Столичный доктор. Том VIII (СИ) - Линник Сергей - Страница 5

— Ваше сиятельство — знакомый кучер поклонился мне — Вот, доставил солдат. Без сознания. Говорят, тиф…

Госпиталь ещё не был готов. Белили стены, пилили доски, варили чай на походной кухне. Но война ждать не будет. Она не спрашивает, готов ли ты. Она просто приходит. Вот как сейчас — в санях, на промёрзшей подстилке.

— В приёмное! — скомандовал я. — Зубов, Гришин! Вернулись — и в перевязочную! Волконскую ко мне! И чай, к чёрту, в сторону — начинаем работать!

Начало положено. Только это было не начало. Это была середина. Война вошла в наши двери. И теперь — она останется с нами надолго.

Глава 3

ВОЙНА.

По заявленію людей, близко знающихъ климатическія условія Манчжуріи, необходимо на лѣто запастись для войскъ дождевыми пропитанными парусиновыми плащами морского образца. Резиновые плащи въ жару невыгодны. Равно необходимы теплые набрюшники. Желательно получить легкую кожаную обувь и сколько возможно экстрактовъ и лѣпешекъ, подкисляющихъ и сдабривающихъ воду.

ПОРТЪ-АРТУРЪ, 16 марта. Ночь прошла спокойно. Въ теченіе дня наблюдались непріятельскіе суда въ виду береговъ. Согласно ходящимъ среди китайскаго населенія толкамъ, со стороны японцевъ слѣдуетъ ожидать въ ближайшемъ будущемъ попытокъ высадить одновременно большой десантъ въ различныхъ пунктахъ Квантуна.

Всё спокойно. Извѣстія Агентства Рейтера съ Дальняго Востока тенденціозны и лживы, имъ нельзя довѣрять.

Прошло чуть больше недели с момента нашего прибытия в Мукден. Госпиталь, устроенный в стенах запущенного буддийского монастыря, начал понемногу обретать форму. Хаос уступал место подобию порядка, хотя работы оставалось — невпроворот. Мы уже принимали первых пациентов: в основном — тифозных, с дизентерией, с обморожениями, с бытовыми травмами из близлежащих лагерей. Настоящее пекло, поток раненых с передовой, еще был впереди, но вся наша разношерстная команда, от меня до последнего санитара, ощущала: гром близко. Вот-вот грянет.

И именно в этот момент пришло известие, заставившее госпиталь замереть, а затем забегать втройне. К нам едет с инспекцией сам генерал Трепов.

Не какой-нибудь корпусной доктор и не штабной чин, а Фёдор Фёдорович Трепов — генерал-адъютант, Главный начальник санитарной части при Верховном главнокомандующем. Фигура петербургского масштаба, уполномоченная принимать решения, от которых зависела не только судьба госпиталя, но и моя собственная. Одна его строчка в телеграмме, и меня либо поднимут, либо сотрут в пыль.

Я почему-то ждал худшего. Да и чего ждать от высокой проверки на самом старте? Фамилия Трепов в Петербурге — не последняя. Клан влиятельный, близкий к царскому двору, к консервативным кругам. Отец нынешнего генерала получил свою пулю от Веры Засулич — так что уроков сочувствия там не преподавали. Сын, судя по отзывам, был человек жесткий, прямой, сторонник «твердой руки». Не исключено, что ему уже нашептали нужные слова Алексеев и его харбинская братия.

На два дня госпиталь превратился в подобие разворошенного улья перед приходом пасечника. Главная сестра Волконская была неумолима: драилось, скоблилось, мылось все, что можно было отмыть. Младшие сестры и санитары валились с ног, перестилая белье (которого катастрофически не хватало), расставляя койки по струнке, натирая полы мастикой. Михеев ворчал, но гонял своих врачей, проверять аккуратность записей в больничных картах и наличие медикаментов на полках в аптеке. Даже Жиган, обычно презиравший всякую показуху, проникся моментом и распорядился вымести двор и разогнать вечно толпившихся у ворот китайских торговцев. Агнесс и Варвара Михайловна пытались придать хоть какой-то уют палатам, раскладывая по тумбочкам принесенные из города журналы и расставляя скромные букетики из сухих веток — единственное подобие цветов в этой зимней пустыне.

Я же инспектировал операционную, перевязочные, инструктировал врачей, особенно молодого Лихницкого, который от волнения стал заикаться. Главное — продемонстрировать порядок, знание дела и готовность к работе. Пусть ищут недостатки, но в профессиональной части прицепиться будет сложно.

