На службе у Изгоя - Калинин Даниил Сергеевич - Страница 19

Накаркал!

– Брони и шеломы!

По моему настоянию, не меньше четверти серебра, выделенного на сборы, ратники потратили на относительно дешевые скандинавские шлемы с полумасками. Такую же сумму они оставили в кузнях, где на стеганки нашили металлические пластины, закрывающие сердце и часть живота. Так что теперь мои люди действительно имеют хотя бы относительное подобие брони… И к слову, большинство ратников уже надели ее – предчувствуя недоброе, последние пару дней я не снимал кольчуги и того же требовал от десятка.

Между тем по кромкам обоих берегов словно взмыли вверх снежные фонтаны – это засевшие в засаде воины, прикрывающиеся до того шкурами, начали резко вставать, сбрасывая с себя наметенный снег. Одновременно раздался дикий полурев-полувой атакующих, и по кручам вниз заскользили десятки лыжников. В воздух взмыл первый поток стрел, жутковато зашелестевших над головами…

– Щиты!!!

Я едва успел закрыть нерасторопного купца, едущего со мной в одних санях. Сверху раздался холодящий кровь свист, и тут же в промерзшее дерево дважды звонко ударило, потом еще раз. Сзади раздался крик боли…

– Вышата, раздавай секиры!

– Ты что, варяг, сдурел?! Да я…

– Да ты сейчас в землю ляжешь! Ты посмотри, сколько их!!!

Действительно, спускающихся по кручам разбойников (вот только разбойников ли?) никак не меньше тысячи. Жидкая цепочка двух сотен купеческой охраны, усиленная полусотней новгородских дружинников (посадник расщедрился), кажется совсем тоненькой против массы ломанувшихся к нам людей в тулупах да меховых шапках. Вот только последние сжимают в руках уже привычные мне секиры да сулицы и прикрываются крепкими деревянными щитами…

– Все сюда! Здесь секиры из харалуга!

Не обращая внимания на возмущенный вопль Вышаты, я срываю обвязку с саней и хватаюсь за цепкое, ладное в руке древко чекана[53]. К нам тут же устремились ратники моего десятка, следом потянулась охрана и с соседних саней. Купец словно впервые осмотрелся по сторонам, охнул и склонился к свертку, лежащему в ногах. В следующую секунду в его руке появился клинок, ярко сверкнувший светлой сталью с волнистым узором.

– Кругом! Кругом!!! Сомкнуть щиты!

Мой крик подхватил Еремей. Кивнув ему, я спрыгнул на лед, внахлест смыкая свой щит с щитом побратима.

Между тем противник практически добежал до нас. Десятка три ратников из охраны торговых гостей окружили Вышатины сани, по моей команде сомкнув щиты, – и в них тут же вонзились дротики и метательные топоры. Тяжелые удары по дереву крепко тряхнули и мою руку, но стоящий рядом побратим помог удержать «стену»… Совсем рядом, всего в нескольких метрах впереди раздался яростный рев, исторгнутый десятками глоток. Взглянув в зазор между щитами, я увидел разбойника с воздетым над головой топором, бегущего прямо на меня.

Удар!

Вражеский топор вонзился в низ щита, заставив меня его опустить. Мысленно выругавшись на себя – в такой сшибке лучше всего колоть чем-то вроде меча или сулицы, – выбрасываю топор вперед, целя навершием древка. Оно ожидаемо ударилось о щит, но противник все же подтянул его к голове – и рухнул вниз, сбитый хлесткой подсечкой.

На мгновение в толпе врагов возникла брешь, и я воспользовался ею, обрушив чекан на голову разбойника, теснящего ратника слева. Но не успел закрыться щитом, как к моему лицу устремилось копейное навершие сулицы. Я едва опустил голову и уклонился от укола – лезвие лишь царапнуло по стали шлема. Тут же мой щит занял свое место в «стене», внахлест смыкаясь с соседями.

– Сзади, подмени!

Выигрывая время, я шагнул вперед, опустив вниз левую руку. Рубящий удар успевшего встать разбойника, нацеленный в голень, уткнулся в дерево защиты, и лезвие чекана резануло по открывшейся руке противника. Враг вскрикнул, а мгновение спустя прямым ударом ноги я отбросил его. Отшагнув назад, я всего за секунду успел поменяться с ожидающим сзади ратником.

