Седьмой царевич 3 (СИ) - Шаман Иван - Страница 8

— За Российскую империю и императора! — подняли все бокалы, и в зале раздался тихий звон.

Глава 4

Они радовались, обсуждали свои планы и победы, а я сидел и офигевал, болтая вино в бокале. Так относиться к собственному народу… Это не просто свинство, это глупость. Нет, конечно, большинство Великих, с большой буквы, правителей считало собственный народ лишь инструментами… Не жалели потраченных жизней на достижение своих и нации целей, но…

Но эти люди всегда думали о державе в целом, и даже гибель сотен тысяч потом приводила к рождению миллионов из-за значительно улучшившейся ситуации в стране. Роста благосостояния, здравоохранения, безопасности в целом. А эти… одного деления на своих и чужих и обозначения чёткого приоритета на захват власти хватало, чтобы понять, как узко и в то же время безнадёжно отстало они мыслят.

С другой стороны, власти добиваются не достойные, а те, кто идёт ради неё на всё. Сейчас Василий воспитывает своих детей именно в такой парадигме. Сожри или сожрут тебя. Любыми методами, где устранение конкурентов и даже массовое убийство не считается чем-то плохим. Не мне жаловаться, но я никогда не убивал невиновных, а эти вполне могут. Ради выполнения цели.

И это тоже правда. Возможно, в данный момент двоевластия стране и нужен такой клан. А после, когда всё устаканится и окажется в одних руках, это можно будет исправить. Только вот и понятием аристократия, которым они пытались прикрываться, здесь не пахло. Достоинство военных, которые готовы положить свою жизнь ради страны? Нет, не слышали.

Выгодно отличался разве что Лебедь. Но и он уже выбрал сторону — императорскую семью, которая по факту была лишь перекрасившимися олигархами. А совсем недалеко, за стенами дворца и чуть дальше, по всей стране, их ненавидели почти всё. За то, что разграбили страну, заработав миллиарды на поте и крови миллионов.

— Иван, о чём задумался? — поинтересовался Александр. — А то взгляд у тебя…

— Какой? — подняв бровь, спросил я.

— Будто ты решаешь устранить всех нас или только часть, — сухо проговорил старший брат без тени насмешки или юмора.

— Я думаю, что никакая скрижаль, даже несколько, нам не помогут, если бандиты продолжат объединяться с сепаратистами, террористами и беглыми олигархами. А проблемы девяностых покажутся всем цветочками.

— Не тебе об этом говорить, — с ухмылкой заметил император. — Не ты ли развязал кровавую бойню, в которой погибло больше двадцати воров в законе? Можно считать, что я лишь поддержал твоё решение.

— Это можно было делать тихо, вначале нарастив силы, и только потом… впрочем, неважно, — отмахнулся я, поняв, что опять влезаю, куда сам не хочу. Я, блин, в отпуске в этом мире. Мне по большому счёту вообще наплевать останется эта страна в том же виде, что сейчас или схлопнется до пары городов. Главное, чтобы курорт, на котором я живу, остался нетронутым.

Иначе. Надо и в самом деле устранить их всех. Но не сейчас. Дождаться, когда недовольство властью нарастёт до максимума, и поддержать возмущённых, создать публичный образ благородного царевича, принять участие в революции, возглавить переходное правительство и в назидание казнить…

— Вот опять, — теперь куда жёстче сказал Александр.

— Просто задумался, — отмахнулся я. Может, я слишком сильно загоняюсь? Хранитель полностью выполнил мои пожелания, а то, что произошло дальше, вполне могло быть только моим выбором. С другой стороны, я не могу изменить свою природу. За тысячи лет она окончательно сформировалась и зацементировалась. Может, дело в этом? Его ставка на то, что я буду действовать, как всегда, независимо от угроз?

Товарищи по несчастью в шутку называли меня паровым катком. Те, кто немного недолюбливал — мясником. Политические игры никогда не были мне близки, и это явно не мой профиль. Для этого хватает Кукловода и Дирижёра. А я…

— Думаю, мне пора, — сказал я, поднимаясь со стула. — До завтра.

