Седьмой царевич 3 (СИ) - Шаман Иван - Страница 44

— Хорошая новость! Мы каталогизировали все пятьдесят известных символов. Десять из них можно отнести к условно боевым, десять — к сложным или административным. Остальные тридцать так или иначе относятся к посевным работам, скоту, сбору урожая и его обработке, — сказал Клим, которого привлекли в качестве учёного-эксперта. Он всё равно видел, как я использую Знаки, а потому было решено, что хуже уже не будет.

— Ну, говори плохую, раз эта была хорошей.

— Для вас это может неважно, а вот для нас, для всего учёного мира, критично, — нехотя продолжил Клим, и я подбодрил его кивнув. — Не складываются они в языковую модель. Это не имеет никакого смысла.

— А мне кажется, наоборот, предельно понятные.

— В том-то всё и дело! Их нельзя назвать ни иероглифами, ни пиктограммами, они ближе к наскальным рисункам и максимально примитивной клинописи. Но при этом исполнены практически идеально, — расстроенно проговорил историк. — Это полностью ломает теорию развития письменности. Буквально ставит её с ног на голову.

— А как же египетские рисунки?

— Они были позже на тысячу лет. Самые первые иероглифы датируются тремя с половиной тысячами лет до нашей эры. Этим больше четырёх! А самым близким по изображению может являться шумерская табличка из Киша. Только вот там это известняк и мягкие линии, а тут рубленные и гранит!

— То есть это самые древние символы на земле?

— Нет, ну что ты, — отмахнулся историк. — Есть примеры и из седьмого тысячелетия до нашей эры. Письменность Цзяху на панцирях черепах, тому прямое доказательство. Я их лично не видел, но некоторые фотографии очень похожи, если бы не качество и чёткость исполнения.

— И что это может значить? — не особенно рассчитывая на ответ, спросил я.

— Могу только предполагать. Это как… ну, например, если бы взрослый пытался не учить детей нормально разговаривать и читать, а взял знакомые им понятия и превратил их в символы. Для нас как историков это кошмару подобно. Потому что совершенно невозможно узнать, что будет на других таблицах, сколько их всего и так далее…

— Я тебя обрадую, рано или поздно нам всё равно придётся собрать все, — похлопал я историка по плечу. — Главное, чтобы для этого не пришлось развязывать атомную войну.

— Да уж, пусть некоторые тайны остаются тайнами… — проговорил Клим, и мне показалось, его аж передёрнуло. — Ладно, вернёмся к символам. На данный момент удалось идентифицировать Топор, Меч, Копьё, Палицу, Щит, Пращу, Лук и Дротик.

— Достаточно богатый выбор, я думал, всё будет хуже, — уважительно проговорил я. — А что с административными?

— Тут всё не так просто и понятно. Во-первых, мы точно не знаем, для чего они служат. Проблема идеографической письменности в том, что понять её однозначно могут лишь те, кто уже находится в контексте. Посторонним же довольно сложно понять, что вот это за квадрат с поперечиной, — показал историк на рисунок в центре таблички. — Во-вторых, порядок символов не определён. Они не идут строгими рядами, а перемешаны. Вероятно, тот, кто ими пользовался, понимал всё без дополнительных пояснений. Увы, мы слишком далеки от создателей этих скрижалей в культурном и бытовом плане.

— Ладно, значит, остановимся на том, что уже знаем, — легко согласился я. — Возьмём только боевые и всё.

— Постойте, — неожиданно прервал меня историк. — На самом деле, ну зачем вам такой примитив? К чему стрела, например? Или дротик? У вас оружия мало? Не лучше ли попробовать инициировать совершенно непонятные символы в попытке выяснить, для чего именно они служат? Вот эта восьмиугольная клякса, например.

— Послушайте, профессор, если бы у меня было бесконечное количество добровольцев, которым символы подойдут, я бы, безусловно, так и сделал. Но у меня их меньше, чем спартанцев при сражении с персами. И каждому нужно подобрать наиболее полезный Знак, который будет ему служить всю оставшуюся жизнь. А на эксперименты, увы, нет ни времени, ни ресурсов.