– Радмир, Володарь, Олег! Луки!!! Встаньте на сани и сверху бейте! Все, кто свободен, возьмите сулицы, подавайте их первому ряду! Еремей!!! Ко мне!

Забыл я о побратиме, отступив назад, но иначе мои команды просто не услышали бы. Однако верный соратник всего лишь через десяток секунд встал рядом, уняв мою тревогу и чувство вины. Коротко кивнув Еремею, я подал ему дротик и жестом указал на вторые сани.

Я успел метнуть три или четыре сулицы, прежде чем кольцо ратников прорвали разбойники, едва ли не вчетверо превосходящие нас числом. Спрыгнув с побратимом вниз, мы устремились к месту прорыва – но нас опередил Вышата.

Все воины купца давно заняли место в строю, он же всю схватку держался за спинами дружинников. Мельком отметив это, я подумал, что купчина просто трусит, но сейчас он смело бросился на врага.

Широко рубанув крест-накрест, Вышата свалил сразу двух разбойников, неосторожно сунувшихся под его чудо-меч. Тут же купец умело принял удар сулицы на щит и длинным уколом навстречу свалил третьего противника. Но прежде чем я успел бы прикрыть смелого купчину справа, разящий по горизонтали удар топора развалил ему шею.

– Вышата!!!

Наконечник дротика вонзился в незащищенный живот разбойника, прошив его тело насквозь. Даже не пытаясь его вытащить, я упал на колени, подхватив завалившегося назад купца – до того он пытался устоять на ногах.

– Вышата…

Еремей закрыл нас щитом, с яростным ревом отгоняя врагов разящими взмахами меча. Купец лишь прохрипел что-то в ответ, попытался улыбнуться – и глаза его словно остекленели. Между тем его правая рука ткнулась в мою, протягивая харалужный клинок…

– А-а-а!!!

Вскочив на ноги, я успел рубануть мечом снизу вверх, рассекая живот разбойника, уже занесшего топор над открывшимся справа Еремеем…

А после все заслонила кровавая круговерть жуткой, невиданной до того сечи. Я успевал лишь рубить, колоть или, наоборот, закрыться щитом, защищаясь от очередного удара. Здесь не было место благородству – мы били хоть в спину, хоть в бок врагу, лишь бы убить! А враг бил нас… На стороне ратников была лучшая выучка и лучшее вооружение, на стороне разбойников их многочисленность. Сама схватка слилась в сплошное мелькание клинков, сопровождаемое то криками ярости, то воплями боли, и лишь отдельные куски-фрагменты ее отчего-то отложились в памяти…

Из трех ратников, стрелявших с телеги, с луком остался лишь Володарь: Олега свалила вражеская стрела, а Радмир чуть раньше спрыгнул на землю, азартно орудуя топором. Единственный лучник до конца прикрывал нас сверху – пока сразу две сулицы не вонзились в его плоть. На мгновение разбойники подняли дергающееся в конвульсиях тело на дротики и скинули его вниз…

Крепкий, рослый дружинник отбросил изрубленный щит, перехватив чекан, выхватил меч из ножен и начал яростно разить с обеих рук. Наземь пало трое врагов с раскроенными черепами и рассеченными шеями, прежде чем сулица пробила грудь ратника. Он осел на колени, да так и остался: древко дротика уперлось в лед. Озверевшие разбойники обрушили на умирающего град ударов топорами, разрубая его тело на куски, словно на бойне. По ушам ударил пронзительный крик мученика…

В какой-то момент секира врага разрубила шлем Еремея, сбив его наземь. Побратим неловко завалился назад, но до того, как его добили бы, я встал над другом, принимая удары противника на щит. В общем-то недолго бы я продержался, но тут справа и слева нас прикрыли щиты еще двух дружинников, и Еремей сумел встать. Компактной группой мы начали пятиться ко второй телеге…

Вскоре тяжелый удар топора нашел и мою голову, в ушах зашумело, а перед глазами встала кровавая пелена. Правда, я сумел устоять, отступив за спины соратников, но все поплыло… И тут щит ратника, прикрывавшего меня слева, ловко подцепили топором, а в открывшуюся щель ударила сулица. Дротик пришпилил воина к телеге, словно жука. Придя в себя от ярости, я резко шагнул вперед и вонзил клинок в грудь ближнего ко мне разбойника.