— Уже уходишь? — с удивлением бросил один из проигравших братьев. — Не хочешь больше времени провести с семьёй, со своими?

— Нет, после изменения правил мы можем собраться в любой момент, а у меня ещё дела, нужно выспаться к завтрашнему балу.

— Сядь, — поморщившись сказал Василий. — Я не хотел об этом говорить, но должен. Многие из вас меня подвели, некоторые показали себя с удивительной и неприглядной стороны. Но главное — мы одна семья. Вы должны помнить об этом. Никита погиб из-за моего попустительства, из-за того, что за ним не присматривали в должной мере, и это провал как СИБ, так и меня, как отца. Но я отомщу за него. Страшно, так чтобы ни у кого не возникло и тени сомнения, что это же произойдёт с каждым, кто покусится на члена императорской семьи.

— Уже известно кому мстить? — поинтересовался Александр.

— Тем же, кто пытался убить Ивана. Исламские радикалы получили у нас на родине слишком много силы и свобод, — безапелляционно заявил Василий. — И мы покончим с ними со всеми, будьте уверены. Но вначале зачистим страну от тех, кто им может помогать, от бандитов и оппозиционных олигархов.

— Как бы это ни привело ко второй гражданской, — покачав головой, тихо заметил Лебедь. — Мы ещё с Кавказом не замирились окончательно.

— Нужно действовать решительно, жёстко и бескомпромиссно. Всеми силами, — посмотрев на него, проговорил император. — Обезопасить тылы, и потом приступить к решению остальных проблем.

А вот это было по мне. Зачистить, снести до основания, чтобы грязи не осталось. Закатать в бетон по самую макушку. Только если этим заниматься, кровью можно будет не просто умыться, а искупаться в ней целиком. Ради спасения миллионов этим не можно, а нужно заниматься.

Зачистить гнездо паразитов, даже если они в человеческом обличье. Вырезать под корень демонопоклонников, включая всех детей и подростков, что могут перенести культ. Сжечь институт, вместе с серверами и учёными, создающими искусственный интеллект, способный взять под контроль мир. Иногда даже геноцид — вполне себе выход. Пусть и отвратительный со всех точек зрения.

Для выживания человечества можно пойти на всё.

Только вот тут вопроса в выживании нет. Это просто мелкие политические интриги одного клана, захватившего кусочек власти против других. И ради чего? Власть ради власти? Это… нет, не моё. И пока у меня есть шанс не ввязываться в эту мелкую мерзость, я сделаю всё, чтобы просто жить.

Здесь не нужно спасать мир. А с остальным они вполне справятся и без меня.

— Если не против, я хотел бы переговорить, — поднявшись вслед за мной, сказал Лебедь. — Ничего критичного, просто хочу поблагодарить за наших ребят в Сочи.

— Тогда ладно, — махнул рукой Василий, позволяя нам отойти из зала вдвоём.

— И как вас угораздило сблизиться с нашей семьёй? — покачав головой, проговорил я, с усмешкой взглянув на морщинистое лицо генерала.

— Как? — Лебедь с сомнением вглядывался в мои глаза и, наконец, решился. — Скажем так, другой вариант мне не нравится ещё больше. А этот хоть понятно, к чему ведёт. К тому же меня убедили, что наследуемая власть имеет тенденцию заботиться о длительном и ответственном вложении в свою страну. И законы, продвигаемые вашим отцом, пока это полностью подтверждают.

— Например?

— Запрет на занятие официальных должностей лицам с двойным гражданством. Комитет по межгосударственному расследованию коррупции. Легализация капиталов в стране и сотрудничество по декриминализации капиталов, вывезенных заграницу. Организация дворянских дружин и… на самом деле их много.

— Только вот у Баранова было двойное гражданство.

— Всегда останутся лица, что выше закона, — поморщился генерал. — Граф был именно из этой породы. Приближённый первого президента, проложивший дорогу для императора своими инициативами.

— А это значит, что если не во втором, то в третьем поколении все аристократы станут такими лицами. Вне закона. На нас уже распространяются иные правила, нас не может судить гражданский и уголовный суд.