Джунгли. Том 2 (СИ) - "Focsker" - Страница 50

— Должно быть, много твоих подруг погибло в этом тяжком плавании?

— Ни одной, — склонила голову, голосом, печальнее прежнего, отвечает капитан. Императрица не выдержала и спросила напрямую:

— Тогда почему та, кому за достижение положен новый титул, земли, поместье и рабы, с лица темнее самой мрачной тучи?

Вздохнув с трепетом и нервозностью, будто всё только что сказанное императрицей вот-вот отнимут, а с этим украдут и Агтулх из её сердца, Марис заявляет:

— Потому что Республика Рагозия вот уже не одно десятилетие, быть может, и век, отправляет туда свои экспедиции.

Показав клыки, златовласая женщина сжала свой большой кулак и с гневом ударила по подлокотнику, отлитому из чистого золота. Трещина пошла по трону, но императрица даже не заметила этого.

— Продолжая! — Требует Алесия.

— Высадившись на берег, мы тут же столкнулись с дикарями, аборигенами, присягнувшими Республике, основавшими своё враждебное к нам государство. Они одеты порагозски, оснащены их устаревшими аркебузами и другим оружием. Хотя с лица не отличимы от других местных, тех, кто пришёл к нам на выручку в трудный час, назвался другом и помог разбить налётчиков в джунглях. Моя императрица, сначала мне казалось, что этим незнакомцам из Федерации нельзя верить. Однако, узнав их поближе, узнав, сколько лет они борются с республикой и сколько бед пережили, я поняла: они — ключ к контролю полуострова.

Громкие, ещё не подтверждённые речи Марис особо не тронули сердце императрицы. Из приятного, что порадовало её слух, лишь то, что на полуострове есть кто-то, убивающий их врагов. Всё остальное — пустой звук.

— Расскажи подробнее, — требует Гертруда Алесей, и Марис рассказывает.

О том, как обстреливался остров, о их высадке, о встрече Аукай с иноземцами, о том, с каким нежеланием старпом отправилась в их лагерь и о том, кого повстречала. Поначалу недоверяющая заносчивому, завидовавшему ей старпому, Марис считала влюблённость Путьчитвай как путь к её устранению, убийству капитана. Но, допросив сопровождавших Аукай матросов, получила полное подтверждение её слов и решила проверить сама. Оставив на корабле для верной ей соратницы предсмертную записку и приказ, Стелла высадилась на берег, отправилась в чужой лагерь. Неведомый Агтулх Кацепт Каутль и вправду оказался самцом (как иногда называли аборигены мужчин) и мужчиной, весьма и весьма великих идей, непостижимых нравов. В поселении его, того, кого называли богом, царила тишина и покой. Улицы были вытоптаны, не имели нормальных дорог, но при этом без нечистот и запаха фекалий или мочи. Жители их селения также оказались очень чистоплотными, хотя и в большинстве своём, из-за климата и личных убеждений, не носили одежды или брони. Даже в столице Империи, в не самых плохих и не хороших, средних по богатству кварталах, о царившемся у Федерации порядке оставалось лишь мечтать. Тогда-то в ум Марис закралась мысль, а не слуга ли Агтулх одной из стран. Достоверно выяснить это капитану так и не удалось, личность перед ней оказалась невероятно для мужчины эрудированной, владевшей странной, неизвестной письменностью, знавшей о нормах поведения, моралях, а ещё обладавшей сногсшибательной для молодого парня внешностью. На коже виднелись отметины от загара, он был хорошо пострижен, не слишком тощ и не толст, строен и подтянут, с приятным голосом, а также с несвойственной мужчинам заботой, ощутить которую можно лишь в публичном доме.

Императрица подметила тот факт, что капитана, скорее всего, попытались охмурить, и Марис согласилась с этим. Уверенно отметила, что также взяла во внимание этот факт, делая выводы и переходя к товарам, привезённым с полуострова. Большое количество пленных республиканских солдат, часть наёмников и магов, пробники товаров, фруктов и овощей, а с ними… не став таить, Марис сняла с волос заколку и вместе с кольцом в шкатулке протянула на вытянутых руках к пьедесталу.

Верный слуга императрицы, что немаловажно, мужчина, взял в руки бижутерию. Старый, усатый, седовласый, чьей главной страстью в жизни являлись драгоценности и деньги, подставил к левому глазу монокль, сощурился и, охнув, проговорил:

— Невероятного мастерства работа! Это ведь не золото, и… и камни. Они, что это? Ваше высочество, я никогда ничего подобного не видел!