— Ну, видят боги, я сделал всё, что мог, — со вздохом всплеснул руками Клим. — Мы стоим на пороге великого открытия, чуда, а вы им собираетесь полы подметать и дрова рубить.

— Скорее головы, — поправил я историка. — А учитывая их максимальную приземлённость и функциональность, именно для этого их и создали.

— И это создаёт ещё больше вопросов, на которые у нас нет ответов. Кто, когда, зачем? Ладно, вот ваш список и нумерация. Надеюсь лишь, что у нас будет возможность исследовать эти скрижали в будущем.

— Будьте уверены, обязательно. Просто не сейчас, — подбодрил я Клима.

Вскоре первый десяток бойцов стоял в тронном зале. Нам пришлось заново придумывать процедуру, ведь в дворян их всех уже посвятили, клятвы верности короне они принесли, и казалось, что ещё может понадобиться? По этой причине была создана царская гвардия, со своим уставом и присягой. Целое представление пришлось разыграть.

— Каждый из стоящих здесь заслужил право и честь быть представленным в гвардию его императорского высочества Ивана Васильевича Романова, — как церемониймейстеру удавалось сохранять спокойное лицо, выливая тонны пафоса, я не знаю, но его профессионализму можно было только позавидовать. — Своей безукоризненной службой в СИБ, в горячих точках и на специальных заданиях. Осталось последнее, личное собеседование у царевича. Он должен взглянуть на вас и решить, подходите ли вы ему.

Обнадёживать людей просто так не хотелось, а другого способа проверить, сумеют ли они пробудить второй символ, не прикасаясь к скрижали, у меня не нашлось. Так что мы просто решили прогнать всех через эту процедуру и взять тех, у кого символ проявится. Не слишком честно, учитывая, что все они и в самом деле были достойны. Но кому сейчас легко?

— Подходите по одному. Представляетесь, если его высочество захочет задать вам вопрос, отвечайте строго по делу, — чеканил распорядитель. Дворяне подходили ко мне по очереди, кланялись, вставая на одно колено и прикасаясь к полу рукой. Как раз в том месте, где лежала скрижаль. И конечно, у меня находилось достаточно вопросов, чтобы успеть провести все необходимые процедуры.

Вот только результаты не радовали. В первый день прошло меньше десятка людей, получивших второй символ. И только трём мне удалось помочь и выбрать боевую модификацию, остальные, как того и желал Клим, заполучили случайные символы, по крайней мере, мне так казалось.

Ровно до тех пор, пока я не рассказал о произошедшем императору за ужином.

— Не всё так плохо. Восемь инициированных повторно — это на восемь больше, чем мы имели вчера. Как только будешь готов и уверен в своих силах, нужно будет провести мою инициацию, желательно что-то простое и защитное, — помахав в воздухе вилкой, проговорил он. — За то время, пока я сам проводил инициацию, у меня родилась теория.

— Если она имеет под собой основание, то хотелось бы её услышать до того, как я себе всю голову поломал.

— Теория очень простая, на самом деле. Скрижали сами выбирают, к чему ты больше всего подходишь, и дают именно этот Знак. Ну или если идти от их местоположения и истории, Знаки переходят не просто по генофонду, а по его наибольшему соответствию определённой системе. Кастовой. Где всё жёстко завязано на твоей ДНК. И только когда есть сомнения, скрижаль можно слегка подтолкнуть в нужную сторону. Единственный, кто выбивается из данной системы, это ты.

— В каком смысле?

— Ты получаешь символы от тех, кто атаковал тебя, а после умер. Мы провели серию экспериментов, увы, ни разу ни я, ни кто-либо из моих доверенных людей не получили второй символ таким образом, — отмахнулся Василий. — И не беспокойся, проверяли на бандитах и террористах. Никто бы не стал использовать для того нормальных граждан.

— Я даже не сомневался… — проговорил я, внимательно глядя на императора.

— Вот и славно. А совета своего знакомого лучше послушай. Знаки могут быть сильно разными и полезными в совершенно неожиданной ситуации. Тем более что обстановка с каждым днём накаляется.