естественное происхождение, а была следствием действия яда. А кто еще? Бессердечный Константин, брат Василия, начавший давить людей поборами и окруживший себя вороватыми льстецами? Отравитель и убийца Михаил Пафлагон? Трижды женатый Константин Мономах или настоящий базилевс, Константин Дука? Разве при каждом из них знать не боролась друг с другом, грабя народ и тут же расхищая казну? Разве каждый из них не давил простых людей все новыми и новыми поборами? Да у нас уже землепашцы перестают трудиться на хорах! Потому что сколько бы земля ни родила, для себя останется так мало, что вряд ли хватит дожить до следующего урожая, если решишься вновь сеять!

На мгновение прервавшись, Калинник с надеждой посмотрел мне в глаза:

– Быть может, нет смысла возрождать старые руины? Что можно найти на месте разрушенного Танаиса, кроме древних камней? А вот Херсон пойдет под руку князя Ростислава, обязательно пойдет, коль он явится под стены города даже с небольшой дружиной!

Калинник говорил с сердцем и, как кажется, с абсолютной уверенностью в том, что сказал. Я с минуту раздумывал над его словами, а после решительно махнул рукой:

– Нет. Пока не время – принятие Херсона означает и борьбу с империей, а мы к этому не готовы. Пока не готовы. Нам нужен и флот, и крепость в устье Дона, причем именно сейчас – вот что я тебе, мастер, скажу. Так что, сам-то пойдешь под руку князя?

Калинник твердо кивнул:

– Пойду.

– Вот и отлично. Поговори со своими людьми, мастер, отправь надежного человека к каменщикам, пусть тихо переговорит и с ними. Но я не хочу, чтобы в Херсоне на каждом углу кричали об исходе в Танаис, не хочу проблем с вашим катепаном, пока я нахожусь здесь с малым сопровождением. Разговаривайте, повторюсь, тихо, так же тихо собирайтесь, и так же тихо мы отплывем на купеческих ладьях – Горислав обо всем знает и обещает помочь. Через три недели к гавани Херсона подойдут наши либурны, они будут сопровождать первую партию поселенцев. Кстати, на месте уже возводят острог и землянки, а к концу лета, даст Бог, вы уже обживетесь. И да, мастер, – мне нужен смышленый парнишка в сопровождение, умеющий читать на греческом и говорить на русском. Найдешь такого?

Византиец согласно склонил голову:

– Мой старший сын Александр, он обучен грамоте и разумеет ваш язык. Но позволь спросить, стратиот, зачем вам такой человек?

– Хочу покопаться в городской библиотеке. Должны же были остаться там хоть какие-то записи о местоположении Танаиса?

– Вполне могут быть. Но, повторюсь, на месте древнего порта мы найдем лишь горы старого камня…

– Мастер! Вы отличный корабел, но, боюсь, не лучший градостроитель! Подумайте сами, где мы возьмем в степи тот самый камень? А между тем его залежей будет достаточно даже в уцелевшем фундаменте!