Императрица, вглядываясь в ладонь слуги, от удивления буквально приподнялась на троне. Уж слишком редкими были подобные слова от того, кто, казалось бы, изучил все сокровища империи.

— Покажите, — нетерпеливо потребовала императрица, — я хочу взглянуть на них.

Старик поднялся по всем ступеням. До последней позволенной секунды вглядываясь в роскошь, с показушной печалью на лице, передал богатства императрице.

— Такие лёгкие и не холодные. Металл, из которого они сделаны, нам известен? — Взглянув на старика, спросила Гертруда Алесей.

— Боюсь, без должного магического и физического анализа невозможно сказать точно.

— Это пластмасса. — Понимая, что переданное Агтулхом Алексеем сокровище и вправду было истинным сокровищем, едва сдержав на лице улыбку, женскую радость за его честные слова о матери, твёрдо и уверенно заявила капитан Марис. — А пластмасса, как сказал великий Агтулх Кацепт Каутль, — это будущее всего ювелирного мира!

От слов капитана старик, любитель роскоши, всем телом вздрогнул, и даже императрица, любующаяся невероятной красотой камней, узоров и цветов, позволила себе по-настоящему удивиться.

— Это… и вправду достояние ювелирных искусств, настоящие шедевры. Почему одно из них было на твоих волосах?

— Потому что это был подарок Агтулха Кацепта Каутля, как позже я поняла, отданный мне за возможность, просьбу, адресованную именно вам, моя императрица. — Уткнувшись лбом в пол, с нотками мольбы в голосе, не за себя, а за другого, кого едва знала, проговорила Марис. Что бы спасти его, она была готова отдать всё.

— Во сколько ты оценишь эту заколку? — спросила императрица у слуги.

— В золоте бесценна; столь тонкий, мягкий и приятный механизм, с неизвестным сплавом внутри… даже представить не могу, как дорого оценят его ювелиры со всей столицы. Но если вы прикажете оценить, моя императрица, могу предположить, за одну лишь эту заколку… корабль и команду.

«Как же дешево…» — с болью в сердце, всё так же уткнувшись лбом в ковёр, незаметно оскалилась Марис.

— Слишком дёшево, — внезапно, поселив в сердце капитана надежду, проговорила императрица. — Я хочу себе технологию этого, э… пласт… материала. — Скажите, капитан, технология его производства ведь есть у этих странных племён?

— Я как раз хотела вам об этом рассказать. — В пол проговорила Марис.

— О, как замечательно! Ну что же, вы кланяетесь, поднимите голову, расскажите нам о… п… загадочном материале, а потом и о той просьбе, которую вас адресовали передать мне.

И, как положено верно поданной своему государству, Стелла Марис рассказала всё. О своих проснувшихся чувствах к самцу, о том, кто его окружал, как они выглядели, и о том предположении, кем именно являлись загадочные незнакомцы. Выходцы из древней цивилизации, те, кто подчинил себе не только неизвестные сплавы металлов, но и само небо. Марис говорила долго, чётко, с расстановкой, уверенностью и убедительностью, которая достигла сердца каждого из тех, кто её слушал.

Подводя итоги и подчеркнув важность заполучить этих «загадочных», владеющих тайными знаниями «иноземцев», Марис заявляет:

— Агтулх Кацепт Каутль, называемый своими сёстрами Алексеем, должен стать частью Империи, либо же его вассалом. И я, Стелла Марис, хотела бы стать его защитницей и женой!

От слов капитана все в аудитории замерли, раззинув рот, прокручивая её слова в воспоминаниях, пытались понять: «а не послышалось ли им». И больше других словам её удивилась подорвавшаяся с трона императрица. Девятнадцать сезонов назад жизнь её мальчика, способного сделать род Алесей по-настоящему великим, связав множество врагов нитями любви, оборвалась. Его убили подлые и коварные твари — предатели империи, убили, разорвали младенца, отобранного у едва живой, с трудом пережившей роды императрицы. И вот теперь, спустя девятнадцать сезонов, кто-то говорит, что где-то на другом конце мира есть ребёнок необычный, не свойственный дикому миру, и так похожий на аристократию большой земли внешности.