Особый страх у меня вызывала возможность скорого прибытия аппарата икс-лучей, обещанного мне в ответной телеграмме самим Склифосовским. Подарок опасный: не дай бог, не вовремя привезут, да ещё с дефектами. Тогда держись.

В назначенный час к воротам монастыря подкатили несколько крытых повозок, запряженных ухоженными лошадьми. Из первых саней, легко, несмотря на грузную фигуру, выпрыгнул сам генерал Трепов. За ним последовали адъютанты, несколько военных врачей в высоких чинах, видимо, из его штаба. А вместе с ними, к моему удивлению, представитель Красного Креста, которого я мельком видел с Воронцовым-Дашковым в Харбине.

Трепов оказался мужчиной лет пятидесяти пяти, коренастым, в короткой генеральской шинели с каракулевым воротником. Его лицо было властным, но не злым. Скорее выточенным годами командования, с серыми глазами, умеющими видеть всё с первого взгляда. Он кивнул мне, коротко, без любезностей:

— Князь Баталов? Генерал Трепов. Прибыл ознакомиться с состоянием вверенного вам госпиталя. Показывайте.

Инспекция началась. Мы двинулись по прибранным в тысячный раз перед инспекцией коридорам и палатам. Трепов шел быстро, задавал короткие, но точные вопросы. Его не интересовали тщательно расставленные ночники, до одури натертые таблички, даже идеально ровные простыни. Он шел за сутью. Смотрел на состояние больных, спрашивал диагнозы, интересовался наличием лекарств, качеством питания, системой дезинфекции.

Остановился у койки молодого солдатика с тяжелой пневмонией. Сам пролистал карту, проверил назначения, приложил руку к лбу и ободряюще сказал:

— Терпи, братец. Это пройдет. Главное: не кашляй сильно, берегись крови. И спи. Сон — первое лекарство.

В аптеке наш фармацевт едва не рухнул в обморок, так тряслись у него руки. На кухне Трепов вынул ложку, понюхал бульон, бросил короткое «съедобно». В импровизированной прачечной только кивнул:

— Главное, чтобы кипело. А то вшей отварите, но не убьете.

В хирургическом отделении задержался дольше. Осмотрел операционную, поинтересовался стерилизацией инструментов, потом задал несколько вопросов Михееву о проведенных операциях. Ничего сложного у нас пока не было — вскрытие абсцессов, пара аппендицитов, ампутации.

Персонал, на взводе с самого утра, понемногу начал облегченно выдыхать. Начальственного разноса не последовало. Наоборот, всё выглядело почти… уважительно. Без лести, но по делу.

Наконец, осмотр приблизился к финалу. Трепов повернулся ко мне.

— Благодарю, князь, я весьма доволен. Теперь, если позволите, пару слов наедине.

Мы прошли в мой кабинет — келью с голыми стенами, столом, двумя стульями и железным шкафом, который я условно считал «архивом». Трепов снял фуражку, потер седеющий висок, сел, поманил меня жестом.

— Что ж, князь, — начал он неожиданно мягко. — Должен признать, я впечатлен. За такой короткий срок, практически на пустом месте, вы сумели создать работающее учреждение. Да, не хватает многого. Да, условия спартанские. Но виден порядок, видна система, видна рука опытного организатора и врача. Я читал рапорт графа Воронцова-Дашкова о вашем назначении и, признаться, имел некоторые сомнения, зная вашу… репутацию человека независимого. Но то, что я увидел, превзошло все мои ожидания.

Я кивнул, выжидая. Хвала без «но» — редкая птица.

— Я получаю разные донесения из Маньчжурии, князь, — продолжил Трепов, посмотрев мне прямо в глаза. — В том числе и о ваших разногласиях с Наместником. — он усмехнулся. — Генерал Алексеев — способный, но большой интриган и временщик. Его попытки дискредитировать вас, человека, сделавшего так много для отечественной медицины и науки, известны в Петербурге. Можете быть спокойны: вы будете иметь всю необходимую поддержку. В том числе и от меня. Ваше дело здесь — лечить солдат, и вы этим уже занимаетесь. И продолжите. Я распоряжусь об увеличении поставок медикаментов и перевязочных средств в ваш госпиталь. Постараемся помочь и с оборудованием. Что вам нужно в первую очередь?